схемы.
НОВЫЙ ОРГАНОН
Книга Ф. Бэкона «Новый органон» начинается с «Афоризмов об
истолковании природы и царстве человека». Раздел открывается замечательными
словами Ф. Бэкона: "Человек, слуга и истолкователь природы, столько
совершает и понимает, сколько постиг в порядке природы делом или
размышлением, и свыше этого он не знает и не может". Обновление науки — это
ее "обновление до последних основ" (афоризм XXXI). Прежде всего оно
предполагает, согласно Бэкону, опровержение и, насколько возможно,
устранение призраков и ложных понятий, "которые уже захватили человеческий
разум и глубоко в нем укрепились" (афоризм XXXVIII). Бэкон придерживается
того мнения, что старый, унаследованный от средневековья и идеологически
освященный церковью и схоластикой способ мышления переживает глубокий
кризис; это знание (и соответствующие ему способы исследования)
несовершенно по всем линиям: оно "в практической части бесплодно, полно
нерешенных вопросов; в своем росте медлительно и вяло; тщится показать
совершенство в целом, но дурно заполнено в своих частях; по содержанию
угождает толпе и сомнительно для самих авторов, а потому ищет защиты и
показной силы во всевозможных ухищрениях".
Труден путь человеческого познания. Здание природы, в котором
приходится прокладывать путь познающему человеку, подобно лабиринту, дороги
здесь разнообразны и обманчивы, сложны "петли и узлы природы". Познавать
приходится при "неверном свете чувств". Да и те, кто ведет людей по этому
пути, сами сбиваются с дороги и увеличивают число блужданий и блуждающих.
Вот почему требуется внимательнейшим образом изучить принципы познания.
"Надо направить наши шаги путеводной нитью и по определенному правилу
обезопасить всю дорогу, начиная уже от первых восприятии чувств". Поэтому
великое дело восстановления наук Бэкон разбивает на две части: первая,
"разрушительная", должна помочь человеку "осуществить совершенный отказ от
обычных теорий и понятий и приложить затем заново к частностям очищенный и
беспристрастный разум". Поддерживая впоследствии это великое дело Бэкона,
Декарт справедливо заметит, что позитивные успехи, достигнутые им в науке,
есть следствия и выводы из пяти-шести преодоленных "главных трудностей".
«Беспристрастный разум» есть та исходная точка, в которой может и должно
быть применено учение о методе, — положительная, собственно "созидательная"
часть восстановления наук. Предложенная здесь
Бэконом структура учения о познании по сути дела заимствуется, как мы
увидим, Декартом и Спинозой.
Итак, первая задача — разрушительная, задача "очищения", освобождения
разума, подготовка его к последующей позитивной творческой работе. Эту
задачу Бэкон стремится решить в своем знаменитом учении о "призраках", или
"идолах".
УЧЕНИЕ О ПРИЗРАКАХ
"Наше учение об очищении разума для того, чтобы он был способен к
истине, заключается в трех изобличениях: изобличении философий, изобличении
доказательств и изобличении прирожденного человеческого разума", — пишет
Бэкон. Соответственно этому Бэкон различает четыре рода "призраков" —
помех, препятствующих подлинному, истинному познанию:
1) призраки рода, имеющие основание "в самой природе человека, в
племени или в самом роде людей";
2) призраки пещеры, заблуждения отдельного человека или группы людей,
обусловленные "малым миром", "пещерой" индивида или группы;
3) призраки рынка, проистекающие из взаимного общения людей, и,
наконец,
4) призраки театра, "которые вселились в души людей из разных догматов
философии, а также из превратных законов доказательств".
Призраки рода, по Бэкону, неотъемлемо присущи человеческому познанию,
которому свойственно "примешивать к природе вещей свою природу", из-за чего
вещи предстают "в искривленном и обезображенном виде". Каковы же эти
призраки? Человеческий разум склонен, по Бэкону, приписывать вещам больше
порядка и единообразия, чем он способен действительно отыскать в природе.
