Гражданско-правовое регулирование в области недействительности сделок

Таким образом, если то или иное лицо требует признания оспоримой сделки недействительной, то это означает, что в результате ее совершения оно, либо необоснованно лишилось принадлежащего ему права, либо без должных оснований приняло на себя исполнение той или иной обязанности, а поэтому и настаивает на восстановлении права или освобождении от обязанности, или на том или другом одновременно»[75].

В.П. Шахматов пишет, что «право на полученное по недействительной сделке имущество отсутствует. В этих случаях есть лишь обладание, и притом незаконное, «чужим» имуществом» [76].

Аналогичной позиции придерживается Ф.С. Хейфец, указывающий, что «правовым основанием изъятия имущества при признании сделки недействительной, независимо от юридической характеристики переданного имущества (индивидуально-определенные вещи или вещи, определенные родовыми признаками), является неосновательное приобретение или сбережение имущества».

Другая позиция основана на том, что реституция может выступать в качестве разновидности виндикации, или разновидности неосновательного обогащения.

Так, Н.В. Рабинович указывала: «разница между отдельными группами недействительных сделок может заключаться только в различной судьбе изъятого имущества, а также в порядке осуществления его изъятия (на основании вещно-правового иска о виндикации либо обязательственно-правового требования о выдаче так называемого неосновательного обогащения)»[77].

Также Н.В. Рабинович писала, что «по отношению к недействительным сделкам термин «неосновательное обогащение» имеет двоякий смысл[78].

С одной стороны, под этот термин подходит все то, что получено по недействительной сделке и что подлежит изъятию у получившего, поскольку с аннулированием сделки оно оказывается приобретенным без достаточных правовых оснований. В этом смысле правильнее говорить не о неосновательном обогащении, а о недолжно полученном или о недолжно сбереженном.

С другой стороны... неосновательное обогащение - обязательственно-правовой иск о выдаче вещей, определенных родовыми признаками, о выдаче денег, об оплате совершенных действий, оказанных услуг. В отличие от этого вещи, определенные индивидуально или индивидуализированные в результате их передачи и в дальнейшем не утратившие индивидуализирующих признаков, истребуются при помощи вещно-правового иска о виндикации»[79].

Аналогичную позицию занимает Д.О. Тузов, указывающий, что реституция может выступать в качестве реституционного требования, или требования о возврате неосновательного обогащения, либо требования о возмещении убытков, или требования о выделе доли из общей долевой собственности[80]. Д.О. Тузов пишет: «Иск о реституции точно так же, как и виндикационный, направлен на истребование имущества из чужого незаконного владения. Его особенность состоит лишь в том, что само незаконное владение всегда возникает здесь вследствие исполнения недействительной сделки. Иными словами, недействительность сделки необходимо входит в предмет доказывания по реституционному иску в качестве своеобразного «отрицательного факта», обосновывающего сохранение за истцом права собственности (иного права) на вещь, несмотря на отчуждение последней ответчику. ... Выделяясь лишь некоторой особенностью субъектного состава (ее субъектами являются стороны недействительной сделки) реституция владения по своей правовой природе есть не что иное, как разновидность виндикации, частный случаи ее применения». «Компенсационная реституция, также как и реституция владения, не составляет какого-либо особого, самостоятельного охранительного притязания: она осуществляется посредством кондикционного иска, иска о возмещении убытков (денежная реституция) либо иска о выделе доли из общего имущества (натуральная реституция)» [81].

Некоторые авторы придерживаются мнения, что реституцию нельзя сопоставлять ни с виндикацией, ни с неосновательным обогащением. При этом характерными особенностями реституции выступают:

-   взаимный характер реституции и присутствие определенных черт обязательства;

-   посессорный характер реституции (возврат вещи лицу только в силу факта обладания ею до совершения недействительной сделки вне зависимости от законности и добросовестности владения)[82].

Для правильного ответа на вопрос о соотношении реституции, виндикации и неосновательного обогащения необходимо исследовать правовую природу данных институтов.

Возврату по недействительной сделке может подлежать как индивидуально-правовая вещь, так и вещь, определенная родовыми признаками. Нередко встречается ситуация, когда по недействительной сделке передается индивидуально-определенная вещь, за которую выплачиваются деньги (то есть вещи, определенные родовыми признаками).

Заявляя требование о реституции, сторона ставит перед собой цель вернуть переданное ею имущество по сделке, понимая, что при этом необходимо будет произвести возврат имущества, которое она получила взамен. Соответственно реституцию следует рассматривать как совокупность двух взаимосвязанных обязанностей сторон.

Если по недействительной сделке была передана индивидуально-определенная вещь, то предъявляемое стороной требование о реституции будет выступать в качестве разновидности виндикационного иска.

Это обстоятельство подтверждается также тем фактом, что лицо, предъявляя требование о возврате индивидуально-определенной вещи, переданной по недействительной сделке, обязано доказать свое право на данную вещь. То есть индивидуально-определенная вещь, переданная по недействительной сделке, не подлежит возврату стороне лишь в силу факта ее передачи по недействительной сделке.

