В этом смысле судебная практика также опирается на содержание 823-го законоположения ГГУ, которое гласит: «(1) Кто противоправно, умышленно или неосторожно посягает на чью-либо жизнь, телесную неприкосновенность, здоровье, свободу, право собственности или какое-либо иное право другого лица, тот обязан возместить причиненный этим вред. (2) Равную обязанность несет и тот, кто нарушил закон, направленный на защиту других лиц. Если по содержанию такого закона возможно его невинное нарушение, то обязанность возмещения причиненного вреда возлагается только при наличии вины».
В силу того, что перечень правовых благ в этой норме не установлен, в судебной практике определены и продолжают определяться правонарушения в виде нарушений «всеобщего права личности», порождающие право на компенсацию страданий. К ним, в частности, отнесены: разглашение сведений о частной жизни, нарушение тайны переписки, использование имени другого лица в рекламных целях без разрешения этого лица и т. д.
Кроме того, особенностью немецкого гражданского права является и то, что в области деликтной ответственности денежная компенсация не является универсальным средством защиты для всех видов правонарушений.
Основным принципом компенсации, ответственности за вред законоположения определили реституцию, т. е. возвращение потерпевшей стороны в положение, которое она занимала до правонарушения. В тех же случаях, когда такая реституция невозможна или в результате правонарушения нет возможности в полном объеме возместить вред, правонарушитель должен компенсировать причиненный вред деньгами.
На практике суды ФРГ в сфере защиты прав личности руководствуются положениями Конституции ФРГ и принципом, в соответствии с которым права личности должны быть важнее прав собственности. Отсюда судебная практика делает вывод о наличии так называемого «всеобщего права личности», нуждающегося в правовой защите от посягательства извне. Федеральный конституционный суд ФРГ подтвердил конституционность такой практики.
По германскому законодательству, в частности по 823-му законоположению ГГУ, состав оснований ответственности за причинение страданий совпадает с общим составом оснований ответственности за причинение вреда и охватывает следующие обстоятельства: наличие страданий, причиненных умалением личных неимущественных прав; противоправность действий причинителя вреда; наличие адекватной причинной связи между противоправным действием и наступившими последствиями в виде страданий; вина причинителя вреда.
Следует отметить, что 847-е законоположение ГГУ предусматривает специальную норму, исключающую возможность ее применения по аналогии и в случае нарушения договорных обязательств, если в данном случае не происходит одновременно нарушения указанных в этой норме абсолютных прав. При этом ответственность несет только непосредственный правонарушитель (любое физическое лицо), правовым благам которого причинен вред, и это находится в адекватной причинной связи с неправомерным действием его причинителя.
Законодательство допускает признание потерпевшим и опосредованного лица, пострадавшего при наблюдении вредоносного действия от нервного шока. Законодательством ФРГ установлено, что компенсация за перенесенные страдания должна быть справедливой (см. 847-е законоположение ГГУ). При определении ее размера принимается во внимание общий принцип выравнивания выгоды. Он установлен в законоположении 249 ГГУ, которое регулирует вид и объем возмещения ущерба, и гласит: «Лицо, обязанное компенсировать вред, должно восстановить то положение, которое существовало бы, если бы не было обстоятельства, в силу которого возникла обязанность возместить вред. Если обязанность возмещения вреда возникла вследствие причинения вреда человеку или вещи, то кредитор может вместо восстановления прежнего положения требовать выплаты денежной компенсации».
Вместе с тем лицо, которому причинены страдания, не должно извлекать из этого выгоду, т. е. выплата компенсации не должна ставить потерпевшего в более выгодное положение, нежели то, которое имело место до вредоносного действия ответчика.
Сложившаяся в Германии судебная практика свидетельствует о том, что при исчислении компенсации морального вреда принимаются во внимание суммы компенсации, определенные ранее вынесенными решениями судов по аналогичным правонарушениям. Выписки из таких решений систематизируются и публикуются в качестве аналога по конкретным делам. Таким образом, в германской статусной правовой системе в отношении размера компенсации за страдания по существу применяется принцип прецедента.
В то же время в странах прецедентного права, к которым относятся Англия и США, в отношении размера компенсации принцип прецедента не действует. Следует отметить, что при определении окончательного размера компенсации по принципу прецедента присуждаемые денежные суммы индексируются с учетом общеэкономической и социальной ситуации в стране.
Компенсация за страдания может присуждаться и в виде периодических платежей в случае тяжкого повреждения здоровья с прогрессирующим нарушением жизненных функций потерпевшего человека, а также в зависимости от конкретных обстоятельств — пожизненно или на определенный период времени. Компенсация морального вреда может иметь место по судебному решению с учетом срока исковой давности, который в соответствии с законоположением 852 ГГУ составляет три года. Началом течения срока давности считается тот момент, когда потерпевший узнал или должен был узнать о причиненном нематериальном вреде и получил или должен был получить достаточные для предъявления иска сведения о причинение вреда.
Между тем, даже если срок давности не истек, необоснованное промедление обращения в суд с требованием о компенсации морального вреда может рассматриваться как основание для снижения ее денежного размера. Гражданский кодекс Франции не устанавливает различия между материальным и моральным вредом, для возмещения которого ответчик должен быть виновен в его причинении. Институт возмещения морального вреда направлен на защиту личных прав и интересов граждан, а именно: право на все, что индивидуализирует личность, включая право на изображение; право на тайну профессиональной деятельности и корреспонденции; авторские права; право на свободу передвижения и выбор профессии и др.
