представлений; раннее пифагорейство, пытаясь все сущее объяснить с помощью
чисел, в гораздо большей степени привлекало на помощь числам мифологические
образы, чем это делали элеаты, а тем более атомисты. Однако при этом у всех
философов досократического периода (за исключением, может быть, элеатов, да
и то только отчасти) есть одна общая черта: отсутствие логический рефлексии
по поводу своих научно-теоретических построений. Эту их особенность
отмечает и Э. Кассирер: «Однако при всей свободе и широте взгляда... все до
сих пор пройденные фазы (Кассирер имеет в виду греческую философию до
Сократа) характеризуются общей связывающей их границей. Все они превращают
содержание бытия в содержание мышления; но их внимание при этом направлено
только на продукт, а не на процесс этого преобразования. Функция чистого
понятийного мышления еще полностью скрывается за ее результатами и еще не
достигает обособленного, сознательного определения».
Действительно, ни у пифагорейцев, ни у атомистов нет сознательно
производимой рефлексии по поводу тех научных и философских понятий, с
помощью которых они хотят обрести истинное знание о мире. Есть, правда,
вполне осознанное различение истинного знания и ложного и вполне
последовательное отделение тех путей, посредством которых обретается
истинное знание, от путей «мнения», «темного знания». Но никогда (даже у
элеатов) не подвергается специальному анализу тот процесс, благодаря
которому открывается этот самый «путь истины».
Атом Демокрита и физическое тело
Рассмотрим теперь ближе понятие атома. Само слово «атом» образовано от
глагола «резать», «разрезать», «разрубать», «рассекать»; «атом»,
следовательно, переводится как «неразрезаемое», «нерассекаемое». Он
обозначает такое физическое тело, которое в силу его твердости (по
некоторым соображениям, также ввиду его малости) не может быть разрезано на
более мелкие части. В то же время поскольку атом - это мельчайшее
физическое тело, то в нем можно мысленно различить еще более мелкие части.
Так, Фемистий сообщает: «Те, которые принимают неделимые, не говорят, что
они чрезвычайно малы, поскольку в них находится (нечто), что мысленно
допускает (дальнейшее) деление на семь частей: они говорят еще, что это не
делится на более мелкие части», то есть не делится фактически или
физически. Что это за семь частей, можно понять из текста Августина: «Сколь
бы мало ни было такое тельце, конечно, оно имеет правую и левую часть,
верхнюю и нижнюю, заднюю и переднюю, или, иначе говоря, наружные части и
среднюю. Ибо мы должны признать, что это по необходимости должно
наличествовать в сколь угодно малой мере тела».
Допущение этих простейших «частей» необходимо атомистам потому, что
иначе атомы превратились бы в неделимые точки, не имеющие частей, и из
соединения их тогда не возникали бы тела чувственного мира. Неделимые
точки, линии и плоскости, т.е. математические, а не физические единицы,
допускали, согласно сообщениям древних авторов, пифагорейцы (возможно,
современники Платона) и Платон, а также Ксенократ («неделимые линии»), но
они в отличие от атомистов не утверждали, что тела чувственного мира
состоят из этих неделимых амер. «Пифагорейцы, - сообщает Сириан, - не
составляли вещей из амер, как школа Демокрита - из атомов. И еще более
определенно тот же Сириан пишет: «Когда же (пифагорейцы утверждают), что
величина состоит из неделимых (частиц), то они не хотят этим сказать, что
атомы, собравшись вместе и будучи как бы прибиты друг к другу, образуют
расстояние; такова теория Демокрита, противоречащая геометрии и всем, можно
сказать, прочим наукам... Судя по этому отрывку, Сириан хочет сказать, что
пифагорейцы не составляли континуум из неделимых (точек, линий, плоскостей)
путем простого сложения (сцепления: «как бы прибиты друг к другу») их,
поскольку неделимые пифагорейцев были амерами, т.е. не имели «частей»
(измерений), а складывание единиц, лишенных измерений, не даст никакой
величины. Другое дело - атомы, физические тельца, имеющие «части»
(измерения), и понятно, что атомисты образовывали тела путем «сцепления»
атомов, «прибивания» их друг к другу.
Таким образом, следует отличать атомы Демокрита как элементарные
физические тела от «неделимых» пифагорейцев и Платона. Хотя и те и другие
ведут свое происхождение от нерасчлененного и неясного поэтому понятия
«монады» ранних пифагорейцев, однако именно благодаря Левкиппу и Демокриту,
с одной стороны, и Платону и Ксенократу - с другой, это исходное понятие
«единицы» «расщепилось» на физический атом и математическую амеру. В.П.