Разум человека, далее, придерживается однажды принятых положений, стремится
искусственно подогнать новые факты и данные под эти свои или
общераспространенные убеждения. Человек обычно поддается тем доводам и
аргументам, которые сильнее поражают его воображение. Бессилие ума
проявляется и в том, что люди, не задерживаясь должным образом на изучении
частных причин, устремляются к всеобщим объяснениям, не выяснив одного,
хватаются за познание другого. "Жаден разум человеческий. Он не может ни
остановиться, ни пребывать в покое, а порывается все дальше". Ум по природе
своей склонен рассекать природу на части и текучее мыслить как постоянное.
Разум человека теснейшим образом связан с миром чувств. И отсюда
проистекает, по Бэкону, громадная "порча" познания.
Призраки пещеры возникают потому, что "свойства души" различных людей
весьма разнообразны; одни любят частные науки и занятия, другие больше
способны к общим рассуждениям; "одни умы склонны к почитанию древности,
другие охвачены любовью к восприятию нового". Эти различия, проистекающие и
из индивидуальных склонностей, и из воспитания и привычек, существенным
образом влияют на познание, замутняя и искажая его. Так, сами по себе
установки на новое или старое отклоняют человека от познания истины, ибо
последнюю, как убежден Бэкон, "надо искать не в удачливости какого-либо
времени, которая непостоянна, а в свете опыта природы, который вечен".
Призраки рынка порождаются неправильным употреблением слов и имен:
слова могут обратить свою силу против разума. Тогда, подчеркивает Бэкон,
науки и философия становятся "софистическими и бездейственными", "громкие и
торжественные" споры вырождаются в словесные перепалки. При этом зло,
проистекающее от неправильного употребления слов, бывает двух родов. Во-
первых, названия даются несуществующим вещам и по поводу этих фикций,
вымыслов создаются целые теории, столь же пустые и ложные. В данной связи
Бэкон упоминает о словах и понятиях, порожденных суеверием или возникших в
русле схоластической философии. Вымыслы на время становятся реальностью, и
в этом состоит их парализующее влияние на познание. Однако отбросить этот
род призраков легче: "для их искоренения достаточно постоянного
опровержения и устаревания теорий" - Но есть, во-вторых, призраки более
сложные. Это те, которые проистекают "из плохих и невежественных
абстракций". Здесь Бэкон имеет в виду неопределенность того смысла, который
связывается с целым рядом слов и научных понятий, пущенных в широкий
практический и научный обиход.
Отличие призраков театра состоит в том, что они "не врождены и не
проникают в разум тайно, а открыто передаются и воспринимаются из
вымышленных теорий и превратных законов доказательств". Здесь Бэкон
рассматривает и классифицирует те типы философского мышления, которые
считает принципиально ошибочными и вредными, препятствующими формированию
непредубежденного разума. Речь идет о трех формах ошибочного мышления:
софистике, эмпиризме и суеверии. Бэкон перечисляет отрицательные
последствия для науки и практики, вызванные догматической, фанатичной,
"докторальной" приверженностью к метафизическим рассуждениям или, наоборот,
к сугубому эмпиризму. Корень неудовлетворительности созерцательно-
метафизической философии -непонимание или сознательное пренебрежение тем
обстоятельством, что "вся польза и пригодность практики заключается в
открытии средних истин". Вред крайнего эмпиризма состоит в том, что из-за
ежедневных опытов, порождающих невежественные суждения, "развращается
воображение" людей. Теология и "философия" суеверий, понятно, признаются
главным из всех философских зол. Вред теологии и суеверия очевиден:
"человеческий разум не менее подвержен впечатлениям от вымысла, чем
впечатлениям от обычных понятий". Итак, "философские призраки"
рассматриваются здесь Бэконом не столько с точки зрения их содержательной
ложности, сколько в свете отрицательного влияния на формирование
познавательных способностей и устремлений человека.
Перечисление призраков закончено. Бэкон выражает горячую веру и
убеждение, что "они должны быть опровергнуты и отброшены твердым и
торжественным решением и разум должен быть совершенно освобожден и очищен
от них". Общий смысл учения о призраках определяется этой его социальной
воспитательной функцией. Перечисление призраков, признает Бэкон, еще не
дает гарантии движения к истине. Такой гарантией может быть только
тщательно разработанное учение о методе. "Но и перечисление призраков
многому служит": его цель — "подготовить разум людей для восприятия того,
что последует", очистить, пригладить и выровнять площадь ума, "утвердить ум
в хорошем положении и благоприятном аспекте". Речь идет о создании новых
общественных и одновременно индивидуальных установок, новых принципов
подхода к изучению и развитию науки, об обеспечении тех социально-
психологических условий, которые отнюдь не самодостаточны, но в качестве
исходных и предварительных необходимы и желательны. И в этом смысле
значение теории призраков Бэкона выходит далеко за пределы породивших его
конкретно-исторических задач. В нем заключено и общесоциальное содержание.
