начинает издавать шести томное сочинение “История европейской культуры”
на национальном языке. В 1940г. вместе с университетом Карсавин
переселяется в Вильнюс, а после включения Литвы в Советский Союз он был
отстранен от преподавания и временно занимал место директора
Вильнюсского художественного музея. Еще раньше Карсавин привез свою
семью из Франции в Литву и поселился в Вильнюсе всем домом. В эти годы
Л.П.Карсавин поставил себе задачу написать всемирную историю, понятую в
свете христианской метафизики, однако этот замысел остался до конца не
осуществленным. В начале 1948г. Лев Платонович был арестован.
7). Арест Л.П.Карсавина.
Необычайный духовный и творческий подъем .
В следственной тюрьме в Ленинграде у него начался туберкулез. После
суда Карсавин был переведен в лагерь инвалидов Абезь. В лагере философ
пережил необычайный духовный и творческий подъем. В этой связи
вспоминаются его слова “Тогда мысль и развивается, тогда и становится
свободною, когда её всемерно угнетают и преследуют”. Здесь в 1951-
1952гг. он пишет целый ряд религиозно-философских сочинений, включая
”Венок сонетов” и “Терцины”, в которых находит поэтическое выражение его
метафизика, а также несколько статей: “О Молитве Господней”, “О
бессмертии души”, “Апогей человечества”, “Об искусстве”, “По поводу
рефлексологии” и ещё на литовском языке: “Дух и тело” и “О
совершенстве”. Известно, что некоторые из этих сочинений попали в
Западную Европу и были опубликованы в 104-105-м номерах журнала “Вестник
Русского студенческого христианского движения” в Париже (1972). Основную
же часть этих сочинений сохранил А.А.Ванеев.
Л.П.Карсавин умер 20 июля 1952г. в лагерной больнице.
3. Резюме.
Метафизика всеединства.
В центре метафизики Карсавина, как и всей его мысли, находится идея
всеединства. Метафизика всеединства - давняя традиция философской мысли,
но, по мнению Карсавина, представляет собой отличительную черту
национально-русского сознания. Смысл всеединства раскрывается прежде
всего тогда, когда Карсавин выдвигает религиозную ориентированность свей
системы, устанавливая её связь с православной религиозной метафизикой.
Первенствующее значение приобретает теория Абсолютного, учение об
Абсолютном как о Триединстве.Этим учением даются как начала, так и
последние основания понятиям бытия и небытия, становления и гибели,
личности, Богочеловечения и Боговоплощения. Абсолютное и предстает как
совершенное всеединство, т.е. такое единство множества, в каждом
“моменте” или “качествовании” которого “стяженно” (умаленно,
потенциально - термин Николая Кузанского (1401-1464), которого очень
ценил Карсавин) присутствует все единство.
Конструкция всеединства развертывается как бесконечная иерархия
всеединств: каждое единство является моментом некоторого высшего
единства, стяженно содержащим его в себе и в свою очередь стяженно
присутствующем в бесконечном множестве собственных моментов,
представляющим собою их всеединство. Речь, как понятно, пока идет о
совершенном роде бытия, о Боге.
Характерной особенностью метафизики Карсавина, однако является
раскрытие идеи всеединства как триединства бытия, которое он находит как
внутри Божества, так и в тварном мире. Наиболее полное и законченное
свое раскрытие и обоснование принцип триединства, как и вся религиозно-
философская система Карсавина получает в его сочинении “О личности” .
Триединство - и динамическая форма пребывания Абсолюта, и универсальный
принцип диалектики тварного бытия, становления и развития эмпирической
реальности. Оно раскрывается в процессе глубинного сознания
индивидуальной личности.
