Отграничение уголовной ответственности преступления предусмотренного ст. 205 УК РФ от статьи 205.1. - вовлечение в совершение преступлений террористического характера или иное содействие их совершению идет по объективной стороне преступления.
В диспозиции ч. 1 ст. 205¹ УК РФ предусматривается ответственность за вовлечение в совершение преступлений террористического характера или иное содействие их совершению, перечислен ряд деяний, одним из которых является вооружение лица в целях совершения им преступлений террористического характера. Под этим понимается снабжение лица, готовящегося к совершению террористического преступления, оружием - гражданским, служебным, боевым, ручным, стрелковым, холодным, каким-либо из видов иного боевого огнестрельного оружия, находящегося на вооружении в армии, в других войсках, воинских формированиях и федеральных органах исполнительной власти, в которых федеральным законом предусмотрена военная служба и на которые действие Федерального закона «Об оружии» не распространяется.
Финансирование указанной деятельности означает содействие ее осуществлению путем предоставления финансовых средств, недвижимости, учебной и материально-технической базы, связи, компьютерного обеспечения, информационных услуг, иных материально-технических средств. Значительные средства тратятся на вербовку и боевую подготовку террористов, закупку современного оружия, в то время как на подготовку самих террористических актов требуется лишь незначительная часть от общего потока финансовых средств.
Однако, при оценке действий виновного в случаях склонении другого лица к участию в деятельности террористической организации, а равно о финансировании террористической организации., указанные в ст. 205.1. УК РФ в правоприменении возникают трудности.
Установление мотива преступления имеет факультативное значение. Как правило, мотивационная основа организаторов и финансистов преступлений террористического характера представляет собой сложный "клубок" тесно переплетенных между собой составляющих: политических, националистических, религиозных, сепаратистских, корыстных и других. Причем очень сложно обозначить главенствующую роль каких-либо одних мотивационных детерминантов.
При этом игнорировать определенные субъективные составляющие в действиях субъектов террористической деятельности или делать акцент лишь на некоторых из них было бы неправильно[76].
Данная норма по мнению многих специалистов[77] излишняя, поскольку. используя статьи Общей части Уголовного кодекса (ст. 30, 33), вполне можно привлекать к ответственности и за вербовку, и за финансирование террористической деятельности. Правоприменительные органы не испытывали острой необходимости в "специальной" статье для "пособников и подстрекателей терроризма" и поэтому принятием новых законов не решить проблемы противодействия и сдерживания преступности. Одними же политическими (конъюнктурными) соображениями нельзя обосновывать введение в уголовное законодательство явно излишних норм, хотя бы потому, что издержки от этого могут быть намного существеннее.
В юридической литературе отмечается и другое несовершенство указанной нормы. В законе отсутствует ответственность за создание террористической организации и руководство ею. Следовательно, действия лица, склоняющего другое лицо к участию в террористической организации, должны быть квалифицированы так же, как и вовлечение лица в совершение преступления террористического характера. Однако данное обстоятельство не может служить правильному пониманию уголовного закона как гражданами, так и правоприменителем. Кроме того, как показывает практика, не всякое незаконное вооруженное формирование или преступное сообщество имеют своей целью совершение террористических акций.
Отсюда следует вывод - о невозможности привлечения к уголовной ответственности лишь за склонение лица к участию в деятельности террористической организации, а равно за финансирование ее деятельности, если нет ответственности за функционирование такой террористической организации.
Таким образом, УК РФ целесообразно дополнить новой статьей 205.2. «Создание террористической организации»
Отграничение уголовной ответственности за терроризм ст. 205 УК РФ от статьи 207 УК РФ заведомо ложное сообщение об акте терроризма их идет по объективной и субъективной стороне преступления.
УФСБ Татарстана предъявило Кондратенко, дворнику из Верхнеуслонского района, обвинение по ч. 1 ст. 205 УК РФ в терроризме, который в январе обещал взорвать Национальный музей РТ, если ему не заплатят 300 тысяч рублей.
Верховный суд Татарстана 26 сентября 2004 г. переквалифицировал его на статьи "заведомо ложное сообщение об акте терроризма" – 207 УК РФ (в действительности у Кондратенко была не взрывчатка, а бутылка с водой) и "вымогательство" - 163 УК РФ Владимира Кондратенко приговорили к 5 годам лишения свободы в колонии строгого режима.[78]
В данном случае суд разграничил эти преступления по объективной стороне.
Преступления терроризм (ст. 205 УК РФ), пиратство (ст. 227 УК РФ), угон судна воздушного или водного транспорта либо железнодорожного подвижного состава (ст. 211 УК РФ) и захват заложника (ст. 206 УК РФ) имеют сходный объект - общественная безопасность.
Вопрос о соотношении терроризма и пиратства (ст. 227 УК РФ) обычно возникает перед исследователями, занимающимися проблемой безопасности морского судоходства. Разграничение терроризма и пиратства производится по субъективной стороне.
Так, С. О. Допилка по существу усматривает разницу между терроризмом и пиратством лишь в том, что первый совершается с политической направленностью, а последний по личным мотивам[79].
