Повиновение подданных Верховной власти также не есть повиновение рабское, но свободное, потому что Верховная власть какого бы то ни было типа есть не что иное, как то верховное начало, которому нация сама, по собственному своему психологическому состоянию, решила подчиняться как высшему объединяющему и властвующему принципу. Источник Верховной власти находится в духе нации, который является поэтому поддержкой самой Верховной власти, основной силой ее существования и властвования. Повинуясь Верховной власти, нация, в сущности, повинуется самой себе, это есть подчинение добровольное, сознательное и охотное.
Вследствие таких внутренних отношений между Верховной властью и нацией для монарха совершенно необходимо хранить и обеспечивать самостоятельную жизнь нации, так как монарх есть ее представитель и только как представитель ее становится властью государственно-верховной. Притом же, организуя элемент принудительности, монарх передоверяет его охрану правительственным учреждениям лишь постольку, поскольку на это не хватает сил нации, не сорганизованной посредством государственных учреждений.
Итак, в организации управления задачу монарха составляет сохранение за общественным управлением всей области ведения, доступной силам самоуправления. Но это общественное управление не может быть рассматриваемо, как нечто находящееся вне государства. Напротив, это одна из областей государственного управления, точно так же подведомственная Верховной власти, как и учреждения бюрократические, «служилые», и во многих случаях поставляется в непосредственную связь с последними. Это сочетание сил общественных и бюрократических в общей систем управления уже само по себе упрочивает положение монарха как власти верховной.
К этому же должен вести способ участия монарха в управлении. Его роль не министерская, а царственная. Роль царственная, как верховная, состоит в управлении управительными силами, их направлении, их контроля, суде над ними, изменении их персонала и устройства. Монарх приводит в движение управительную машину, а не превращается в нее сам. Если задачей управительного искусства является, вообще, произведение наибольшего количества действия с наименьшей затратой силы, то это правило важно соблюдать в отношении употребления силы самой Верховной власти.
Прежде всего, монарх должен сохранять универсальность власти. Управительная техника, для лучшего действия, создает специализацию разных властей, их так называемое разделение. Но это относится только к властям управительным. Власть верховная по существу универсальна, и заключает в себе все проявления власти: законодательную, исполнительную и судебную. Некоторые считают особой разновидностью власть контролирующую, но, в сущности, это есть одно из проявлений власти исполнительной. Как бы, однако, ни определять число специализированных властей, все они сливаются воедино во власти верховной, то есть при монархическом правлении, в особе Монарха: он есть высший законодатель, высший контролер, судья и исполнитель. Он делегирует свою власть различным органам государственного управления, но остается единственным источником всякой власти, сохраняя не только право, но и возможность во всякое время лично принять на себя исполнение каждой управительной функции, законодательной, судебной или исполнительной, если бы это оказалось нужным.
3. Монархия: прошлое, настоящее, будущее.
Интерес к монархии имеет положительный смысл – и в случае, если российской монархии будет суждено восстановиться, и даже в противном случае. Монархический потенциал в России несомненно существует, потому что Россия – страна одной из самых глубоких монархических традиций.
Но если монархия стара как мир, и если прообразом монархического правления является, без всякого сомнения, семья, то выходит, что монархия старее государства, ибо уходит корнями в догосударственной бытие человека.
Однако просто сказать «монархия» - значить не сказать еще ничего. К сожалению, советская школа оставила в наших современниках весьма прискорбное представление о том, что монархия бывает либо конституционной, либо абсолютной.
На самом деле абсолютизм как идея родился в 16 в., а воплотился в 17 в. Это очень новая форма монархии. Конституционная монархия, как идея родилась в 17 в., а воплотилась в 18 в. Это форма еще новее.
Монархия в России уходит корнями в догосударственной период, в те времена, когда мы можем говорить еще не о собственно русских, а лишь о славянах. Прокопий Кесарийский указывает, что у славян были князья[4]. Видимо, тогда, в шестом веке, государственности в полном смысле слова еще не было, разве что начальная варварская предгосударственность. Отсюда мы можем перебросить мостик в наш домонгольский период и увидеть монархический элемент власти во всех землях без исключения. Этот институт — власть князя. Но что это за власть? Еще Василий Осипович Ключевский отмечал служилый характер княжеской власти, сложившийся оттого, что города, появлявшиеся на транзитных торговых путях, были просто сильнее князей с их дружинами. И князь избирал более уютную форму жизни: поступал на службу городу. Даже Олег, мечом захватив город и убив Аскольда, остальную часть жизни ревностно служил интересам Киева. Защищал город, когда нужно, и воевал, где городу было надо.
