все средства нравственного действия в человеке к чувству, являющемуся лишь
частью заложенных в человеке нравственных качеств, и к тому же частью,
может быть, более других подверженной привносимым извне искажениям. Так,
профессор Кембpиджского Унивеpситета А. Эвинг пишет, что Кант, "очевидно,
отрицает ценность чего-либо, кроме благой воли и счастья, даже ценность
науки и знания, любви, эстетического и религиозного опыта, - они
признавались значимыми лишь в качестве средств. Он (Кант - В.Ч.)
подчеркивает, что благость благой воли не зависит от того, достигает ли она
успеха в попытках действия или фактических последствиях. От отрицает любую
заслугу в действии, лишенном моральной мотивации, насколько бы оно ни было
согласно со внешним нравственным законом. Это утверждение широко
оспаривается, поскольку многие добрые дела лучше совершаются, будучи
движимы любовью, а не чувством долга".
Необходимо также отметить, что, пожалуй, главным отличительным
критерием подлинно нравственного принципа Кант считал возможность его
универсализации. Понимая, впрочем, что не всегда возможно и нужно
действовать только по принципу, который непременно можно унивеpсализовать
(так, если никто из нашего окружения не выполняет обещаний, это не значит,
что мы не должны их выполнять), Кант одновременно считает, что нельзя
действовать по принципу, который невозможно сделать всеобщим ни пpи каких
условиях (например, не может быть общим для убийцы и его жертвы "принцип"
оправдания убийцей своего действия).
Основные положения Кантовой этики неизбежно приводят к созданию на
основе разрозненных стремлений "очистить" этику от религии стройной,
"унивеpсалистской" системы этики, основанной на взгляде на человека (или,
скорее, на человечество) как на конечную меpу своей собственной
нравственности. Конечной целью жизни вселенского человеческого сообщества,
естественно, при этом должно стать достижение абстрактного и вместе с тем
утилитарного счастья. Поэтому вполне логичной выглядит следующая
формулировка Канта, звучащая новым нравственным императивом: "Действовать
так, чтобы обращаться с человечеством никогда как только со средством, но
всегда также как с конечной целью". При том, что первая часть данной
формулы совершенно справедлива, когда речь идет об использовании человека
человеком только как средства для достижения утилитарных целей, поставление
человечества в ранг конечной цели для всего и вся становится лозунгом
внеpелигиозной этики. Апофеозом этого имеpатива является наpисованная
Кантом картина "царства конечных целей" - человеческого сообщества, все
члены которого относятся друг ко другу не только как к средствам, но как к
конечным целям.
Этот идеал, прямо противоположный идеалу царства Божия и одновременно
подменивший его, ставший его суррогатом, проложил путь не только для
дальнейшей "привязки" естественных нравственных норм к системам взглядов,
далеким от творца морали - Бога, но и для учений, ограничивавших область
действия естественной этики или просто отрицавших ее существование, а
нередко и прямо отвергавших всякую мораль.
Любопытно заметить, что последователи философии Канта в искусстве
прочнейшим образом закрепили свое восприятие его воззрений в сознании
многих людей через творческие образы. Так, для английского поэта Мэтью
Арнольда (1822-1888) религия становится, как бы приложением к естественной
морали, "моралью, соединенной с чувством". Бога ему заменяет абстрактная
"сила, подвигающая к праведности", призванная помогать человеку в моральном
самосовершенствовании.
Много внимания Кант уделял термину "вера". По Канту существуют
три вида веры. Прагматической он называет веру человека в свою правоту в
том или ином единичном случае.
Веру в общие положения Кант называет доктриальной. Он готов
держать пари на все свое имущество, что хотя бы на одной из видимых нами
планет есть обитатели. Это пример доктриальной веры. Сюда же Кант относит и
учение о боге, и его бытии. Доктриальная вера содержит в себе все же нечто
не твердое: нередко затруднения, встречающиеся при размышлениях,
отделяют нас от нее, хотя мы постоянно к ней возвращаемся.
Совершенно иной характер носит моральная вера, где вопрос об
истинности суждений даже не встает. "Эту веру ничего не может поколебать,
так как были бы ниспровергнуты сами мои нравственные принципы, от
которых я не могу отказаться, не став в собственных глазах достойным
призрения". Верить в бога здесь означает не размышлять о его бытии, а
просто быть добрым.
Итак, выдвинув тезис знание выше веры, Кант снабжает его
антитезисом-оговоркой: которую нельзя сопоставлять со знанием, которое
реализуется в поведении.
"Критика чистого ума" завершается программой на будущее. Ни о
каких новых "критиках" Кант не помышляет. Критическая работа завершена.
Следующая работа по изложению позитивных начал метафизики.
Термин "метафизика" впоследствии сформулирует Гегель, он
обозначит им заскорузлое мышление, делающее ошибочные мировоззренческие
выводы из принципов формальной логики; живое философствование Гегель
называет диалектикой. Для Канта дело обстоит совсем иначе: диалектика - это
иллюзорная логика, метафизика - мировая мудрость. О метафизике Кант
отзывается очень высоко. Это для него "завершение всей культуры разума
человека", те, кто разочаровался в метафизике рано или поздно вернуться к
ней.
Кант предрекает новое рождение метафизики "по совершенно
неизвестному до сих пор плану". На последних страницах "Критики чистого
ума" находится план возрождения философии, который, увы оригинальностью
не отличается. По замыслу Канта, вся система метафизики должна состоять из
четырех частей - онтологии, физиологии, космологии и теологии. Онтология -
учение об общих принципах бытия; физиология - учение о природе, которая
распадается на физику и психологию. Космология - наука о мире в целом;
теология - о боге. Кант фактически не ответил на вопрос, заданный в
начале "Критики", - как возможна метафизика в качестве науки. Своей
трансцендентальной диалектикой он разрушил все догматические
построения в этой сфере, но дальше декларирования необходимости новой
научной философии не пошел.
