Проблемы защиты прав добросовестного приобретателя и способы их решения
За годы, прошедшие после принятия части первой Гражданского кодекса РФ, проблема защиты добросовестного приобретателя вещи у неуправомоченного отчуждателя стала одной из наиболее острых в отечественном гражданском праве.
Исследование проблемы защиты прав собственника и интересов добросовестного приобретателя, который возмездно получил имущество от неуправомоченного лица, имеет важное практическое значение, поскольку рассматриваемая ситуация достаточно распространена.
Если говорить об актуальности проблемы, нельзя не отметить, что в последнее время увеличилось количество гражданских дел о спорах о праве собственности на жилые помещения. На территории Башкортостана, а также в других субъектах РФ в различные периоды были зарегистрированы факты двойных продаж квартир, заключения договоров инвестирования и соинвестирования строительства новостроек одновременно с разными инвесторами и соинвесторами. В связи с этим участились обращения граждан о признании договоров купли-продажи квартир недействительными, об истребовании их из чужого незаконного владения и о выселении.
Добросовестный приобретатель, защищенный в силу ст. 302 ГК РФ от виндикационных притязаний, нередко оказывался беззащитным перед иском о применении последствий недействительности ничтожной сделки», то есть реституции (п. 2 ст. 167 ГК РФ). И хотя механизм реституции обеспечивал и обеспечивает возврат неправомерно отчужденной вещи не ее первоначальному владельцу, а другой стороне недействительной сделки, требовать его применения согласно п. 2 ст. 166 ГК РФ вправе любое заинтересованное лицо. При этом предмет иска может быть сформулирован таким образом, что в результате нескольких реституций (а иногда и целой их цепочки) либо сочетания реституции с иными гражданско-правовыми средствами (например, с виндикацией или договорным требованием) вещь, в конечном счете возвращается истцу. Именно такая схема практиковалась до последнего времени в судах общей юрисдикции, что особенно болезненно сказывалось на обороте недвижимого имущества.
В случаях, когда имущественные права на спорную вещь, возникшие на предусмотренных законом основаниях, имеют другие, помимо собственника, лица – владельцы и пользователи вещи, этим лицам также должна быть гарантирована государственная защита их прав. Законодательно должны быть предусмотрены такие способы и механизмы реализации имущественных прав, которые обеспечивали бы защиту не только собственникам, но и добросовестным приобретателям как участникам гражданского оборота.
В противном случае для широкого круга добросовестных приобретателей, проявляющих при заключении сделки добрую волю, разумную осмотрительность и осторожность, будет существовать риск неправомерной утраты имущества, которое может быть истребовано у них в порядке реституции. Подобная незащищенность вступает в противоречие с конституционными принципами свободы экономической деятельности и свободы договоров, дестабилизирует гражданский оборот, подрывает доверие его участников друг к другу.
В заключении сделаем некоторые выводы. Проблема защиты прав добросовестного приобретателя на сегодняшний день стоит достаточно остро. В условиях переходной экономики, несовершенного законодательства и высокой степени криминализации общества актуальность данной проблемы не вызывает сомнения. В нашей статье, мы постарались рассмотреть и предложить решения проблем, касающихся защиты прав добросовестного приобретателя.
Одной из проблем является пробел в законодательстве касательно движимых вещей, который приводит к тому, что за добросовестным приобретателем зачастую не признается право собственности на приобретенную вещь, которая в силу ст. 302 ГК не может быть у него истребована, при этом считается, что такой приобретатель становиться собственником лишь по давности владения. Многочисленные споры также вызывают вопросы: сохраняет ли юридическую силу регистрация, произведенная до принятия судом решения? Можно ли рассматривать решение суда в качестве основания регистрации права собственности? Как защитить добросовестного приобретателя от истребования имущества собственником? Данные вопросы должны быть регламентированы законодателем, можно констатировать, что назрела необходимость внесения изменений в законодательство.
Исследовав опыт зарубежных стран, российскую судебную практику и обратившись ко взглядам на проблему современных цивилистов, в нашей статье мы пришли к выводу, что для решения проблемы защиты прав добросовестного приобретателя необходим комплекс мер: необходимо разработать правовой механизм признания прав добросовестного приобретателя; внести в законодательство нормы о публичной достоверности реестра прав на недвижимое имущество; усилить ответственность государственных регистрирующих органов за ошибочные действия при регистрации прав на недвижимое имущество; выработать четкую систему компенсаций за утрату права собственности; запретить заключение договоров инвестиционного строительства, которые очень часто становиться предметом мошенничества, когда люди безвозвратно теряют свои квартиры и деньги.
И, наконец, самым важным является решение проблемы правового нигилизма граждан, которые зачастую не проявляют нужную осмотрительность и юридическую грамотность при заключении сделок, не прибегают к помощи риэлторов и нотариусов, которые осуществляют юридическую проверку сделок, проверяют принадлежность отчуждаемого имущества продавцу. Ведь обращение к нотариусу дает гарантии удостоверения бесспорных гражданских прав и фактов в целях обеспечения защиты и законных интересов обратившихся лиц и организаций. Итак, проблем в сфере защиты прав добросовестных приобретателей много, но решить их на законодательном уровне в современных условиях необходимо. В последние годы законодатель предпринял попытки разрешить эти проблемы, но принятые правовые акты, поправки и изменения оказались недостаточными и ответы на многие вопросы законодателю еще предстоит дать.