Однако нельзя не заметить, что хотя князь и полновластен, и может воевать, но если он решил это сам, то и воевать будет один — со своей дружиной и добровольцами. Ополчить же город может только город своим вечевым решением. Таким образом, в домонгольский период мы имеем политическую систему, в которой монархическому элементу княжеской власти содействует не менее мощный аристократический элемент — боярство и демократический городской элемент.
Аристократическая традиция была сильна у нас, как и у всех народов индоевропейского корня. Более того, она была актуальна на национальном уровне. Русский с трудом смирялся с тем, что на смену родовитому аристократу приходил служилый дворянин. Это отношение сохранялось даже в простонародном слове «барин», восходящем к «боярину». Не служилый человек, а аристократ, несущий ответственность за судьбы нации и культуры, — вот кто был нужен русскому мужику. Аристократическая традиция сохранялась во всех русских княжествах. И знаменитейший из князей московской династии Дмитрий Иванович Донской в своем завещании требует от сыновей не только любить и награждать, но и советоваться по каждому поводу с боярством.
Итак, вплоть до создания единой державы Иваном III, расширившим Думу за счет титулованной знати, Россия управлялась монархией с аристократией. Но страна стала слишком большой, и Иван III выдвигает в первый ряд проблему расширения социальной базы правящего слоя. Развитие этого процесса приходится на середину XVI века, и мы получаем монархическую традицию уже не в конфедерации земель и княжеств, а в единой державе, на общегосударственном уровне. Теперь это — царь, бояре и Земский собор. А, кроме того — земское самоуправление, институты земских и губных старост с целовальниками, и в городах известные нам сотни и слободы. Так в целом завершается формирование сословной монархии в виде монархии сословно-представительной. То есть монархии с парламентом.
Таким образом, наша национальная традиция полностью соответствует идеальному устройству государства, по мысли величайшего греческого историка Полибия: «Монархия, аристократия и демократия в одной системе». Что с этим боролось в нашей истории? Антиаристократическая тирания Ивана IV и тирания Петра I, стремившегося разгромить как аристократическую, так и демократическую традицию, навязав стране управление бюрократическое. Занятно, но сейчас мы живем в государстве, которое устроило бы Петра. Одна наша столичная бюрократия в 2,7 раза превосходит по числу чиновников суммарный аппарат СССР, РСФСР и ЦК КПСС недавних времен.
Но эта традиция никогда не будет воспринята русской нацией, и рано или поздно, более или менее болезненно (желательно, чтобы менее) будет изжита. Так уже случилось в истории. В прошлом столетии она была изгнана Великими реформами Александра II. А в царствование последнего государя Николая Александровича мы получили не только низовую демократическую традицию, но и завершение ее на общенациональном парламентском уровне Государственной думы. Причем отметим, что место для аристократии, при всей ее ослабленности, резервировалось политической системой постоянно: в этом состоял смысл существования и деятельности пусть и квази-, но все-таки аристократического Государственного совета.
В конце 19 – начале 20 вв. Россия оказалась перед суровым историческим выбором[5]:
-продолжить существование в форме абсолютной монархии;
- перейти на рельсы конституционной монархии;
- напрячь все силы, и подняться до уровня демократической республики;
- бросить вызов мировому сообществу и поискать счастья на путях социализма.
В недрах российского общества имелись потенциальные возможности для реализации любого из этих направлений: солидная питательная среда, глубокие исторические корни, многочисленные сторонники, организованные в политические партии, крупные теоретики, признанные лидеры.
Представители всех этих направлений с оптимизмом смотрели в будущее, все, кроме официальной власти. Уже в то время общественность признавала, что это был тупиковый путь развития. Трагедия Николая 2 заключалась не только в его личных качествах – слабая воля, узость мышления, мнительный и пр., а в том, что он пытался сохранить абсолютизм в неизменном виде. Такая маниакальная приверженность ценностям своего венценосного отца ускорила крушение абсолютной монархии.
С отречением Николая 2 от трона появилась реальная возможность перевести Россию на рельсы конституционной монархии. Как известно, Николай 2 от себя лично и наследника Алексея передал власть своему младшему брату Михаилу Александровичу, который в тех условиях мог подписать какой угодно документ и разделить власть с любым полномочным органом, т.е. даровать народу конституцию. Тогда же на митингах и собраниях энергично проталкивали эту идею лидеры Государственной думы. Оценив сложившуюся обстановку, Михаил Александрович отказался принять дарованную ему власть. Вопрос о власти решился в пользу Временного правительства, образуемого Государственной думой.
Общественно – политический взрыв оказался в состоянии не только ликвидировать монархию, но и одним махом поднять Россию на уровень демократической республики, минуя стадию конституционной монархии. Началось шествие России по пути свободы и народовластия.
