устранять повторы и облегчают сверхскоростной поиск информации в различных
текстах. Поэтому молодежь пятого поколения в течение двух последующих
десятилетий сможет сделать гигантский интеллектуально-образовательный рывок
и существенно оторваться от своих сверстников в некомпьютеризированных
странах.
В этой связи особого внимания заслуживают хакеры, или, как их называл
Вейценбаум, одержимые программисты. Вряд ли можно найти другую технологию,
которая могла бы конкурировать с интеллектуальной технологией с точки
зрения привлекательности и почти гипнотического или даже наркотического
влияния на интеллект. В первую очередь это касается программистов, главным
образом профессиональных. Уже компьютерные игры, как показывают
исследования, могут увлечь детей и юношей до самозабвения, до полного
смешения реального и компьютерного мира и даже вытеснения первого
последним. В сфере профессионального программирования это зачастую приводит
хакерству, т. е. такому направлению деятельности, когда совершенствование и
самосовершенствование программного продукта становится самоцелью.
Преодоление “компьютерного сопротивления”, борьба с ошибками, изобретение
новых алгоритмов, нового программного дизайна, языков и осуществление
чрезвычайно сложных и труднодостижимых целей в сфере интеллектуализации
компьютерной деятельности становится содержанием всей жизни хакеров. Хотя
число хакеров в мире совсем невелико, но пандемия хакеров может со временем
оказаться столь же опасной и, во всяком случае, столь же быстро
нарастающей, как пандемия СПИДа в мире вирусных заболеваний. Здесь, кстати,
уместно сказать и о компьютерных заболеваниях (вирусах). Это фрагменты
программ, введенные в плохо защищенные базы данных и знаний, внедренные в
чужие файлы, тиражируемые там и способные к изменению смысла, порче других
программ или хранимых в компьютерах данных. Некоторые из таких вирусов в
порыве компьютерной эйфории создаются хакерами из озорства или в порядке
интеллектуального самоутверждения. Это феномен далеко не безопасный, и с
ним необходимо считаться не только как с технической проблемой, но и как с
проблемой в сфере компьютерной культуры и компьютерной преступности.
3.2. Необходимость обучения компьютерным технологиям в России
Принятая в нашей стране программа компьютерной грамотности мало
содействует заполнению возникающей в этом рывке концептуально-
информационной пропасти. Она подобна обучению грамотности при отсутствии
книг, тетрадей, карандашей и т. д. Tе микропроцессорные средства и
компьютеры, которые сейчас направляются в большинство наших школ, являются
крайне отсталыми по своим техническим и эксплуатационным характеристикам.
Обучение на них, естественно, закрепляет отнюдь не современные и не
прогрессивные навыки к простейшему программированию. Но самое главное
заключается в том, что школьник, побывывший на уроке компьютерной
грамотности, после этого “окунется” в информационную среду, которая
немногим отличается по своим принципиальным xapaктеристикам от
информационной среды середины столетия. Фактический доступ к домашнему
компьютеру, компьютеризованным средствам общения и взаимодействия для него
отрезан просто из-за того, что для большинства людей в нашем обществе
домашние компьютеры представляют экзотическое явление, тогда как в США,
Японии и странах Западной Европы, ряде государств Юго-Восточной Азии и
Латинской Америки, Канаде и Австралии это вполне o6ычная, будничная вещь,
естественно и непринужденно входящая во внутренний мир ребенка. Между пятым
поколением, с одной стороны, его некомпьютеризированными сверстниками, с
другой, и представителями старших поколений, с третьей стороны, со временем
могут возникнуть и уже сейчас возникают глубокие интеллектуальные, духовно-
культурные разрывы, грозящие в недалеком будущем превратиться в пропасть.
В информационных обществах компьютеры на paботе, в учебных заведениях и
в домашних условиях практически общедоступны. В соединении с неограниченным
доступом к любой научной и учебной литературе, научной периодике, к
библиотекам программ и базам знаний, дополненные множительной техникой и
аудиовизуальными системами обучения, они превращаются в самостоятельную и
мощную инфраструктуру действительно всестороннего интеллектуального
развития. Начиная с самого раннего детства, новое компьютерное поколение
погружается в систему не только традиционных, но и новых компьютерных игр.