К вопросу о защите собственности
Провозгласив в своих Конституциях принцип верховенства права, и подтверждая свою приверженность демократическим ценностям, Россия и Украина присоединились к Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 года и признали юрисдикцию Европейского Суда по правам человека. Вместе с тем, наши страны столкнулись с одной и той же проблемой, связанной с толкованием норм Конвенции, которое основано на право понимании, отличном от наших традиционных представлений о праве. Кроме того, с развитием европейского сообщества появляются новые концепции понимания права, оглядываясь на которые Европейский Суд пересматривает свои позиции, когда старые нормы наполняются новым содержанием. В этой связи, заслуживает внимания замечание Лона Л. Фуллера о том, что лучшим способом исправления анахроничности закона есть его истолкование в свете новых условий.
Сегодня мы уже отошли от понимания права, как исключительно следствия государственно-властной деятельности, проявления государственной воли, и, если нам близко представление о праве, как о явлении, существующем независимо от государства, имеющем общесоциальную природу, как о естественных требованиях, возникающих из общественных отношений – из жизни, то юридически-либертарное понимание права, как всеобщей и необходимой формы свободы людей, нами еще трудно воспринимается. В тоже время, ЕСПЧ при толковании конвенционных норм исходит из того, что настоящие нормы содержат международно-правовые обязательства государства, которые в большей части состоят в исполнении обязанности воздерживаться от вмешательства в осуществление человеком своих прав и свобод. При этом на государство возложены позитивные обязанности постольку, поскольку оно ответственно за свою несостоятельность предотвратить вмешательство в осуществление прав, от кого бы таковое не исходило: будь-то органы государственной власти или частные лица.
В виду этого, ЕСПЧ отметил, что государство ответственно с точки зрения ст. 1 Первого протокола к Конвенции, в том числе, за вмешательство в право на уважение своей собственности, следующее из сделок между третьими лицами. При этом, в решении по делу «Джеймс против Соединенного Королевства», А98 (1986), ЕСПЧ закрепил, что предоставление благ и удовлетворение требований одного частного лица к другому тогда совершается в интересах общества, когда при этом достигается социальный, экономический эффект в интересах общины ради устранения того, что есть социальной несправедливостью.
Ст. 1 Первого протокола к Конвенции, как сформулировал ЕСПЧ, содержит три нормы: право на уважение своей собственности или же на мирное владение своим имуществом, как указывает английский текст; лишение имущества только на определенных условиях; право усмотрения государства контролировать использование собственности в соответствии с общими интересами или для обеспечения уплаты налогов, взимания штрафов. Понятие собственности при этом имеет автономное значение в сравнении с используемым в национальных правовых системах.
Следуя позициям ЕСПЧ, изложенным в решении по делу «Pine Valley Developments Ltd. v. Ireland», А222 (1991), Судебная палата по гражданским делам апелляционного суда, разрешая дело по иску о признании права собственности на земельный участок, установив, что истец действовал добросовестно при получении земельного участка в порядке приватизации, и его право собственности надлежащим образом зарегистрировано в государственном реестре прав, не приняла во внимание доводы ответчика о том, что истец не имеет право собственности на землю ввиду отмены по протесту прокурора решения органа местного самоуправления о передаче такого участка в собственность в порядке приватизации по основаниям допущенных процедурных нарушений. Суд кассационной инстанции пришёл к выводу, что внесение такого протеста и отмена решения о передаче земельного участка, хотя бы и в пределах срока исковой давности, нарушают «правомерные ожидания» истца, относящиеся к понятию собственности по ст. 1 Первого протокола к Конвенции, в противном же случае, суд допустил бы излишне формальный подход к твердости субъективного права, что повлекло бы за собой нарушение принципа правовой определенности и вмешательство в мирное владение имуществом.
Конфликт же имущественных интересов в этом деле был основан на сомнениях о наличии у истца права собственности, вызванных в результате частичного наложения земельных участков – установлением титульного владения одним и тем же объектом одновременно несколькими лицами, чьи права удостоверены правоустанавливающим документом надлежащей формы при отсутствии (утере) технической документации первого из собственников. При этом лица, получившие свои наделы позже, осуществили возмездное отчуждение своих прав в пользу третьего лица, оспорившего права истца. Суд пошел по пути признания наличия косвенной экспроприации, что сделал ЕСПЧ в деле «Бельведэрэ Альбергъера против Италии», как нарушения права на уважение права собственности (первой нормы), когда де-юре истец принудительно не лишался своих прав и все время имел право пользоваться и распоряжаться земельным участком, но решениями публичной власти в пользу третьих лиц истцу созданы фактические препятствия в распоряжении собственной волей своим имуществом и в неограниченном владении им. Тем самым, суд обосновал наличие оснований согласно действующему Гражданскому кодексу Украины для признания права собственности за первым из лиц, получивших юридический титул.
Настоящим примером, проиллюстрировано насколько по ст. 1 Первого протокола к Конвенции гарантии недопущения ущемления прав по произволу определяют усмотрение суда при осуществлении им судебной власти, когда посредством конвенционных норм аргументируется или, если угодно, доказывается правильность понимания национального закона, а признанием права собственности утверждается его естественная природа, как следствие бесконечной потребности человека вкладывать свою жизнь в «жизнь вещей», определяющую его духовное развитие.