Зубов пишет в этой связи: «У нас нет достаточных данных утверждать
существование у Демокрита представления, будто наряду с физически
неделимыми атомами (или, так сказать, внутри них) существуют в качестве их
компонентов еще более мелкие неделимые части, или «амеры». Д. Ферли в своей
книге «Два исследования о греческих атомистах» (1967) различает делимость
физическую и теоретическую: «Мы должны различать два рода деления, - пишет
он. - Я называю первый род физическим делением: это деление, при котором
прежде соприкасавшиеся (contiguous) части отделяются друг от друга
пространственным интервалом. Этому противоположно теоретическое деление:
объект является теоретически делимым, если части могут быть разделены в нем
умом, даже если эти части не могут быть отделены от других пространственным
интервалом». Таким образом, физическую делимость Ферли отождествляет с
возможностью практически разделить тело на части; теоретическая же
делимость означает, что тело может быть мысленно разделено на части, даже
если его и невозможно разделить физически. Однако и при физической
делимости (неделимости), и при делимости теоретической речь идет, согласно
Ферли, о возможности или невозможности разделить физическое тело. Именно
такого рода теоретическую (а не только физическую) неделимость физических
тел - атомов, по мнению Ферли, отстаивали Левкипп и Демокрит. Но отсюда еще
не следует, подчеркивает он, что Демокрит утверждал также и математический
атомизм, т.е. неделимость уже не тел, а пространственных величин.
«Математическим атомистом будет тот, кто полностью отрицает бесконечную
делимость для всех протяженных величин, т.е. кто утверждает принцип
конечной делимости в геометрии. И я не уверен, что Демокрит был
математическим атомистом в этом смысле», - говорит Ферли во введении к
своей работе. Подробно проанализировав античные свидетельства об атомизме
Демокрита, Ферли в заключение констатирует: «Рассмотрение свидетельств
подтверждает тот взгляд, что Левкипп и Демокрит были более чем физическими
атомистами. Они считали, что их атомы являются неделимыми теоретически, так
же как и физически. Но, как я уже отмечал, нет свидетельств о том, что они
рассматривали также и пространство как составленное из неделимых минимумов.
Я думаю, что последнее было нововведением Эпикура».
Действительно, не случайно столь многие свидетельства древних авторов
подчеркивают именно неделимость атомов как физических тел. Причем надо
сказать, что в этих свидетельствах очень тесно связываются между собой
аргументы в пользу теоретической неделимости атомов (в том смысле, в каком
термин «теоретическая» неделимость употребляет Ферли) с аргументами в
пользу их физической неделимости, т.е. невозможно «разрезать», «разбить» их
на части. Так, по сообщению Лактанция, «Демокрит говорит, что они (атомы)
так малы, что нет ни одного столь тонкого железного лезвия, которое могло
бы их рассечь и разделить, поэтому он и назвал их «атомами». Аналогичное
объяснение встречаем у Аэтия: атомы названы так потому, что они «не могут
быть разбитыми»; «такое тело называется атомом не потому, что оно
чрезвычайно мало, а потому, что не может быть разрезано, так как не
подвержено воздействию и совсем не заключает в себе пустоты». Невозможность
разрезать, разбить атомы объясняется физическими их свойствами: «...атомы
неделимы и имеют свое название вследствие несокрушимой твердости». Именно
физическое свойство атома - его твердость, плотность - не допускает
возможности разделения его на меньшие части. Это свойство атомов -
твердость, сплошность их - атомисты объясняют отсутствием в них пустоты.
«Они (атомисты) говорили, что первоначала бесконечны по числу, и считали их
атомами, т.е. неделимыми и неподверженными воздействию вследствие того, что
они плотны и не заключают никакой пустоты; ибо они говорили, что «деление в
телах происходит через пустоту».
Происходит преобразование раннепифагорейских представлений в
атомистические. Пифагору приписывали изречение о том, что мир вдыхает
пустоту и благодаря этому образуется множество вещей (потому что множество
предполагает разделенность единого и сплошного, а разделяющее начало
мыслится как «пустота»). Из сообщения Аристотеля мы знаем, что, с точки
зрения пифагорейцев, «пустота разграничивает природу чисел». Но если у
ранних пифагорейцев это представление о пустоте и «монадах», которые
отграничиваются ею друг от друга, еще не носило определенного характера
(оно поддавалось в одинаковой мере и физическому, и математическому
толкованию), то Демокрит вкладывает в него определенный, а именно
физический смысл. Если благодаря наличию в теле пустот его можно делить на
части, то пустота - это «щель» в физическом теле. Если «щелей» нет, то тело
неделимо. Вот почему «деление в телах происходит благодаря пустоте». Что
пустота трактуется именно физически и что физическое ее значение у
атомистов является основным, исходным, можно видеть также из сообщения
Аристотеля. Без допущения пустоты внутри тел невозможно понять, как
происходит разрежение и сгущение, разрыхление и уплотнение, т.е. простейшие
из наблюдаемых в природе процессов.
Атом, согласно Демокриту, не содержит в себе пустоты, а потому он
неизменяем по своей природе: его нельзя ни разрезать, ни уплотнить, ни
«разрыхлить», он не может стать ни больше, ни меньше себя, не может ни
гибнуть, ни возникать, он вечен и неизменен, а стало быть, имеет почти все
атрибуты, которыми Парменид наделил бытие. Почти - потому что, помимо
бытия, атомисты допускают существование небытия; небытию, как и бытию, они
дают физическую интерпретацию. Небытие - это пустота; она разграничивает
бытие, а потому оно предстает как множественное - атомов много. И благодаря
