Наряду с этой формой существовала, по мнению А.С. Звоницкого, и другая, которая заключалась в том, что вещь оставалась в руках должника, а кредитор, вместо пользования заложенным имуществом, получал вознаграждение за свой капитал в виде роста.
Надо заметить, что российские учёные 19 века высказывали очень разные мнения о путях развития залога.
Так, Г.Ф. Шершеневич считал, что дальнейшим развитием залога оказывается превращение владения и пользования при просрочке должника, в право собственности кредитора и развитие залога было направлено на то, чтобы заменить это "представление о залоге вещи, как содержащем в себе право собственности, представлением о залоге, как праве на чужую вещь, получить удовлетворение из ценности его".[5]
Именно на это и были направлены многие законодательные попытки (1557 г.,1737 г.), приведшие к изданию в 1800 году Банкротского устава, который окончательно отменил старый порядок залога недвижимости. Была устранена необходимость предавать в держание кредитора заложенное имение, залоговое право опять приобретает характер права на чужую вещь.
В противоположность Г.Ф. Шершеневичу, другую схему развития залогового права в России даёт А.С. Звоницкий. Хотя сразу стоит оговориться, что смотря по разному на ход развития залогового права, эти авторы сходны в одном - конечным результатом является утверждение системы, близкой по своему характеру к римской ипотеке. А.С. Звоницкий считает, что "в русском залоге абстрактное право собственности никогда не передавалось до срока залогодержателю; поэтому досрочное владение и пользование залогодержателя всегда носило производный условный характер".[6]
Постепенно залог с передачей владения и пользования начал сливаться с отчуждаемыми сделками и "экономическая жизнь устремилась в русло ... формы, которая оставляла вещь до срока в руках должника".[7]
Итак, в 19 веке в российском законодательстве окончательно устанавливается новая система залогового права. Заложенное недвижимое имущество остаётся в руках собственника и при этом нет необходимости передавать его в держание кредитора.
Однако, не смотря на прогрессивность новой системы, дореволюционные цивилисты выделяют и ряд её недостатков, которые проявляются прежде всего в непоследовательности и незаконченности. В первую очередь подвергаются критике запреты, наложенные законодателем на продажу заложенного недвижимого имущества и на его перезаложение. Русские цивилисты выступали против порядка, при котором на стороне должника не допускалось никакой перемены, кроме наследственного правопреемства и при котором право залога могло принадлежать в имении должника только одному кредитору. В частности, Л.В. Гантовер пишет: "Неразвитость нашего залога заключается в стеснении должника в отношении распоряжаться имением и кредитора - в отношении передачи прав по закладной. Между тем очевидно, что стеснение это не вызывается никакими юридическими соображениями: залог в смысле права кредитора требовать удовлетворения из заложенного имения, представляется в сущности обременением этого имения, то есть таким правом, для которого переход имения в другие руки, или обременения последнего ещё другими правами представляется совершенно безразличным".[8]
Г.Ф. Шершеневич отмечает: "Существование нескольких последовательно устанавливаемых залоговых прав на одну и ту же вещь создаёт последовательность в осуществлении этих прав и поэтому не противоречит ни логике, ни кредиту".[9]
Предложения по улучшению и усовершенствованию залогового права России нашли своё отражение в разработанных в первой половине 19 века в проекте обновлённого Гражданского положения и проекте Вотчинного устава. Важнейшие черты этих проектов сводились к следующему:
Одно и то же имущество могло быть отдано в залог нескольким лицам. В этом случае отношения между залогодержателями определялись последовательностью внесения залоговых прав в вотчинную книгу;
Залоговое право носило ипотечный характер, поэтому залогодержатель не становился владельцем недвижимого имущества;
Приобретённые залогодержателем права на взысканные ссуды с залогодателя могли быть предметом сделок как между залогодержателями, так и между ними и посторонними лицами;
Залогодержатели могли уступать друг другу старшинство, а лица посторонние - приобретать права требования, обеспеченные залогом.
По мнению дореволюционных русских юристов, в проектах было достигнуто равновесие интересов залогодержателей и залогодателей, поскольку первым обеспечивалась достаточно широкая возможность удовлетворить свои требования, а вторым - право распоряжаться имуществом, служащем обеспечением.
На практике ипотечное кредитование до 1917 года проводилось по следующей схеме. Органы местного самоуправления формировали кредитные общества, являвшиеся основой системы. Кредитные ресурсы формировались прежде всего путём использования ипотечных облигаций, выпускаемых на муниципальном уровне. Кредитное общество являлось одновременно эмитентом обязательств при их выпуске в обращение, ссудодателем при выдаче ипотечного кредита и залогодержателем при приёме закладного свидетельства в обеспечение кредита. Эти долговые обязательства были весьма надёжны и ликвидны, так как устав общества предусматривал круговое ручательство всего заложенного в нём имущества, что подкреплялось вступлением заёмщика в ряды общества. Общество принимало облигации для расчётов по капитальному долгу, но не по процентам, тем самым заёмщик мог расплачиваться с обществом его же облигациями. Сумма выдаваемого кредита была на 40 - 50 процентов ниже стоимости залога, что было не очень выгодно, но обеспечивало и обществу и заёмщику отсутствие кризисных ситуаций. Важно то, что по долгосрочным ипотечным обязательствам платился более низкий процент, чем по коммерческим кредитам, а собственно кредит являлся мощнейшим стимулом для инвестиций. Одной из особенностей российского ипотечного кредитования был способ контроля государством эмиссии муниципальных бумаг - оно широко применяло практику приёма этих бумаг для оплаты по казённым подрядам.