Из содержания пункта 2 статьи 167 ГК РФ прямо не следует, что возможность применения реституции в отношении сторон недействительной сделки каким-либо образом связана с вопросом о правах процента на переданное по такой сделке имущество. Не вытекало данное положение и из соответствующих норм прежних кодификаций (ГК РСФСР 1922 года, ГК РСФСР 1964 года), что позволило некоторым авторам рассматривать реституцию как некое посессорное средство защиты, не основанное на каком-либо праве, но опирающееся лишь на факт владения имуществом как таковой. Например, еще Г. Н. Амфитеатров отмечал, что обладателем активной легитимации по реституционному иску может быть и лицо, не являющееся собственником переданной по недействительной сделке вещи[83]. Имущество возвращается сторонам недействительной сделки, считает К. И. Скловский, «только в силу того, что оно было ранее ими же передано, но никак не потому, что стороны имеют на него какое-либо право». С этой точки зрения соотношение виндикации и реституции можно было бы определить как соотношение петиторного и посессорного средств защиты. Первое основывается на субъективном праве, защищает право и требует доказывания права. Второе вытекает только из факта владения вещью как такового, защищает это фактическое владение и не допускает не только доказывания, но даже и ссылок на право ни при обосновании иска, ни в возражениях против него.

Такое толкование пункта 2 статьи 167 ГК РФ, обосновывающее возможность использования реституции не только собственником или иным титульным владельцем, но и лицом, никаких прав на переданную по недействительной сделке вещь не имеющим, не было воспринято судебно-арбитражной практикой. В этом отношении интерес представляют несколько дел, рассмотренных Президиумом.

Прокурор Самарской области в защиту государственных и общественных интересов предъявил иск к ЗАО «Нефтехиммонтаж» и ООО «Эрика» о признании недействительным договора аренды зданий, заключенного между ответчиками, и о применении последствий недействительности этой сделки. Суд признал сделку недействительной и в порядке реституции возвратил здания арендодателю - ЗАО «Нефтехиммонтаж». Отменяя это решение, Президиум отметил следующее. «Вопреки собственному выводу об отсутствии у ЗАО «Нефтехиммонтаж» каких-либо вещных прав на спорные здания, суд первой инстанции передал здания в его владение»[84].

По другому делу Президиум, отменив постановление суда апелляционной инстанции, применившего последствия недействительности сделки в виде возврата имущества истцу, указал, что «на момент обращения с исковыми требованиями о признании недействительной сделки о передаче имущества... у истца отсутствовали правовые основания владения спорным имуществом».

По одному из дел основанием для отмены судебного акта послужило то обстоятельство, что, принимая решение о возвращении в порядке реституции здания, переданного истцом ответчику по недействительной сделке, суд не установил, был ли истец собственником этого объекта.

Существующую тенденцию в практике рассмотрения арбитражными судами дел о реституции можно проиллюстрировать и другими примерами. Кроме того, в заключении ФАС ПО от 18.12.2007 г. № 3 прямо говорится, что «иски о применении последствий недействительности ничтожных сделок в виде истребования имущества являются гражданско-правовыми средствами защиты интересов собственника и титульных владельцев»[85].

Изложенная позиция арбитражных судов представляется совершенно правильной и должна быть отражена в руководящих разъяснениях высших судебных органов, имеющих общий характер. Понимание же реституции владения как посессорного средства защиты, следующее из буквального толковании пункта 2 статьи 167 ГК РФ и допускающее возможность использования этого средства в интересах незаконного владельца не соответствует смыслу гражданского законодательства и неприемлемо теоретически.

Необходимость доказывания стороной своего права на индивидуально- определенную вещь также обоснована возможностью получения стороной стоимости вещи, если вернуть вещь в натуре не представляется возможным. Деньги в этом случае будут являться эквивалентом индивидуально- определенной вещи и выступать в качестве неосновательного обогащения, полученного другой стороной в сделке. При этом право на возврат неосновательного обогащения имеет исключительно собственник индивидуально-определенной вещи.

Некоторые авторы, например А.Н. Арзамасцев, отличительной особенностью виндикации считают недопустимость компенсации, а при неосновательном обогащении указывают на возможность возмещения стоимости вещи[86].

По нашему мнению, более верной является позиция М.А. Ероховой, которая указывала: «действительно, виндикация предполагает только истребование вещи в натуре. Однако при невозможности передачи самой вещи это не исключает допустимости компенсации за нее, но не на основании иска о виндикации, а путем перехода от вещно-правового виндикационного иска к требованиям обязательственно-правового характера из неосновательного обогащения, а в некоторых случаях - из причинения вреда»[87].

Таким образом, лицо, передавшее по недействительной сделке индивидуально-определенную вещь, предъявляя требование о реституции, вначале тем самым заявляет требование о виндикации, а при невозможности вернуть вещь в натуре иск преобразуется в требование о возврате неосновательного обогащения (денежного эквивалента вещи).

Если же по недействительной сделке была передана вещь, определенная родовыми признаками, то требование о реституции будет выступать в качестве кондикционного иска.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13



Реклама
В соцсетях
скачать рефераты скачать рефераты скачать рефераты скачать рефераты скачать рефераты скачать рефераты скачать рефераты