Судебные приставы, состоящие при окружных судах и судебных палатах, назначались председателями палат, а состоящие при кассационных департаментах - соответствующими прокурорами. Судебным приставам присваивались классные чины, которые определяли размер их жалования. Кроме того, закон предусматривал для них особое вознаграждение "соразмерно их трудам и местным обстоятельствам". Обязанности судебных приставов были изложены не только в Учреждении судебных установлений, но также в уставах гражданского и уголовного судопроизводства. На этих должностных лиц, независимо от того, при каких судах они состояли, возлагалось "сообщение тяжущимся повесток и бумаг по делам, производившимся в сих местах и исполнение действий" по поручению председателя данного суда. На практике руководители судов поручали судебным приставам обеспечивать порядок в судах и судебных заседаниях, "доставление" участвующих в деле лиц, содействовать подготовке дела к слушанию и др. Однако главной обязанностью судебных приставов было исполнение судебных решений. Эта обязанность возлагалась только на тех судебных приставов, которые состояли при окружных судах. При исполнении судебных решений судебные приставы для осуществления своих обязанностей получали значительные денежные суммы. С целью предотвращения их растраты и присвоения, при приёме на должность закон требовал от кандидатов внесения залога "на случай убытков, могущих произойти от неправильных их действий". Размер залога, который в различных округах был неодинаковым, определялся в соответствии с законом по представлению министра юстиции. Так, в петербургских и московских судебных округах сумма залога равнялась 600 рублям. Закон предусматривал возможность наложения дисциплинарного взыскания или привлечения к уголовной ответственности пристава в случае совершения им противоправного деяния или превышения власти. В соответствии со ст.329 Учреждений судебных установлений председатель суда, при котором состоял пристав, а в кассационном департаменте сената - обер-прокурор были вправе сделать судебному приставу замечание или выговор, или подвергнуть его аресту до 7 суток. На пристава могло быть, кроме того, наложено денежное взыскание ("начёт") в порядке дисциплинарного производства. В ряде случаев предусматривалась судебная ответственность. Если в результате волокиты, бюрократизма, и иных каких-либо злоупотреблений со стороны судебного пристава нарушались имущественные интересы частных лиц, возмещение убытков производилось по решению суда из представленного приставом залога. Если же ущерб превышал сумму залога, взыскание обращалось на имущество пристава.
Судебные приставы могли избирать и образовывать товарищества и Совет. К полномочиям Совета, в частности, относилось, наблюдение за действиями судебных приставов во время исполнения ими судебных обязанностей; рассмотрение жалоб частных лиц на действия судебных приставов при исполнении служебных обязанностей; денежное вознаграждение приставов, добросовестно исполняющих свои обязанности; наложение на судебных приставов дисциплинарных взысканий, а в случае совершения ими серьёзных правонарушений, рассмотрение вопроса о привлечении их к судебной ответственности. Наказания, которые мог применить к приставу сам совет, прямо предусмотрены законом: предостережение, замечание, выговор (ст.341 Учреждений судебных установлений). В тех округах, где были избраны советы судебных приставов, общее собрание могло обратиться к судебной палате с просьбой о возвращении внесённых залогов и "разрешении образовать товарищество судебных приставов с круговой друг за другом порукой в возмещении убытков, причинённых кем-либо из них при исполнении служебных обязанностей". Если судебная палата удовлетворяла это ходатайство, то внесённые залоги возвращались совету. С этого момента все вопросы, связанные с требованиями о возмещении убытков, причинённых приставами, решались самим Советом. Он же приобретал "полную дисциплинарную над ними власть... с тем, что на постановления совета по сим предметам никакая жалоба со стороны судебных приставов не допускалась". От усмотрения совета зависел также вопрос об увольнении лиц, признанных "неблагонадёжными или неспособными", и заполнение освободившихся вакансий.
После Октябрьской революции в начале 20-х годов институт судебных приставов как самостоятельная, отдельная от суда структура был упразднён и вместо него образованы судебные исполнители, подчинявшиеся председателю суда и размещавшиеся в здании суда. Объясняя отказ от некоторых начал в судопроизводстве как чисто буржуазных и потому чуждых пролетарскому праву и пролетарскому правосудию П.И. Стучка, один из марксистских теоретиков в области права, отмечал, что "... углублённая и научная постановка указанных вопросов заставила создателей нового социалистического правосудия прийти к выводу, что данные правовые начала или принципы не представляют собой культурные завоевания, которые должны быть сохранены социалистическим правом"[7]. И это было вполне объяснимо - в первые годы развития социалистической правовой науки некоторые теоретики отрицали преемственность между историческими типами права, и особенно между буржуазным и социалистическим[8]. Институт судебных приставов в России был восстановлен в 1997г. после вступления в силу Федеральных законов " О судебных приставах" и " Об исполнительном производстве", которыми была создана единая вертикальноинтегрированная Служба судебных приставов.
Введение института предварительного исполнения в современное российское право могло бы стать существенным дополнением к действующей системе исполнительного производства. Существующие меры по обеспечению иска в должной мере не защищают интересов истца и во многом предоставляют ответчику возможность скрывать имеющееся у него имущество, а также затягивать исполнение решения. Возможность предварительного исполнения решения будет стимулировать ответчика к достижению соглашения с истцом и значительно ускорит реальное исполнение судебных решений.
