Противоположную позицию по этому вопросу занимал Г.Ф. Шершеневич. По его мнению, «личное оскорбление не допускает никакой имущественной оценки, потому что оно причиняй нравственный, а не имущественный вред, если только оно не отражается косвенно на материальных интересах, например, на кредит оскорбленного. Помимо последнего случая, личное оскорблен можно преследовать только в уголовном порядке, требуя наказания виновного. Преследование в гражданском порядке несовместимо с преследованием в уголовном. Здесь-то с наглядностью выступаем нецелесообразность принципа возмещения так называемого нравственного вреда. Разве какой-нибудь порядочный человек позволит себе воспользоваться ст. 670 для того, чтобы ценой собственного достоинства получить мнимое возмещение? Отмена такого закона была бы крупным шагом вперед»[12]. Из сказанного следует, что автор отрицает возможность денежной оценки и компенсации морального вреда, признавая лишь материальное возмещение в целях удовлетворения имущественных интересов личности.
В противоположность Г.Ф. Шершеневичу С.А. Беляцкин отмечал, что «с точки зрения обыкновенного человека вознаграждение выдается не за какое-то отчуждение духовных благ, а за причиненный этим благам урон, насколько он выразился во внешней форме лишений и страданий, за эти лишения и страдания. Получивший судом денежное вознаграждение за причиненную ему внутреннюю или физическую боль нисколько не затронул тем своей духовной индивидуальности, а компенсировал ущерб средствами, доступными государству»[13].
Своеобразную позицию по данному вопросу занимал Л.И. Петражицкий. Он в принципе был против имущественного возмещения морального вреда, не видел в этом институте базы для культурного развития, напротив, считал его антикультурным явлением Он подчеркивал: «Принципом новых гражданских прав, в отличие от прав менее культурного типа, является ограничение гражданской ответственности правонарушителя обязанностью возместить причиненные имущественные убытки, так что теперь потерпевший никакой имущественной прибыли из чужого поступка не извлекает. По идеям цивилистов, защитников восстановления начала возмещения нематериального вреда, гражданина можно поразить лишением имущества без каких бы то ни было определенных границ размера зла и притом вне случая точно определенных деяний, а при наличности любого деяния или упущения, лишь бы было налицо нарушение какого-либо из обширнейшей категории гражданских прав»[14].
Подвергая критике проект нового Гражданского уложения, касающегося возмещения нематериального вреда, Л.И. Петражицкий считает его шагом назад. Аргументирует свое мнение тем, что «денежная сумма, которая должна представлять эквивалент причиненной неприятности, боли, обиды и т.п. — представляет не определенную величину, а изменчивую, вообще тем большую, чем богаче потерпевший»[15]. Речь здесь идет о том, что сумма возмещения должна быть прямо пропорционально связана со стоимостью имущества потерпевшего, в противном случае требуемое психологическое удовлетворение не будет достигнуто. Следуя этому правилу закон будет действовать в пользу экономически сильных, во вред слабым[16].
Анализируя предоставленную судьям свободу в решении вопросов о возмещении нематериального вреда, Л.И. Петражицкий полагает, что это может привести к судебному произволу, следствием чего может быть «серьезный и по правилам проекта не вознаградимый "нравственный" вред для всего народа, состоящий в разрушении чувства законности»[17].
Проанализировав соответствующие нормы проекта Гражданского уложения, Л.И. Петражицкий неожиданно делает вывод о том, что законотворцы допустили ошибку, которая состояла не в том, что они пытались восстановить институт возмещения нематериально вреда, а в том, что они рассматривали его как элемент обязательственного права, в то время, как применять его следовало бы в области права собственности, семейного, авторского, наследственного прав с которыми в большей степени связаны нематериальные интересы[18]. Вопросы нравственной стороны проблемы имущественной возмещения нематериального вреда красной нитью проходят через многие труды Л.И. Петражицкого. Обосновывая свои возражений против возмещения морального вреда, Л.И. Петражицкий считал, что данный институт может использоваться неимущими с целью наживы, а богатыми — для обогащения, т.е. позволит безнравственно извлекать прибыль из чужого проступка, а отсутствие критериев определения размера вознаграждения за нематериальный вред и свободу судейского усмотрения по делам о возмещении нематериального вреда он рассматривал как основу разрушения законности.
И все же, несмотря на доводы против возмещения морального вреда, составители проекта нового Гражданского уложения издания 1905 г. высказались в пользу компенсации морального вреда в целях защиты нематериальных ценностей наравне с защитой материальных благ и интересов. Ряд статей проекта нового Гражданского уложения издания 1905 г. (ст. 1655, 2626, 2627 и др.) прямо указывает на необходимость возмещения нравственного вреда в случаях причинения обезображения, телесных повреждений, лишения свободы, нанесения оскорбления, в том числе чести женщины или девицы, неисполнения обязательства должником по грубой неосторожности, причинившего нравственный вред, не подлежащий точной оценке.