Они требуют находчивости, изобретательности, умения мгновенно принимать
решения. Ребенок, взаимодействующий в процессе игры с компьютером, видит в
нем партнера, чутко реагирующего на его индивидуальные особенности. Этот
партнер является творческим “двойником”. Компьютер можно
перепрограммировать, игру усовершенствовать. Теркл рассказывает в своей
книге о негритянском мальчике, не воспринимавшем арифметику, но обожавшем
джазовую музыку и ритмические танцы. Научившись играть с компьютером, он
придумал игру, в которой цветные шарики под роковую мелодию совершали
симметрические движения, и таким образом научился решать довольно сложные
уравнения, отождествляя переменные с типами движений, скоростями,
расположением шариков и т. д. Многочисленные исследования показывают, что
информационная технология, соединенная с аудиовизуальными средствами,
телевизором, дисплеем, телевещанием т. д., создает целый мир поведенческих
моделей, которые постоянно, ежедневно в быту и на работе окружают человека
и программируют его деятельность во все возрастающем масштабе. Поэтому
можно уже говорить о том, что в недалеком будущем мы столкнемся с шестым
поколением. Если пятое поколение, согласно М. Маруаме, - это поколение
молодежи, научившейся благодаря компьютерам использовать для достижения
социальных, инженерных и иных целей гигантские объемы научной, деловой и
вообще полезной информации, то шестое поколение - это когорта людей,
выросших и воспитанных в совершенно иной информационно насыщенной среде,
отличающейся от вселенной Гутенберга, основанной на цивилизации
типографских станков, традиционных библиотек, радио и телефонов, в такой же
мере, как последняя отличалась от вселенной рукописных текстов, и эта
последняя - от вселенной и соответственно цивилизации, основанной на устной
передаче информации.
Гизо в своей “Истории цивилизации во Франции” говорил о том, что
человек средневековья, перенесенный в XIX в., совершенно не мог бы понять
образ жизни, мышление и обычаи этого столетия. Верно также и обратное, и
это подтверждается гигантскими трудностями в исследовании и интерпретации
средневековой культуры. Потребовалось далеко продвинуть современную
герменевтику, чтобы духовно-культурные процессы и способы деятельности
предшествовавших эпох и цивилизаций стали нам более или менее понятными.
Для образования такого духовно-культурного разрыва между эпохами и
поколениями потребовалось несколько столетий. Разрыв, который будет
отделять поколения людей, родившихся после второй мировой войны, от пятого
поколения в странах, находящихся в точке роста информационной цивилизации,
происходит уже сейчас. Внутри этих стран, в их собственном информационно-
культурном и технологическом ареале, он будет преодолен отчасти механизмами
образования и переподготовки, отчасти, а к концу столетия почти полностью,
путем биологической смены поколений в рамках новой информационной культуры.
Появление новых информационно-технологических возможностей не означает
в то же время, что все они будут реализованы. Одна из этих возможностей -
концептуальная, общеинтеллектуальная, образовательная однородность
общества. В действительности же такая возможность, хотя и в меньшем
масштабе, возникла уже с изобретением книгопечатания и резко усилилась с
появлением таких средств связи, как радио и телевидение. Тем не менее ни в
одной стране и ни в каких реальных условиях эта возможность не привела к
полной интеллектуальной и культурной изотропности общества. Дело в том, что
культурная и вообще духовная изотропность предполагает в качестве своей
предпосылки и основы изотропность социальную, имущественную и т. д. В
обозримом будущем ни в одной из существующих ныне социальных систем об изо-
тропности подобного рода не приходится и мечтать. Кризис социальных утопий
XIX и XX вв., крушение иллюзии социально однородного общества подводит нас
к пониманию того, что и в информационном обществе в рамках пятого и даже
шестого поколений будут существовать более или менее значительный перепады
и духовно-культурные разрывы, интеллектуальные, образовательные,
этнокультурные, мировоззренческие и другие диссонансы. Более того,
некоторые из таких разрывов могут даже увеличиться. В современной
литературе немало говорится о компьютерном одиночестве, об информационно-
технологической самоизоляции индивида. Замыкаясь в рамках современного
радиовещания, телематики, в компьютеризированных системах связи и обработки
данных, человек может постепенно изолироваться от непосредственного и
живого общения с другими членами общества. Вряд ли серьезно можно говорить,
что это приведет к распаду общественнмх связей. Но бесспорно, что подобные
процессы уже сейчас становятся некоторой, хотя и не вполне прорисованной,
реальностью. Их можно оценивать как позитивные и негативные последствия
ИКР. Но они, несомненно, должны учитываться как мощные факторы формирования
новых личностных ориентаций, духовно-культурных ценностей, установок и форм
поведения.
Что же касается шестого поколения, то здесь дело может оказаться куда
сложнее. Речь будет идти уже не о разрыве между поколениями в данном
обществе, а о духовной, концептуальной, культурной и деятельностной
пропасти, отделяющей информационно насыщенные цивилизации от стран и
народов, пошедших не по пути научно-технологического прогресса, а по пути
культурной, цивилизационной и концептуальной самоизоляции, по пути
утверждения своего “особого”, неповторимого, этнокультурного
предопределенного пути, который может вести только к необратимой
отсталости.
Уместно спросить, не будет ли означать возникновение шестого поколения
деиндивидуализацию ныне существующих культур. Я убежден, что по самому
смыслу исторического процесса такое предположение ошибочно.
Интернационализация и гомогенизация культур различных стран и народов, уже
