В отличие от А.И. Баянова, называющего объекты системы «расследовании»", И.М. Лузгин выделяет объекты системы «преступление», называя в их числе: различные предметы, разрушенные полностью или частично в результате действий преступника или случайных факторов; обстановку на месте происшествия; следы рук, ног, транспорта и проч.; документы; прижизненный облик потерпевшего; криминальные ситуации и т.д.1
Пожалуй, этим и исчерпываются имеющиеся на сей день в криминалистике классификации моделей. Опираясь на них, мы полагаем, что при определении классификационных оснований начать следовало бы с выявления основных существенных компонентов самого процесса моделирования, к которым относятся:
1) субъект моделирования;
2) задача, решаемая субъектом при помощи этого метода (заметим, что вне контекста задач понятие модели не имеет смысла);
3) объект моделирования (оригинал);
4) способ моделирования.
Каждый из названных элементов целесообразно рассматривать в качестве самостоятельного классификационного основания.
С учетом субъекта моделирования, а соответственно и сферы использования этого метода можно выделить модели, применяемые: в криминалистической науке; в сфере уголовного судопроизводства; в криминалистической педагогической практике.
Причем внутри каждой из групп можно выделить и свои подгруппы. Например, в сфере уголовного судопроизводства применяются группы моделей, используемых: а) в следственной деятельности; б) в экспертной практике; в) в оперативно-розыскной; г) в судебной деятельности.
В зависимости от задач, решаемых субъектом моделирования, следует различать: эвристические, прогностические, ситуационные, а также дидактические модели.
Язык описания модели во многом определяется спецификой самого оригинала, а также задачами модельного исследования. В этом плане можно выделить три основных класса моделей: 1) материальные (подвиды: функционально и пространственно подобные); 2) кибернетические; 3) мысленные (подвиды: формализованные, неформализованные). Причем указанные классы моделей, исследуя прошлое либо будущее, могут соответственно выступать как ретроспективные и перспективные.
В прикладном аспекте особый интерес представляет классификация криминалистических моделей в зависимости от объекта моделирования. Такого рода иерархическая система объектов моделирования позволила бы: определить возможности и пределы использования этого метода в практике расследования преступлений; изучить взаимосвязь и взаимозависимость всех объектов; проследить роль и функциональное значение того или иного объекта в их общей системе.
Что же в криминалистике можно рассматривать в качестве объектов для моделирования, чем представлена их система? Основываясь на том, что «криминалистика - это наука, исследующая закономерности преступного поведения, механизм его отражения в источниках информации, особенности деятельности по раскрытию, расследованию и предупреждению преступлений и разрабатывающая на этой основе средства и методы указанной деятельности с целью обеспечения надлежащего применения процессуально-материальных правовых норм», можно заключить, что в самом общем плане в качестве объектов криминалистики выступают две взаимообусловленные системы: «преступление» и «расследование».
Теоретически моделированию могут подлежать все объекты, изучаемые криминалистикой. Соответственно, целесообразно выделять модели, замещающие при исследовании объекты системы "преступление", (поскольку на момент расследования она уже больше не существует, так как существовала в прошлом), и аналогично - модели системы "расследование", используемые при решении перспективных задач тактического и стратегического характера.
При анализе больших систем в настоящее время получил широкое распространение системный подход, отличающийся от классического (индуктивного) тем, что последний "рассматривает систему путем перехода от частного к общему и синтезирует (конструирует ее путем слияния ее компонентов, разработанных отдельно. В отличие от этого, системный подход предполагает последовательный переход от общего к частному, когда в основе решения лежит цель, причем исследуемый объект выделяется из окружающей среды"1. Заметим, что важным условием системного подхода является выделение структуры системы - совокупных связей между ее элементами, отражающие их взаимодействие.
Итак, в системе "преступление" можно выделить, в первую очередь, информационную модель расследуемого события, концентрирующую в себе всю совокупность информации о нем. На правах элементов информационной модели расследуемого события можно рассматривать модели таких объектов, как место, время и обстановка совершения преступления, мотив и цель его совершения; орудия, средства и последствия преступления; объект преступного посягательства; свидетели; способ и механизм совершения преступления.
Вышеназванные объекты могут быть объединены одним пространственно-временным фактором - соответствующей криминальной ситуацией, которая и сама является специфическим объектом моделирования в криминалистике.