Несмотря на такое ограниченное применение компенсации морального вреда, все же наличие его в российском гражданском праве явилось большим шагом вперед. Начало XX столетия ознаменовалось формированием нового правового института в российском праве. На формирование института компенсации морального вреда оказали воздействие естественно-правовые учения. В начале XX в. в России сложилась одна из лучших школ естественного права. Вопросы нравственности, ее соотношения с правом волновали не только русских философов, но и юристов[19]. Главные положения естественно-правового учения стали нравственной и этической основой формирования правового института компенсации морального вреда.
Следовательно, развитие упомянутого института объективно-обусловлено, в его основе лежат исторические традиции, преобладание гуманистических начал в праве, законодательный опыт других государств.
1.2 Компенсация морального вреда в послереволюционном гражданском праве
В послеоктябрьский период идея компенсации морального вреда все реже становилась объектом изучения. До 30-х годов встречались отдельные публикации, в которых авторы высказывали позитивные взгляды на проблему компенсации морального вреда. В частности, Б. Лапицкий писал о необходимости денежной компенсации морального вреда, определяя денежную сумму компенсации не как эквивалент душевных страданий, а как эквивалент удовлетворения, позволяющего их облегчить[20]. В поддержку идеи компенсации морального вреда высказывались И. Брауде[21], Б. Утевский[22] и др. В центре споров о моральном вреде был вопрос о допустимости компенсации морального вреда в денежной форме.
В действительности, идея сторонников компенсации морального вреда состояла не в денежной оценке вреда, причиненного нематериальным благам, а в обязывании правонарушителя к совершению действий имущественного характера, направленных на сглаживание остроты переживаний, вызванных правонарушением, т.е. деньги рассматривались не в качестве эквивалента перенесенных страданий, а в качестве источника положительных эмоций, способных полностью или частично погасить негативный эффект, причиненный психике человека в результате нарушения его прав и благ.
Но всеобщая доктрина провозгласила недопустимость имущественной оценки нематериального вреда. Само существо доктрины заключалось в том, что принцип компенсации морального вреда классово чужд социалистическому правосознанию[23], и основывалось, в частности, на демагогических утверждениях о невозможности измерить достоинство человека в денежной форме. Дискуссии сами по себе прекратились в середине 30-х годов после провозглашения «победы социализма в СССР». В общественном сознании укоренились представления о недопустимости оценки компенсации морального вреда в имущественной форме.
В юридическом словаре 1953 г. сказано: «Денежное возмещение неимущественного или так называемого морального вреда, как унижающее достоинство советского человека, согласно действующей законодательству, не может иметь места», и далее: «Денежное возмещение неимущественного вреда, как унижающее человеческое достоинство, советскому праву чуждо»[24]. Имущественная защита нематериальных благ могла иметь место только при таком посягательстве, которое влекло за собой имущественный вред.
Однако отрицание теорией и практикой советского права возможности имущественной компенсации морального вреда не могло предотвратить случаи его возникновения в реальной жизни. Следовательно, вопрос о компенсации морального вреда, устранении негативных последствий, как в теории, так и в законодательной практике, оставался открытым.
В 60-70-е годы дискуссии по этой проблеме возобновились. Проблема денежного возмещения нематериального вреда стала вновь активно обсуждаться в цивилистической литературе.
О.А. Пешкова, анализируя 60-70-е годы и характеризуя это время как период развития института морального вреда, выделяем три основные точки зрения по вопросу компенсации морального вреда:
— принципиально не допускается его компенсация;
— допускается в самом широком объеме, независимо от того, причинен ли при этом потерпевшему или нет имущественный вред;
— допускается компенсация морального вреда в ограниченных случаях – при причинении вреда неимущественным отношениям и нематериальным благам как основной способ защиты этих прав и благ, а также как дополнительный способ защиты прав граждан при причинении имущественного вреда из деликтных обязательств[25].
Большой вклад в разработку упомянутой проблемы внес Малеин, который стал одним из сторонников денежного вознаграждения морального вреда в широком объеме. В ряде своих работ писал о возможности и необходимости компенсации за причиненный моральный вред, несмотря на сложности, возникающие при к определении размеров такой компенсации. В таком случае, по мнению Н.С. Малеина, закон может отойти от присущего гражданскому праву принципа эквивалентности и определять размер возмещения в каждом случае, исходя из конкретных обстоятельств: характера вреда, имущественного положения сторон и т.п.[26] Здесь, по словам Н.С. Малеина, наблюдается «компромисс принципа полного возмещения вреда, гуманизма и дифференциации ответственности с учетом степени вины»[27].
Идеи компенсации морального вреда поддерживались в работах С.Н. Братуся, В.А. Тархова, М.Я. Шимановой и др.[28] Названными рами признавалась необходимость введения института имущественного возмещения неимущественного вреда, поскольку область гражданско-правового регулирования охватывает не только имущественные, но и личные неимущественные отношения. Взгляды ученых подкреплялись в то время в немалой степени и тем, что законодательство ряда социалистических государств предусматривало возмещение морального вреда (Венгрия, Польша, Чехословакия и др.).
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15