Учитывая сложившееся положение в нынешнем гражданском законодательстве возможно было бы полезно использовать основные принципы ипотечного кредитования в дореволюционной России для формирования необходимого каркаса современной ипотеки. Скажем, выдача ипотечной ссуды не деньгами, а ценными бумагами обеспечила бы прочность всей системы ипотеки, поскольку не требовала бы свободных средств.
Целью этой работы является изучение залоговых правоотношений в том виде, в котором они существуют сейчас, а также законодательства, регулирующего этот способ обеспечения обязательства, и проблем, возникающих при его использовании.
5.Залог по ГК РСФСР 1922 г.
Традиционно в отечественном праве институт залога регулировался в гражданских кодексах. Особое внимание уделялось залогу в ГК 1922 г. Связано это было с тем, что в период НЭПа обязательственные отношения играли очень большую роль в коммерческом обороте, соответственно появлялась необходимость уделить должное внимание способам обеспечения исполнения обязательств.
При разработке ГК предполагалось выделить в кодексе группу основных статей, непосредственно выражающих социально-экономические задачи нового гражданского права. Так, ст.1 ГК устанавливала порядок защиты имущественных прав только в случае их соответствия "социально-хозяйственному назначению.". Это давало судьям большой простор для толкования закона, не связывая их чёткими правовыми нормами. Если по определению суда имущественные права осуществлялись в противоречии с их "социально-хозяйственным назначением", то на основании ст. 1 ГК они могли быть аннулированы.
Закон в значительной мере ориентировался на относительный и временный характер права переходного периода. Правовая форма казалась преходящей, ожидали её скорого исчезновения и замены правовых норм техническими и организационными.
Закон всячески подчёркивал, что имущественные права частных лиц (как физических так и юридических) являются уступкой во имя развития производительных сил страны и должны быть подчинены общей идее о "господствующей роли социалистической собственности".
Наряду с государственной и кооперативной собственностью закон выделял частную собственность, имевшую три формы: единоличную собственность физических лиц ; собственность нескольких лиц , не составлявших объединения (общая собственность) ; собственность частных юридических лиц .
С лета 1921 года государство начинает осуществлять меры по денационализации ранее экспроприированной у частных лиц собственности . В мае 1922 г. была приостановлена национализация частных предприятий . В июне 1924 г. ВСНХ дал разъяснение о допустимом числе рабочих , труд которых мог использоваться на одном частном предприятии (20 человек). Денационализация не получила широких масштабов. В ходе её восстанавливались правовые институты, а не индивидуальные права бывших собственников. Создавались гарантии для вновь приобретённых прав, но запрещалось восстановление отменённых в ходе революции имущественных прав. Закон и судебная практика признавали длительное фактическое владение имуществом более " законным", чем ссылки бывших собственников на их право собственности. Вместе с тем владение не рассматривалось как источник права собственности - во всех случаях для возникновения права собственности требовалось волеизъявление государства.
Закон ограничивал объём и размеры права частной собственности (ограничение круга объектов, допускаемых в частную собственность, установление предельного размера частного предприятия, размера наследственной массы, получаемой частным лицом, размеров домовладения, торгового предприятия и т.п.).
Закон ограничивал также право частного собственника распоряжаться своей собственностью. Закон использовал специальный термин "обладание" (ст.56 ГК), означавший, что предмет, находящийся в частной собственности, не может вливаться в гражданский оборот, его нельзя продать или купить.
При этом определённые льготы предоставлялись кооперативам, кустарям и арендаторам государственного имущества. Изъятия из общих правил распоряжения имуществом распространялись также на концессионные предприятия.
Стремление законодателя обеспечить государственный договорной интерес ясно проявилось в статье ГК об убыточных для государства договорах (ст.30 ГК). При установлении факта "убыточности" договор расторгался. В качестве гарантии интересов стороны - государства вводился институт неустойки. Ряд других статей (ст.1,19,364 ГК) также обеспечивали гарантии для государства.
Закон непосредственно регламентировал размеры договорных сумм (ст.236 ГК), сроки договоров (ст. 153 ГК ) и другие элементы обязательства. Многие объекты были изъяты из гражданского оборота ( земля, леса, крупные предприятия и др.).
Общие условия, на которых заключались договоры, также регламентировались ГК . Так, ст.33 ГК признавала любой договор недействительным, если он заключался одной из сторон под влиянием "крайней нужды" и на невыгодных для неё условиях . Инициатива расторжения договора могла исходить не только от заинтересованной стороны, но и от государственных органов и общественных организаций. Очевидна социальная направленность этой нормы.
Гражданский кодекс 1922 г. состоял из общей части, вещного, обязательственного, наследственного права.
Залог имущества в Гражданском кодексе РСФСР 1922 г. находился в разделе "Вещное право".