Свои элементы имеет и система "расследование". Моделироваться может, во-первых, весь процесс расследования в целом (в этих случаях строится модель процесса расследования). В течение последних лет в криминалистике в рамках криминалистической тактики и методики активно рассматривается идея построения моделей расследования. Информационными моделями процесса расследования преступлений являются, по существу, разработки Г.А.Густова, в которых в качестве элементов модели выступают следственная ситуация и мероприятия, связанные с оптимальными воздействиями на них. Практически все современные разработки в сфере криминалистического планирования также связаны с попыткой создания моделей процесса расследования1.
Во-вторых, моделированию могут подвергаться и такие объекты следственной деятельности, как организация и планирование расследования; тактическая комбинация; следственное действие; тактический прием; а также и следственная ситуация - динамическая ситуация, во многом определяющая процесс и ход расследования всего уголовного дела.
Отмеченные модели (как системы "расследование", так и системы «преступление») могут быть как типовыми, так и индивидуальными. Так, «знания о преступлениях, накопленные теорией криминалистики, выступают в форме типовых моделей преступной деятельности и криминального события. Знания же о преступлении, полученные в процессе практического расследования, выступают в форме индивидуальной модели расследуемого преступления»
Придавая моделированию важную роль в расследовании преступлений, мы тем самым вовсе не беремся утверждать то, что моделирование является главным и единственным познавательным средством в следственной практике. Безусловно, одновременно с моделированием следователь должен активно использовать и другие методы познания, оперировать различными формами отражения и изучения действительности. Поэтому нет смысла без особой необходимости использовать моделирование для объяснения процессов и явлений, уже имеющих традиционные теоретические объяснения и практическое тому подтверждение.
Например, в криминалистической литературе встречаются предложения рассматривать уголовное дело в качестве модели. "Не будет ошибкой рассматривать уголовное дело как особый вид модели - информационный аналог конкретного события"1. "Свое материальное воплощение модель конкретного криминального события и его расследования находит в уголовном деле, в котором, в соответствии с уголовно-процессуальным законом, содержится упорядоченная по делу система доказательств"2.
Рассмотрение уголовного дела в качестве модели криминального события представляется нам в корне неверным. Содержащиеся в уголовном деле такие документы, как опись материалов дела, справка о судимости подозреваемого, характеристики проходящих по делу лиц, полученные с их места работы, отдельные поручения следователя и т.д., без сомнения, к преступлению никакого отношения не имеют, а, скорее, характеризуют процесс его расследования. Таким образом, в уголовном деле отражается информация как о преступлении, так и о его расследовании. Но целесообразно ли рассматривать уголовное дело как модель преступления и его расследования, как это предлагает В.К. Гавло? С позиций практика, ведущего расследование, на этот вопрос вряд ли можно ответить положительно. Хотя в целом подход, предлагаемый В.К.Гавло, и может в конечном итоге оказаться целесообразным при его рассмотрении исключительно с позиций научных исследований.
Продолжая мысль о неоправданной подмене понятий в криминалистике, считаем необходимым остановиться также и на вопросе о соотношении понятий "информационная модель расследуемого события" и "криминалистическая характеристика преступления". В настоящее время в науке этот вопрос рассматривается авторами неоднозначно: либо указанные понятия отождествляются – «по своей природе криминалистическая характеристика является информационной моделью события и поэтому служит его аналогом"», либо вообще ставится под сомнение целесообразность использования понятия «криминалистическая характеристика преступления».
Полагаем, что «информационная модель расследуемого события» и «криминалистическая характеристика преступления» - различные, хотя и взаимосвязанные понятия, необходимость использования в криминалистике каждого из которых очевидна. Оба из них весьма специфичны, имеют в криминалистической науке и следственной практике свое непосредственное назначение и выполняют строго отведенную им роль.
Так, в процессе расследования уголовного дела следователь, выясняя сущность произошедшего криминального события, строит в своем сознании его мысленную модель (так называемую "информационную модель расследуемого события"). Таким образом, информационная модель расследуемого события - это не искусственно созданное теоретическое построение, а результат практического абстрагирования. По мере получения следователем информации о преступлении и лице, его совершившем, эта модель становится более полной и менее схематичной. Информационная модель расследуемого события - именно динамическая система, поскольку ее построение осуществляется параллельно с ходом самого расследования (причем эта система никогда не бывает завершенной в начале следствия). Более того, информационная модель расследуемого события первоначально оценивается как вероятная вследствие неполноты информационного насыщения и лишь по мере расследования приобретает во всех ее элементах или в отдельной части их достоверное знание. Заметим, что вплоть до вынесения по делу приговора построенная следователем информационная модель расследуемого события в целом всегда будет вероятностной, т.е. иметь предположительный характер.
