Будущее одной иллюзии
Московский Государственный Университет Экономики Статистики Информатики
Философия
Будущее одной иллюзии
Преподаватель: Ивлев Виталий Юрьевич
Студент: Сотников Е.В.
г.Москва
2004г
Нет, наша наука - не иллюзия. Но
иллюзией было бы верить, что мы откуда-
нибудь могли получить то, чего наука
нам дать не может. (З. Фрейд «Будущее
одной иллюзии»)
Вступление
Зигмунд Фрейд родился 6 мая 1856 года в Австрии, во Фрейнберге, в
семье мелкого торговца. З. Фрейд рос в семье, в которой религиозные
традиции и обычаи уже утратили силу. Его отец придерживался либерально-
просветительских взглядов и еще до рождения сына перестал посещать
синагогу, а впоследствии и вовсе отказался от культовых и бытовых
предписаний иудаизма. З. Фрейд получил типичное для выходца из
мелкобуржуазной еврейской семьи образование: частная школа, гимназия,
университет.
В гимназические годы мировоззрение З. Фрейда формировалось под
влиянием идей европейского рационализма и естественнонаучного эмпиризма. Он
свято верил во всемогущество человеческого разума и конечную победу
научного мировоззрения. Религия же в его представлении была главным
источником человеческих заблуждений, врагом просвещения и прогресса.
Изучение естественных наук, несомненно, оказало очень важное влияние на его
развитие. Знакомство с теорией эволюции органического мира Чарльза Роберта
Дарвина (1809-82), который впервые[?] поставил биологию на вполне научную
почву, установив изменяемость видов и преемственность между ними, произвело
настоящий переворот в сознании Фрейда.
Фрейд решил посвятить себя науке, по его словам, он испытывал в тот
период "непреодолимую потребность разобраться в загадках окружающего мира и
по возможности сделать что-либо для их решения". Но осуществлению его
честолюбивых замыслов препятствовала государственная политика буржуазной
Австро-Венгрии, ограничивавшая сферу деятельности евреев коммерцией,
юриспруденцией и медициной. Путь в науку был закрыт, и Фрейд был вынужден
выбрать медицину, как область более близкую к естествознанию.
В 1873 году он поступил на медицинский факультет Венского университета и
через 8 лет получил степень доктора медицинских наук. Учебные занятия Фрейд
совмещал с работой в Институте физиологии при университете, руководимым
Эрнстом Брюкке (1819-92.). Сотрудничество с этим выдающимся ученым
существенно укрепило научно-рационалистический склад мышления Фрейда и
заложило фундамент для дальнейшей научной работы в области
материалистической теории неврозов естественнонаучного материализма.
В 1874-1875 гг. он прослушал цикл лекций немецкого философа-идеалиста
Франца Брентано (1838-1917). Его учение о психических актах как
направленных действиях души, его полемика с английским психиатром Г. Модели
по проблемам бессознательного вызвали живой интерес Фрейда.
После 1881 года Фрейд открыл врачебный кабинет и занялся лечением
психоневрозов.
В 1885 году, пройдя по конкурсу на место приват-доцента неврологии Венского
университета, он получил возможность ехать на стажировку в Париж, во
всемирно известную клинику, возглавляемую Жан Мартеном Шарко (1825-93), по
мнению которого причины функциональных психических расстройств следует
искать не в анатомии, а в психологии. Эта мысль глубоко запала в сознание
Фрейда. Через несколько лет, продолжая без особого успеха испытывать
различные фармакологические и физиотерапевтические средства лечения
больных, Фрейд натолкнулся на книгу, ученика Шарко - доктора И. Бернгейма
(1837-1919) "Внушение и его применение в качестве терапии", в которой
описывались результаты лечения невротиков методом гипнотического внушения.
В возрасте 36 лет он становится профессором Венского университета и вскоре
окончательно встает на путь разработки психоанализа. Его творческую
эволюцию в области психоанализа можно условно разделить на три периода:
- ранний период (1895-1905)
- период 1-ой психоаналитической системы (1905-20)
- период 2-ой психоаналитической системы (1920-39)
До самой своей смерти, наступившей в 1939 г., Фрейд занимался активной
научной деятельность, опубликовав за это время много научных статей и
монографий.
Зигмунд Фрейд не считал себя философом. Однако «сумма психологической
информации», собранной им эмпирическим путем, постепенно складывалась в
научную дисциплину мировоззренческого характера. Ему казалось, что его
открытия приложимы к различным областям общественной жизни – культуре,
религии, искусству. Такая экспансия психоаналитического метода уже не
обеспечивалась чисто научным мышлением. Фрейд вступал в сферу догадок,
предположений, интуиции. Иначе говоря, невольно становился философом.