И все-таки все, что он сделал, он сделал не зря. И хоть человек
умирает, мысль остается. Бессмертие философа в том, что он смог, что успел
сказать, что было услышано...
Заключение.
Философия Канта в духе эпохи Просвещения опирается на разум. Она
является критической по отношению к прежней метафизике и "естественной
теологии" с составляющими их содержание идеями бессмертия души,
возникновения мира и существования бога. Эти идеи - часто мыслительные
конструкции, которые выдаются за знание, но на самом деле таковыми не
являются. Это - чистые домыслы. Доказать, например, существование бога -
нельзя. Дело в том, что хотя знание покоится на опыте. В познающем уме до и
независимо от опыта, априори, существуют формы созерцания пространства и
времени и рассудочные категории, которые Кант назвал трансцендентальными. С
их помощью из опытных данных формируется знание, которое касается не "вещи
в себе", а лишь ее явления. Здесь лежит граница познаваемого, которую
кантовская теория познания переходить запрещает, если мы не хотим за науку
принимать лженауку. Бог относится к непознаваемым "вещам в себе". Кант
показал несостоятельность традиционных доказательств бытия бога: они не
доказывают существование бога. Есть вещи, о которых мы не можем знать и в
которые нам остается только верить. Вера и знание - совершенно различные
области духовной жизни. Идеи о существовании бога и бессмертии души
относятся к области веры, но не знания.
Для Канта такая постановка вопроса не повод к тому, чтобы отбросить
религию "за ненадобностью", но требование выявить, каким образом религия и
церковь, исходя из своих посылок и возможностей, способны и должны вносить
свой вклад в создание и защиту достойной человека жизни. Именно здесь, в
сфере действия практического разума, Кант видит основу для объяснения
религии, ее места в общественной жизни: истинная религия, по Канту, есть
моральная религия, т.е. познание всех наших обязанностей в качестве
божественных заповедей.
Вопрос о том, откуда берется способность человека следовать долгу,
творить добро, остается для Канта открытым. Он вводит бога в качестве
"постулата практического разума", т.е. средства воспитания к добру.
Религия, существующая, по Канту, в пределах только разума, оказывается не
чем иным, как нравственностью. То разумное, что заключено в "исторической"
религии, "религии откровения" есть разумная моральная вера: категорический
императив, а не "откровение", есть то, что человек принимает как "слово
божье". Из всей церковной деятельности сохраняет значение лишь моральное
служение богу, понимаемое как свободное следование человека высшему
принципу морали. Религия оправдала постольку, поскольку она служит морали,
а не наоборот. Кант приходит к выводу: "Бог не является существом вне меня,
а лишь мыслью внутри меня".
Для определения нравственных позиций Кант отсылает человека не к богу,
а к самому себе. И в области религии человек должен иметь мужество жить
собственным умом, не поддаваясь соблазну купить безопасность ценой рабского
подчинения чужой воле. Христос - не божественный посланец, но только
моральный образец. С точки зрения разума в гражданском обществе различных
форм веры должны иметь равные права. Сомнение - также право разума. Поэтому
лишь толерантность обеспечивает нормальную совместную жизнь людей. Мораль
как социальное понятие означает терпимость и справедливость, исключающие
превращение свободы в произвол, вседозволенность.
Просвещенный человек, по Канту, это человек зрелый, ставший
совершеннолетним, имеющий смелость жить своим умом, не подчиняясь слепо
авторитету, традиции, догме. Кант не отвергает религию, он считает, что она
должна быть "разумной". Приемлемой для просвещенного человека он считает не
"историческую", полную суеверий и заблуждений религию, а религию "в
пределах только разума". В этих границах религия, считал Кант, обладает не
теоретической, познавательной, но только практической, а именно моральной
ценностью: "Все, что кроме доброго образа жизни, человек предполагает
делать, чтобы быть угодным богу, есть только религиозная иллюзия и
лжеслужение богу". Поэтому Кант отвергает религиозный культ как
"идолопоклонство", "фетишизм". Он не видит в этом отношении разницы между
тунгусским шаманом и европейским католическим прелатом. Он убежден, что
религия в качестве государственного института только развращает граждан,
прививает им привычку к лицемерию, "кажущемуся служению даже при исполнении
гражданского долга". Различные внешние проявления религии, организации,
догматика - все это "религиозные иллюзии", напрасный труд.
"Добрый образ жизни" предполагает, что человек следует своему
практическому разуму и соблюдает закон морали - категорический императив
поступать так, чтобы личный принцип моей воли мог стать в любое время
принципом всеобщего законодательства. Моральным делает постулат только
уважение морального закона и следование долгу. Мораль автономна, она не
основывается на религии, на предполагаемом вознаграждении за моральность.
Мораль основывается не на велении бога, а на сознании человеком
безусловности требования в любых ситуациях выполнять свой долг. Сама
религия вместе с моралью не есть нечто данное человеку извне, но есть нечто
присущее человеческому существованию в мире.
Список использованной литературы
1. Бахтомин Н.К. Теория научного знания Иммануила Канта: Опыт
современного прочтения "Критики чистого разума". М.: Наука, 1986, 205
с.
2. Гринишин Д.М., Корнилов С.В. Иммануил Кант: ученый, философ,
гуманист. - Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1984, 150 с.
3. Гулыга А.В. Кант. 2-е изд. - М.: Мол. гвардия, 1981, 303 с. /"Жизнь
замечательных людей"/.
4. Длугач Т. Б. “И. Кант: от ранних произведений к “Критике чистого
разума”, М.: Наука, 1990 — 136 с.
Страницы: 1, 2