Бэкон правильно перечисляет здесь опасности, которые угрожают науке во
времена массового поклонения авторитетам, в периоды особой догматизации
знаний и принципов. Прав Бэкон и в том, что личные, индивидуальные
интересы, склонности, весь строй привычек и устремлений оказывают
определенное и часто отрицательное влияние на деятельность данного индивида
в науке, а в некоторой степени — на развитие знания вообще.
УЧЕНИЕ О МЕТОДЕ И ЕГО ВЛИЯНИЕ НА ФИЛОСОФИЮ XVII в.
Первое требование метода: отправляясь от твердого убеждения в
единстве, целостности природного универсума, в существовании единой
всеобщей ("божественной") закономерности, управляющей всеми телами и всеми
процессами, философы XVII столетия, тем не менее, видят главную свою задачу
в "разложении", "раздроблении" природы, "обособлении", "отдельном"
изучении конкретных тел и процессов, а также в "раздельном" описании и
анализе внешнего облика телесной, материальной природы, с одной стороны, и
ее закона — 'с другой. "Следует, — пишет Бэкон, — совершать разложение и
разделение природы, конечно, не огнем, но разумом, который еcть как бы
божественный огонь". Бэкон выступает против тех людей, чей разум "пленен и
опутан привычкой, кажущейся целостностью вещей и обычными мнениями", кто не
видит настоятельной (мы скажем: исторической) необходимости, в том числе во
имя созерцания целого, единого, расчленить целостную картину природы,
целостный образ вещи и т. д.
Второе требование метода, конкретизирующее специфику самого
расчленения, гласит: расчленение не есть самоцель, но средство для
выделения наиболее простого, наиболее легкого Бэкон характеризует данное
требование в двух его смыслах. Во-первых, единая, целостная вещь должна
быть разложена на "простые природы", а затем выведена из них (например,
"простые природы" золота — его желтизна, ковкость). Во-вторых, предметом
рассмотрения должны стать простые, "конкретные тела, как они открываются в
природе в ее обычном течении". "...Эти исследования, — поясняет далее
Бэкон, — относятся к естеством слитым — или собранным в одном построении, и
здесь рассматриваются как бы частные и особые навыки природы, а не основные
и общие законы, которые образуют формы".
Третье требование метода состоит в следующем. Поиски простых начал,
простых природ, поясняет Бэкон, вовсе не означают, что речь идет о
конкретных материальных явлениях или просто о частных телах, об их
конкретных частицах. Задача и цель науки значительно сложнее: следует
"открывать форму природы, или истинное отличие, или производящую природу,
или источник происхождения (ибо таковы имеющиеся у нас слова, более всего
приближающиеся к обозначению этой цели)". Речь идет, собственно, об
открытии "закона и его разделов" (это содержание и вкладывает Бэкон в
понятие "формы"), причем такого закона, который мог бы служить "основанием
как знанию, так и деятельности". Но если простое есть одновременно закон,
сущность, "форма" (и только поэтому является абсолютным, т. е. основой для
понимания и объяснения относительного), то оно не совпадает с реальным
расчленением предмета: простое есть результат особого мыслительного,
интеллектуального "рассечения"
Высоко оценивая необходимость реального эмпирического исследования,
владеющего различными способами разложения и обнаруживающего неоднородность
целого, признавая, что "необходимо разделение и разложение тел", Бэкон
вместе с тем требует решительного перехода "от Вулкана к Минерве", т- е. от
простого применения огня к употреблению разума и мудрости. Но как же
предотвратить опасность, исходящую от лавины эмпирических опытов? Как
перекинуть мостик от эмпирического к философскому, теоретическому
содержанию?