Задаваясь вопросом о том, что и почему ограничивает человека в проявлении
его врожденных биологических инстинктов, Фрейд обращается к истокам
культуры, к возникновению религиозных верований. Обнаруженные
закономерности влияния внешней среды на мышление, поведение, деятельность
человека позволили Фрейду дать свою трактовку таким важнейшим вопросам как
генезис и предназначение культуры, соотношение природных и культурных начал
в структуре личности, истоки нравственности и т.д.
Понятие «культура» содержит целый комплекс значений, так и не обретших
законченного бесспорного определения. Очевидно лишь, что механизм культуры
есть путь отвлечения от природы. Чем дальше развивается человечество, тем
основательнее его отрыв от органической основы жизни. Таким образом, Фрейд
рассматривал культуру в этом узком смысле как систему ограничений и
запретов («культурных запретов»), которые вытесняют известные влечения
человека в сферу бессознательного, упорядочивают отношения людей между
собой, распределяет достигаемые материальные блага. Он видел параллелизм
онтогенетического и филогенетического развития и в духовной жизни человека
и предполагал, что обратившись к истокам культуры, к анализу ее архаических
признаков, можно разглядеть тайну происхождения культуры.
Будущее одной иллюзии
Религиозные представления считаются драгоценнейшим достоянием
культуры, высшей ценностью, какую она может предложить своим участникам,
гораздо большей, чем все искусства и умения, позволяющие открывать земные
недра, снабжать человечество пищей или предотвращать его болезни. Люди
говорят, что жизнь станет для них невыносимой, если религиозные
представления утратят для них ту ценность, которую они им приписывают. И
вот встает вопрос, что являют собой эти представления в свете психологии,
откуда идет столь высокая их оценка и — сделаем еще один робкий шаг —
какова их действительная ценность?
Самая, может быть, важная часть психического инвентаря культуры... это
ее, в широчайшем смысле, религиозные представления...
...Религиозные представления произошли из той же самой потребности,
что и все другие завоевания культуры, из необходимости защитить себя от
подавляющей сверхмощи природы. К этому присоединяется второй мотив —
стремления исправить болезненно ощущаемые несовершенства культуры.
Первая форма, в которой человеку явилось божество, была животной.
...Существовал запрет на убийство и поедание соответствующего животного и
вместе с тем — праздничный обычай раз в год совместно убивать и поедать
его... Именно это имеет место в тотемизме. ...И первые, но всего глубже
осевшие этические ограничения —запрет убийства и инцеста — возникают на
почве тотемизма. Беспомощность ребенка имеет продолжение в беспомощности
взрослого... психоаналитическая мотивировка формирования религии дополняет
его очевидную мотивировку разбором детской психики. Перенесемся в душевную
жизнь маленького ребенка. ...Мать, утоляющая голод ребенка, становится
первым объектом его любви и, конечно, первым заслоном против всех туманных,
грозящих из внешнего мира опасностей, мы бы сказали, первым страхоубежищем.
В этой функции мать скоро вытесняется более сильным отцом, за которым
функция защиты с тех пор закрепляется на весь период детства. Отношениям к
отцу присуща, однако, своеобразная амбивалентность. Он сам представляет
собой угрозу, возможно, ввиду характера своих отношений с матерью. Так что
отца не в меньшей мере боятся, чем тянутся к нему и восхищаются им. Приметы
этой амбивалентности отношения к отцу глубоко запечатлены во всех
религиях... Когда взрослеющий человек замечает, что ему суждено навсегда
остаться ребенком, что он никогда не перестанет нуждаться в защите от
мощных чуждых сил, он наделяет эти последние чертами отцовского образа,
создает себе богов, которых боится, которых пытается склонить на свою
сторону и которым тем не менее вручает себя как защитникам. Таким образом,
мотив тоски по отцу идентичен потребности в защите от последствий
человеческой не мощи, способ, каким ребенок преодолевал свою детскую
беспомощность, наделяет характерными чертами реакцию взрослого на свою,
поневоле признаваемую им, беспомощность, а такой реакцией и является
формирование религии. Но в наши намерения не входит дальнейшее исследование
развития идеи божества; мы имеем здесь дело с готовым арсеналом религиозных
представлений, который культура вручает индивиду.
Религиозные представления суть тезисы, высказывания о фактах и
обстоятельствах внешней (или внутренней) реальности, сообщающие нечто
такое, чего мы сами не обнаруживаем и что требует веры.
По своей психологической природе религиозные представления являются
иллюзиями. Выдавая себя за знание, они не являются подытоживанием опыта или
конечным результатом мысли, это иллюзии, реализации самых древних, самых
сильных, самых настойчивых желаний человечества; тайна их силы кроется в
силе этих желаний. Мы уже знаем, что пугающее ощущение детской
беспомощности пробудило потребность в защите — любящей защите, — и эту
потребность помог удовлетворить отец; сознание, что та же беспомощность
Страницы: 1, 2