Распространенными в судах Франции являются исковые требования о случаях неправомерного использования чужого имени или псевдонима, умаления женской чести, вторжения в чужое жилище, причинения вреда здоровью и т. д. Институт возмещения морального вреда в этой стране используется и в случаях договорной ответственности. Такова в общих чертах проблема компенсации морального вреда, в частности, за диффамацию в некоторых западных странах, решение которой заключается в поисках разумного компромисса между общественными интересами и интересами личности.
Следует добавить, что в цивилизованных правовых доктринах и законодательствах западных стран, как уже отмечалось, под диффамацией подразумевается распространение порочащих сведений, независимо от их соответствия или несоответствия реальным фактам. Российская же гражданско-правовая доктрина и практика под диффамацией понимала и понимает распространение порочащих сведений, соответствующих действительности. Ответственность за распространение таких сведений в российском праве не установлена.
ГЛАВА 2 Компенсация морального вреда
2.1 Правовое регулирование компенсации морального вреда в российском законодательстве
Гражданское законодательство дореволюционной России не содержало общих норм, предусматривающих возможность компенсации морального вреда. Компенсация за личное оскорбление могла быть взыскана в порядке гражданского судопроизводства только в случае, если она косвенно отражалась на имущественных интересах потерпевшего [32].
Однако в уголовном и уголовно-процессуальном законодательстве дореволюционной России содержался относительный аналог этого правового института. Как отмечал Г.Ф.Шершеневич, "закон наш, рядом с уголовным удовлетворением, предоставляет на выбор потерпевшему право требовать в свою пользу платежа пени, являющейся остатком того времени, когда все наказания носили частный характер. Размер пени или так называемого бесчестия, смотря по состоянию или званию обиженного и по особым отношениям обидчика к обиженному, не превышает 50 рублей" [62]. Дореволюционные российские правоведы, рассматривая личную обиду как возможное основание для предъявления требования о выплате денежной компенсации и понимая при этом под обидой действие, наносящее ущерб чести и достоинству человека, в большинстве своем считали предъявление такого требования недопустимым.
Видимо, в этом сказывался аристократический, "рыцарский" менталитет, свойственный российскому дворянству - сословию, из среды которого, как правило, пополнялся корпус дореволюционных российских юристов. Доминирующий подход к этому вопросу Г.Ф.Шершеневич выразил так: "Личное оскорбление не допускает никакой имущественной оценки, потому что оно причиняет нравственный, а не имущественный вред, если только оно не отражается косвенно на материальных интересах, например на кредите оскорбленного (т.X, ч.1, ст.670)... Разве какой-нибудь порядочный человек позволит себе воспользоваться ст.670 для того, чтобы ценой собственного достоинства получить мнимое возмещение? Разве закон этот не стоит препятствием на пути укрепления в каждом человеке уважения к личности, поддерживая в малосостоятельных лицах, например лакеях при ресторанах, надежду "сорвать" некоторую сумму денег за поступки богатого купчика, которые должны были бы возбудить оскорбление нравственных чувств и заставить испытать именно нравственный вред. Отмена такого закона была бы крупным шагом вперед" [62].
Иными словами, для российского дворянина было естественно отреагировать на оскорбление вызовом "к барьеру", но не требованием о выплате денежной компенсации - подобный образ действий и мышления был допустим лишь для "подлого" сословия; напротив, требование со стороны дворянина о выплате денег за нанесенное ему оскорбление навсегда закрывало бы для него двери в приличное общество.
Интересно, что, как и в дореволюционной России, корпус германских юристов в первой половине XXв. пополнялся в основном из рядов аристократии, но послевоенная ситуация привела к их выбытию из рядов действующих правоведов. Образовавшиеся вакансии заполнили юристы нового поколения, происходившие, как правило, из других слоев общества, - и именно во второй половине XX в. в ФРГ судебная практика существенно расширяет перечень защищаемых путем выплаты денежной компенсации неимущественных прав и благ.
После революции 1917г. менталитет российского общества существенно изменился, но это не изменило отрицательного (хотя уже и по другим основаниям) отношения к возмещению в денежной форме морального вреда. Преобладающим оказалось мнение о недопустимости такого возмещения, в связи с чем и гражданское законодательство послереволюционной России до 1990г. не предусматривало ни самого понятия морального вреда, ни возможности его возмещения [32].
Судебная практика в соответствии с господствующей доктриной отличалась стабильностью в этом вопросе, и суды неизменно отказывали в изредка предъявлявшихся исках о возмещении морального вреда в денежной форме.
Существо этой доктрины заключалось в том, что принцип возмещения морального вреда рассматривался как классово чуждый социалистическому правосознанию. Она основывалась, в частности, на демагогических утверждениях о невозможности измерять достоинство советского человека в презренном металле, хотя подобных предложений никто и не делал; поскольку идея сторонников возмещения морального вреда состояла не в измерении личных неимущественных прав в деньгах, а в обязании правонарушителя к совершению действий имущественного характера, направленных на сглаживание остроты переживаний, вызванных правонарушением, т.е. деньги рассматривались в качестве не эквивалента перенесенных страданий, а источника положительных эмоций, способных полностью или частично погасить негативный эффект, причиненный психике человека в результате нарушения его прав.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16