Таким образом, можно сделать вывод об определенной преемственности с поправкой на временные рамки общих правил исполнительного производства.
1.2 Место исполнительного производства в системе российского права
В соответствии со ст. 46 Конституции Российской Федерации каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод. Право на судебную защиту включает в себя не только постановление и провозглашение судом решения, но и своевременное его исполнение[9].
На сегодняшний день вопрос о месте исполнительного производства в системе российского права носит дискуссионный характер. В юридической литературе высказываются различные точки зрения, касающиеся этого вопроса, в частности одни ученые полагают, что исполнительное производство является заключительной стадией гражданского процесса[10]. К примеру, В.М. Шерстюк пишет: "Исполнительное производство является составной частью механизма защиты гражданского права и заключительным этапом (стадией) его реализации"[11]. Другие считают, что складывается новая отрасль, которую можно назвать гражданское исполнительное право, по аналогии с уголовно-исполнительным правом[12]. Существуют и иные мнения относительно места исполнительных норм в системе российского права. В частности, М.К. Юков пришел к выводу о том, что совокупность норм, регулирующих отношения по исполнению решений юрисдикционных органов, представляет собой исполнительное право... В то же время следует подчеркнуть, что М.К. Юков не считал исполнительное право самостоятельной отраслью права. Совокупность правовых норм он рассматривал в качестве вторичного образования гражданско-процессуального права, а одним из субъектов складывающихся здесь отношений называл суд[13].
Дискуссия о том, является ли исполнительное производство стадией гражданского процесса или нет, основана на различном подходе к вопросу о моменте завершения процесса защиты права. В юридической литературе сформировались две противоположные точки зрения касательно этого. Одни ученые полагают, что процесс защиты прав и охраняемых законом интересов завершается с момента вынесения судебного решения[14]. Другие считают, что этот процесс завершается, когда происходит их действительная защита посредством исполнительного производства[15]. Наиболее верной представляется вторая точка зрения, поскольку она наиболее полно отражает сущность исполнительного производства.
Рассмотрим доводы сторонников выделения исполнительного производства в самостоятельную отрасль права и насколько они убедительны. Во-первых, подчеркивается, что гражданско-процессуальное правоотношение ограничивается сферой правосудия, к которому исполнительное производство не относится. Однако следует согласиться с мнением авторов, которые полагают, что сложное гражданско-процессуальное правоотношение не прекращается с вступлением решения суда в законную силу, оно продолжается до реального восстановления нарушенного права, охраняемого законом интереса[16]. Действительно, если рассматривать сложное гражданско-процессуальное правоотношение как единый правовой механизм, объектом которого выступает спорное субъективное материальное право или интерес, которые подлежат восстановлению (защите), то вряд ли можно считать, что с момента вынесения судебного решения достигнута цель гражданского процесса, поскольку лицу, обратившемуся в суд за защитой своего права, законного интереса, важен не только факт вынесения решения, подтверждающего его права и устраняющего лишь спорность правоотношения, но гораздо важнее реальное осуществление этих прав. Поскольку судебное решение, которое не может быть реализовано, не имеет реальной юридической ценности.
Таким образом, процессуальные правоотношения в исполнительном производстве и в предшествующих стадиях процесса имеют единый объект - то субъективное материальное право, за защитой которого лицо обратилось в суд и задача защиты которого достигается исполнением судебного решения[17].
Во-вторых, некоторые авторы утверждают, что суд не является обязательным субъектом исполнительного производства или его роль незначительна в этих отношениях. Вряд ли с этим можно согласиться, поскольку суды общей юрисдикции и арбитражные суды являются активными участниками процесса принудительного исполнения своих актов.
В.М. Шерстюк все полномочия суда в исполнительном производстве по целевой направленности подразделяет на четыре группы: 1) полномочия, связанные с выдачей исполнительных документов (выдача исполнительного листа, его дубликата, восстановление пропущенного срока на предъявление исполнительного документа к исполнению); 2) полномочия, связанные с движением исполнительного производства (отложение исполнительных действий, приостановление и прекращение исполнительного производства); 3) полномочия, предоставленные суду для исправления выявленных при исполнении недостатков собственного решения (разъяснение решения, изменение способа и порядка исполнения, исправление описок и явных арифметических ошибок); 4) полномочия по контролю за деятельностью судебного пристава-исполнителя. Они реализуются путем рассмотрения и разрешения жалоб на действия судебного пристава-исполнителя и путем рассмотрения исков об освобождении имущества от ареста[18].
В-третьих, в обоснование самостоятельности отрасли исполнительного права приводятся характерные для нее принципы. В частности, называются: принцип реальности исполнения, принцип активности и инициативности органа исполнения, принцип поощрения добровольного исполнения, неприкосновенности личности должника, неприкосновенности минимума средств существования должника и членов его семьи и др. Этот довод представляется неубедительным, поскольку, как справедливо отмечает Н.В. Куракова, "все они - проявление какой-либо грани того или иного принципа гражданского процессуального права... Например, принцип добровольного исполнения - проявление принципа диспозитивности. Неприкосновенность личности должника, неприкосновенность минимума средств существования должника и членов его семьи представляют собой проявление принципа законности"[19].
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13