Л. А. Моджорян, полагает, что понятие морского терроризма вообще следует включить в концепцию пиратства, поскольку между ними, по ее мнению, нет принципиальной разницы, к числу их общих признаков относит подрыв свободы морей и угрозу безопасности мореплавания, а их характерной чертой считает «"запугивание", т. е. поведение преступника, рассчитанное на то, чтобы вызвать ужас, парализующий жертв нападения»[80].
Однако терроризм, как известно, совершается не только по политическим мотивам и представляет собой не политическую акцию, а преступное деяние, что же касается запугивания жертв нападения, то если для пиратов - это основной момент в процессе запугивания, для террористов же - это промежуточный этап, служащий средством запугивания третьих лиц, заинтересованных в безопасности жертв нападения. Если для пиратов захватом судна и находящихся на нем людей и имущества преступная деятельность исчерпывается, то для террористов с этого преступные действия лишь начинаются, поскольку достижение их целей связано не с поведением жертв нападения в ходе насильственных действий, а с поведением третьих лиц, на которых и призвана оказать воздействие насильственная акция[81].
Пиратство производится с целью завладения чужим имуществом, цель угона угон судна воздушного или водного транспорта либо железнодорожного подвижного состава не указывается, она может быть любая: совершение акта терроризма, пересечение границы, хищение этих средств или имеющихся на них грузов и т.д., но она не сконцентрирована именно на захвате и удержании граждан на захваченном транспорте их захват только средство для достижения поставленных угонщиков целей.
Терроризм предполагает наличие специальной цели устрашения населения и давления на органы власти путем применения крайних мер насилия либо угрозы применения таких мер для достижения нужных преступникам результатов (дезорганизация работы органов власти, получение уступок со стороны власти и т.д.).
Разграничение терроризма и захвата заложника (ст. 206 УК РФ) производится по субъективной стороне - мотивам и цели преступления.
Субъективная сторона захвата заложника характеризуется виной в форме прямого умысла как и при терроризме.
Обязательным признаком субъективной стороны захвата заложника является специальная цель - понуждение государства, организации или гражданина совершить какое-либо действие или воздержаться от совершения какого-либо действия как условия освобождения заложника.
Мотивы совершения преступления и интеллектуальный момент рассматриваемых составов преступлений различен.
При захвате заложника интеллектуальный элемент прямого умысла можно сформулировать как осознание субъектом того, что, совершая это преступление, он нарушает общественную безопасность и незаконно удерживая заложника, посягает на личную неприкосновенность и свободу человека, его жизнь и здоровье. Волевой признак в прямом умысле выражается в желании субъекта захватить заложника и предъявить требования «третьим лицам», цель понуждение государства, организации или гражданина совершить какое-либо действие или воздержаться от совершения какого-либо действия как условия освобождения заложника, мотивы, лежащие в основе действий виновных при захвате заложника, неразрывно связаны с целями преступления и выражаются в характере действий, которые виновное лицо определяет в качестве условия освобождения заложника (чаще всего корыстные). Личность заложника имеет определяющее значение при совершении данного преступления.
При терроризме собственно личность потерпевшего или характер и принадлежность имущества не интересуют преступника, ему важно путем нарушения общественной безопасности, достичь цели устрашения населения, чтобы вынудить органы власти к совершению или, наоборот, несовершению нужного для виновного действия, акты терроризма совершаются, как правило, по политическим мотивам.
В судебной практике выработано правило о том, что действия, связанные с захватом и удержанием заложников, сопряженные с угрозой их расстрела и созданием угрозы для жизни людей общеопасным способом, полностью охватываются составом захвата заложников и дополнительной квалификации по ст. 205 УК РФ не требуют.
Так, действия Бюллетень Верховного Суда РФ а и Хозяинова, связанные с захватом и удержанием заложников, предъявлением при этом требований предоставить оружие и самолет, высказанными угрозами расстрела заложников и созданием угрозы для жизни людей путем взрыва канистр с бензином, наряду со ст. 206 УК РФ, квалифицированы также и по ст. 205 УК РФ как терроризм.
Рассмотрев материалы дела и обсудив изложенные в кассационных жалобах доводы, Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации решила, что приговор в отношении указанных лиц подлежит изменению по следующим основаниям.
Из материалов дела усматривается, что высказанные Мальсаговым и Бугаевым угрозы расстрела заложников и производство выстрелов из автоматов в воздух не были направлены на нарушение общественной безопасности, устрашение населения или оказание воздействия на принятие решения органом власти, а преследовали цель добиться от командования выполнения требований о предоставлении оружия и самолета, чтобы вылететь с острова. Канистры же с бензином занесены в автомобиль, а затем в салон самолета в других целях.
При таких обстоятельствах Военная коллегия пришла к выводу о том, что вышеуказанные действия Бугаева и Хозяинова охватываются составом преступления, предусмотренного ст. 206 УК РФ, в совершении которого они признаны виновными, и не требуют дополнительной квалификации по ст. 205 УК РФ, в связи с чем приговор военного суда флота в отношении данных лиц изменен - из приговора исключено указание об осуждении Бугаева и Хозяинова по п.п. "а", "в" ч. 2 ст. 205 УК РФ, и по совокупности совершенных преступлений Бугаеву и Хозяинову наказания снижены. [82]
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13