Наша “личность “сама в себе” разъединяется на некоторое источное и
познающее средоточие, которое мы отождествляем с “Я”, и на “мое” или
“свое”, как на раскрытое, порожденное или изведенное этим “Я” и им
“познаваемое””(15,15). Зная, что личность единая, разъединяется, мы
сознаем отчуждение “сознаваемого “Я”” как разрушение или умирание
личности. При этом факт разъединенности опознается нами как результат
продолжающегося разъединения. Как только момент удалился от “Я”, в
следующий за этим миг времени он становится прошедшим, противостоящим
моему “Я” моментом. Но одновременно ушедшие моменты продолжают жить в
нас умаленным образом. В этом обнаруживается третий способ бытия нашей
личности, воссоединение. Первоединство, разъединение и воссоединение -
три способа бытия личности. Индивидуальная личность - это несовершенное
многоединство. Внем разъединенность - множество “сильнее” нашего
единства, потому что личность наша умирает и бессильна целиком себя
воскресить (воссоединить) Потому что мы уверены, что есть совершенное
многоединство, которое, разъединяясь, всецело превозмогает свою
разъединенность и, умирая, воскресает, - и что есть наша совершенная
личность, из коей мы только и познаем наше несовершенство.
Мы взыскуем наше совершенство, но стремимся мы не к совершенному
единству неполному, относительному. “Мы отрекаемся от того, что в нас
умирает, и надеемся ценою подобного самообеднения найти в себе хоть
маленькую точку, которая бы не умирала. Мы ищем тихого уголка, куда бы
могла забиться наша личность, где бы она не преодолевала своего
несовершенства и не погибала: - ищем, не понимая, что тогда бы она и
не жила. Вместо борьбы с несовершенством мы пытаемся от него (от
самих себя!) убежать и пребываем в нем, обрекая себя на дурную
бесконечность умирания”(15,19).
Диалектика индивидуальной личности (души - в ранней терминологии
Карсавина) оказывается диалектикой бытия и небытия, умирания и
Воскресения. Каждый человек в себе есть триединая личность. “Иными
словами, человеческая личность - образ и подобие Пресвятой Троицы, но
образ иподобие несовершенные. Ибо в Божьем Триединстве все три единства
суть одинаково ипостаси”(15,49).
До сих пор речь шла об индивидуальной личности, вне её отношений к
внешнему миру, к инобытию. Мостом к инобытию для Карсавина является
познание. Процесс познания мною инобытия есть процесс моего соединения с
ним. А это ”соединение мое с инобытием осуществляется как сфера наших
“общих качествований”, которая упирается, с одной стороны, в мою
личность, поскольку она еще не перешла в эту сферу или уже вышла из нее,
а с другой стороны - в инобытие, как для меня - уже или еще не
качествующее и не определимое. Эта сфера может сужаться и расширяться; в
ней инобытие отдает себя мне, а я отдаю себя инобытию”(15,80). Таким
образом, качествования моей личности в процессе познания инобытного мира
- это общие качествования, опирающиеся и на меня и на инобытие.
Двуединство личности с инобытием само должно быть личностью, даже
если инобытие - не личность, а мертвое тело. Иначе как может быть
личностью один из моментов этого двуединства? Эмпирический, тварный мир
также признается личным, Карсавин вводит понятие “симфонической
личности”. “Симфоническая личность” - Это и есть двуединство личности с
инобытием. От индивидуальной личности симфоническая личность отличается
тем, что ее моменты взаимно инобытны, сильнее их разъединенность.
В симфонической личности не все ее моменты достигают полноты
(относительной,кнечно, в эмпирическом мире. - Л.Ф.) личного бытия:
некоторые обладают зачаточным (животные) или потенциальным
(неодушивленные вещи) личным бытием. Единый мир, осуществляющий свое
личное бытие в человечестве, предстает, таким образом, как иеархическое
единство симфонических личностей: каждая совокупность людей выступает
некоей новой симфонической (или “соборной”) личностью. Симфоническую
личность, реализующую себя только в актуально-личном бытии (в
человеческих личностях), Карсавин называет “социальной личностью”. Есть
“периодические” социальные личности (учебное общество, партийный съезд и
т.д.), есть “постоянные” социальные личности (скамья, правительство,
нация и т.д.). У всякой социальной личности есть основное задание,
основная функция, от многообразия и полноты которой зависит и полнота
самой социально-личной жизни.
Здесь необходимо сделать очень важное пояснение: описанная структура
эмпирического, тварного бытия не есть структура бытия истинной всеединой
Личности, подлинной Абсолютности, но есть образ бытия несовершенного.
Есть предел эмпирического совершенствования; оно не преодолевает до
конца временность, пространственность, разъединенность жизни и смерти.