Большую часть нашей истории мы живем с монархией, взаимодействующей с аристократией и демократией. И большую часть неприятностей получаем от бюрократического правления. Земство как низовая демократия и Земский собор как проекция низовой демократии на общегосударственный уровень — необходимые условия восстановления монархического правления в России. Труднее восстановить аристократию. Но это стоит любых трудов и затрат. До сих пор барин, в отличие от интеллигента, национально востребован.
Сегодня, когда в социальном отношении Россия мечется между уходящим социалистическим и неолиберальным соблазнами, выискивая свой путь в прагматическом центризме, становится особенно ясно, что без духовных и социальных начал, существовавших веками, она не может встать с колен и двигаться в будущее.
Однако какова же может быть современная монархия – монархия в стране, потерявшей свои национально – религиозные основы, значительная часть населения которой весьма смутно их представляет[6]?
Не только монархический режим, но и любой другой, который придет на смену постсоветской анархии, долен в первую очередь навести в стране элементарный порядок, не пытаясь вернуться в «коммунистическое вчера» и не проводя новых либеральных экспериментов. Второй главной задачей является: восстановление православной веры и подлинного национального возрождения достоинства русского народа как стержневой нации российского государства.
Эти две задачи влекут за собой возрождение государственного единства полноты русского этноса во всем его многообразии – неразрывном единстве малороссов, великороссов и белорусов.
Указанные цели способно осуществить лишь национально ориентированное, честное правительство. Эта последняя и самая главная задача, является наиболее сложной для любого правительства посткоммунистической России, даже если оно будет руководимо наиболее профессиональными и нравственно незапятнанными людьми страны.
Именно поэтому авторитет легитимного монарха мог бы помочь поднять страну, даже в представительском варианте возрождения монархии в России. Прагматический союз легитимных монархов и наиболее реалистически мыслящей части так называемых центристских сил может стать единственным путем выхода станы из нынешнего социально – политического кризиса, порожденного попытками приложить к российской действительности западные схемы развития политики и экономики.
Заключение
Таким образом, можно сделать вывод, что сущность монархического начала, как верховной власти нравственного идеала, ставит ее в связь с рядом условий, от которых, впрочем зависят, в различных степенях и комбинациях и другие формы власти, поставленной над государством в качестве верховного начала устроения.
Законы общественности суть ничто иное, как законы кооперации чувств, хотений и представлений особей, вступающих в общественное между собой взаимодействие. Но всякая кооперация представляет необходимым некоторое направление в одну сторону этих разнообразных и противоположных чувств, хотений и представлений, то есть сама по себе предполагает некоторую направленную силу, другими словами некоторую власть. Таким образом, власть рождается одновременно с самим общественным процессом. Власть является последствием общественного процесса и одним из необходимых условий его совершения. Власть есть сила направляющая, но в то же время сама порождается общественными силами, то есть, стало быть, в известном смысле им подчинена и без их поддержки не может существовать.
Важно отметить, что участие религиозного начала безусловно необходимо для существования монархии, как государственной Верховной власти. Без религиозного начала единоличная власть, хотя бы и самого гениального человека, может быть только диктатурой, властью безграничной, но не верховной, а управительной, получившей все права лишь в качестве представительства народной власти.
Но для того, чтобы она могла быть действительно Верховной властью Божественного нравственного начала, эта монархия должна быть создана истинной верой, верой в истинного, действительно существующего Бога.
В народе, обладающем истинной верой, имеется особо важное обстоятельство, при котором только и возможна идеальная монархия.
Литература
1. Афонский Л. «Современная Россия и идея народной монархии» // Москва. – 2001. - № 8.
2. Владимиров Л. «Требуется государь?» // Родина. – 2000. - № 1.
3. История государственного управления в России: Учебник. Изд. 2-е, исправленное / Под общей редакцией Пихои Р.Г. – М.: Изд-во РАГС, 2002.
4. Куликов В.И. История государственного управления в России: Учебник для сред. проф. образования. – М.: Мастерство, 2001.
5. Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. – М.: ГУП «Облиздат», ТОО «Алир», 1998.
[1] Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. – М.: ГУП «Облиздат», ТОО «Алир», 1998.
[2] Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. – М.: ГУП «Облиздат», ТОО «Алир», 1998.
[3] Куликов В.И. История государственного управления в России: Учебник для сред. проф. образования. – М.: Мастерство, 2001.
[4] Владимиров Л. «Требуется государь?» // Родина. – 2000. - № 1.
[5] История государственного управления в России: Учебник. Изд. 2-е, исправленное / Под общей редакцией Пихои Р.Г. – М.: Изд-во РАГС, 2002.
[6] Афонский Л. «Современная Россия и идея народной монархии» // Москва. – 2001. - № 8.
Страницы: 1, 2