При построении модели конкретного расследуемого события следователь, как правило, опирается на информацию типового характера, содержащуюся в криминалистической характеристике соответствующего вида преступления. Причем криминалистическая характеристика преступления - "это динамическая система (совокупность) соответствующих взаимосвязанных общих и индивидуальных признаков преступления, ярче всего проявляющихся в способе и механизме преступного деяния, обстановке его совершения и отдельных чертах личности его субъекта, данные которой имеют важное значение для разработки методов расследования"1.
С целью решения вопроса о соотношении "информационной модели расследуемого события" и "криминалистической характеристики преступления" проследим генезис последней.
Для создания криминалистической характеристики преступлений определенного вида (что, заметим, является прерогативой ученых криминалистов, а никак не практиков следователей) есть необходимость в обобщении значительного массива уголовных дел соответствующей категории, уже расследованных следователями и рассмотренных судами. Проанализировав конкретное уголовное дело с позиций криминалистики, выделив в нем информацию о субъекте, объекте, месте, времени совершения преступления, его обстановке и механизме (и т.д.), ученый-исследователь (но не следователь!) составляет тем самым индивидуальную криминалистическую характеристику конкретного преступления2. Заметим, что эта индивидуальная характеристика самостоятельного значения не имеет, а является своего рода промежуточным звеном в научном исследовании.
На основе обобщения представительного количества уголовных дел, с учетом выявленных им индивидуальных криминалистических характеристик, исследователь строит обобщенную типовую модель преступлений определенного вида. Подчеркнем, что именно модель, а не типовую криминалистическую характеристику, поскольку для выработки достоверной, однозначно расцениваемой криминалистической характеристики с полученной информацией необходимо провести ряд экспериментов (что с криминалистической характеристикой не производится), таких как выявление закономерностей и случайностей, определение корреляционных связей и вычисление корреляционных зависимостей и т.д. Здесь и обнаруживает себя принципиальная разница между типовой информационной моделью и криминалистической характеристикой преступления, несмотря на имеющуюся общность их структуры, в основу которой положена структура преступной деятельности.
Так, криминалистическая характеристика преступления - замкнутая информационная система, содержащая в себе знание достоверного характера, представленная, как правило, вербально. Информационная модель (типовая) система, содержащая в себе как достоверное, так и вероятностное знание, в отличие от криминалистической характеристики может быть представлена как вербально, так и графически, в знаковом варианте, изображена на дисплее компьютера и т.д. Как правило, в сравнении с криминалистической характеристикой преступления, модель характеризуется более высоким уровнем формализации, что существенно упрощает проводимые с ней эксперименты (с криминалистической характеристикой преступления - какие-либо эксперименты исключены).
То есть постепенно из знания вероятностного характера (типовая модель) проявляется знание достоверного характера (криминалистическая характеристика определенного вида преступлений). Таким образом, типовую криминалистическую характеристику мы представляем как результат исследования, проводимого на типовой модели преступлений определенного вида, конечный результат и продукт этого модельного исследования, который в процессе конкретного практического расследования и используется следователем для построения индивидуальной информационной модели криминального события и работы с нею, т.е. для установления истины по конкретному уголовному делу.
Резюмируя, отметим, что универсальность моделирования способна обеспечить решение целого ряда криминалистических задач.
Во-первых, это задачи эвристического и познавательного порядка (прикладного характера), к которым можно отнести:
а) кодирование, хранение (по типовому либо индивидуальному признаку) информации, необходимой для расследования преступления;
б) исследование имеющихся данных по конкретному уголовному делу, получение дополнительно криминалистически значимой информации.
Во-вторых, задачи, относящиеся к процессу организации и управления расследованием преступления, при решении которых модели выполняют организационно-управленческую, ретроспективную либо прогностическую функции.
В-третьих, целесообразно выделить задачи научно-исследовательского характера (обобщение следственной, экспертной и судебной практики), призванные в конечном итоге обеспечить разработку и внедрение криминалистических методик по расследованию отдельных видов преступлений1.
И наконец, в-четвертых, задачи дидактического плана (учебно-педагогического характера), решаемые посредством внедрения моделирования в качестве инструмента учебного процесса и метода выработки оптимального варианта подготовки специалиста по борьбе с преступностью.
Основываясь на указанных задачах, мы можем четко очертить сферу применения моделирования в криминалистике, отнеся к ней:
- практическую деятельность следователя по расследованию конкретного преступления (включая сюда решение как тактических, так и стратегических задач;
- научно-исследовательскую деятельность по изучению следственной, судебной и экспертной практики;
- а также учебно-педагогическую деятельность, включающую в себя подготовку специалистов в области криминалистики и переподготовку следственных кадров.