Все эмпирическое бытие, в том числе и история как развитие всеединого
человечества, стоит под знаком непреодолимого собственными силами
несовершенства. А это приводит к проблеме отношения между Богом и миром.
“Божественная Триипостасная Сущность или Божие Триединство -
единственное личное бытие. По отношению к Нему тварь не личность и даже
вообще не что-то... Весь тварный мир - всеединая личность в том смысле,
что он - теофания, т.е. Триипостасное Божество, через Ипостась Логоса
причаствуемое тварным субстратом” (15,85). Так мыслится в идеале акт
творения и возникновения несовершенного бытия твари. В действительности
же имеет место “нехотение” твари, её нежелание стать Богом: тварь хотела
иметь самодостаточное бытие, бытие “для себя”, без самоотдачи, не хотела
“совершенной смерти” и в результате получила бытие бесконечности
умирания. Есть маленкое “не” во всякой твари, во всем мироздании,
которое все и всех разъединяет; это маленькое “не” - вольная леность
мира, в “не” прячется страх смерти, оттого из “не” и сочится уныние.
“Разделяю я смерть и жизнь, страдание и наслаждение, ибо, разумничая,
разделяют себя; разделяю себя и Бога, ибо мало Бога хочу (хочу и не хочу
сразу). Если взять настоящее Божье “хочу”, каким бы оно должно быть, то
не-хочу я Бога... По вольной лености своей мир не возлетел из бездны
небытия к Богу...” - так пишет Карсавин в “Поэме о смерти” (16,47,49).
Здесь Карсавин стремится поэтически преодолеть авторскую
ограниченность метафизической системы, понимая, что всякая человеческая
мысль пронизана огнем тления. Карсавин не скрывает, что испытал
глубокий духовный кризис: “Милая и сострадательная читательница,
напечатал я в 1922 году книгу о любви, довольно-таки безвкусную, но не
безынтересную. Сам верил, что открываю новые горизонты и вступаю в новый
мир... Критика не без остроумия назвала меня тогда “ученым эротоманом”,
один же психиатор (по-видимому, вполне справедливо) заметил, что книжка
хотя и о любви, а насквозь “головная”. Как бы то ни было, теперь вот
пишу о смерти, а сам, кажется, надеюсь, что из этого выйдет для меня
если и не любовь, то по крайней мере одно из указанных выше состояний...
Дело в том, что упомянутая книжка (вместе со многими другими) привела
меня... к духовной смерти, я же склонен верить в диалектическую связь
противоречий” (16,5).
И Карсавин верит, что у человека найдутся слова, чтобы говорить об
Истине, о Боге, ибо каждый человек - и часть Бога, и весь Он.
“Только потому я и могу видеть Божью Полноту, Его совершенство”.
КОНЕЦ.
Список, используемой литературы.
1. Л.В.Карсавин “Введение в историю”.
2. Л.В.Карсавин “Восток, Запад и русская идея”.
3. Л.В.Карсавин “Поэма о смерти”.
4. В.В.Зеньковский “История русской философии”.
5. Н.О.Лосский “История русской философии”.
6. С.С.Хоружий “Карсавин и де Местр”.
7. А.А.Ванеев “Два года в Абези”.
8. А.А.Ванеев “Очерк жизни и идей Л.П.Карсавина”.
9. Л.Г.Филонова “Русские философы”/антология/.
Содержание:
1. Вступление 1.
2.Основные факты биографии
1). Семья Карсавина 2.
2). Разносторонность интересов
образование и карьера Л.П.Карсавина
на родине
3.
3). Вызов революции
во имя Истины брошен! 5.
4). Метафизика Любви. 6.
5). Осмысление исторического
своеобразия пути России 7.
6). Годы эмиграции
а). Берлин.
Признание Л.П.Карсавина
как историка и философа 8.
б). Париж.
Л.П.Карсавин - идеолог
евразийского движения 9.
в). Литва.
“Эволюция мысли” 11.
7). Арест Л.П.Карсавина.
Необычайный духовный и
творческий подъем. 12.
3. Резюме. 13.
Список литературы. 21.
Московский институт радиотехники,
электроники и автоматики.
Реферат по философии
на тему:
Лев Платонович Карсавин.
Коурова С.И.
ВСС - 2 - 95 .