Четвертое требование метода отвечает на этот вопрос. "Прежде всего, —
пишет Бэкон, — мы должны подготовить достаточную и хорошую Естественную и
Опытную Историю, которая есть основа дела". Иными словами, мы должны
тщательно суммировать, перечислить все то, что говорит природа разуму,
"предоставленному себе, движимому самим собой". Но уже в ходе перечисления,
предоставления разуму примеров необходимо следовать некоторым
методологическим правилам и принципам, которые заставят эмпирическое
исследование постепенно превратиться в выведение форм, в истинное
истолкование природы.
СОЦИАЛЬНО-ПРАКТИЧЕСКИЕ ИДЕИ БЭКОНА
Когда говорят о Бэконе как политике, то печальный конец его карьеры
как бы заслоняет значимость сделанного мыслителем на социально-политическом
поприще и в социальной мысли. Между тем его «Новая Атлантида" и «Опыты и
наставления» были вполне здравыми и важными для XVII в., а размах его
социально-устроительной активности был поистине огромным. Это и в
дальнейшем станет характерной чертой деятельности английских философов XVII-
XVIII вв.
Мы уже говорили о высокой оценке Бэконом новой механики. "Механические
изобретения", заявляет он, "несравнимы ни с какими духовными факторами в их
"влиянии на человеческие дела". Богатство также постепенно становится — в
противовес аскетическому идеалу средневековья — вполне "позитивной"
общественной и человеческой ценностью. Так, в отличие от бедных,
отказавшихся от частной собственности обитателей Утопии, жители бэконовской
Новой Атлантиды высоко ценят богатство, главным источником которого, по
убеждению Бэкона, является неизмеримо возросший уровень техники и науки
Производственные и технические возможности идеального общества Бэконом
неизмеримо расширены, но все-таки их изображение проистекает из
безоговорочного одобрения технического развития существовавшего в эту эпоху
социального организма. "Есть у нас дома механики, где изготовляются машины
и приборы для всех видов движения". — Так рассказывает в «Новой Атлантиде»
представитель Дома Соломона, технического и научного общества,
сосредоточившего в своих руках изобретения, применение техники, научные
открытия и их популяризацию. "Там получаем мы более быстрое движение, чем,
например, полет мушкетной пули или что-либо другое, известное вам, а также
учимся получать движение с большей легкостью и с меньшей затратой энергии,
усиливая его при помощи колес и других способов, — и получать его более
мощным, чем это умеете вы... Есть у нас суда и лодки для плавания под водой
и такие, которые выдерживают бурю; есть плава-тельные пояса и другие
приспособления, помогающие держаться на воде. Есть различные сложные
механизмы, часовые и иные, а также приборы, основанные на вечном движении.
Мы подражаем движениям живых существ, изготовляя для этого модели людей,
животных, птиц, рыб и змей. Кроме того, нам известны и другие виды
движения, удивительные по равномерности и точности "33-В фантастической для
того времени картине, начертанной Бэконом, нет, тем не менее, ничего
утопического, за исключением разве мечты о пресловутом "вечном двигателе";
картина будущих открытий дана со строгим учетом реальных технических
возможностей.
Позитивное отношение к современному экономическому строю вообще весьма
характерно для взглядов Бэкона и ряда его современников: Бэкон выступает за
увеличение колоний, давая подробные советы, касающиеся наиболее
"справедливой" и безболезненной колонизации; непосредственный участник
экономической политики Англии, он высоко отзывается о деятельности торговых
и промышленных компаний; его сочувствие вызывает личность честного дельца,
инициативного предпринимателя; Бэкон дает немало рекомендаций относительно
наиболее "предпочтительных", гуманных способов личного обогащения и т. д.
Противоядие против бедности, а значит, против массовых смут и беспорядков
Бэкон усматривает не только и не столько в гибкой и тонкой политике
(которая его, конечно, весьма привлекает), сколько в экономическом
пресечении бедности и в увеличении общественного богатства. Конкретные
способы, рекомендуемые Бэконом, — мудрое экономическое и налоговое
регулирование, но в особенности "открытие торговых путей",
"усовершенствование земледелия" и "поощрение мануфактур".
Таковы основные идеи великого мыслителя Фрэнсиса Бэкона, лорда
Веруламского.
Страницы: 1, 2
