возникновение и прекращение права собственности и иных вещных прав на движимое имущество без ущерба для прав третьих лиц, если имеет место выбор применимого права сторонами (п. 1 ст. 1210);
допустимость уступки требования, отношения между цессионарием и должником (п. 2 ст. 1216);
отношения по уплате процентов (ст. 1218);
вопросы исковой давности (ст. 1208 ГК РФ).
По мнению М.Г. Розенберга, обязательственный статут определяет также момент перехода риска случайной гибели или случайного повреждения имущества (ст. 211 ГК РФ).
Не урегулированным в ГК РФ остался вопрос о применимом праве к заключению договора и связанный с ним вопрос о существовании самого договора. В принципе каждый из этапов заключения договора (направление оферты, ее акцепт) можно рассматривать как самостоятельные сделки и определять применимое право, для каждой такой сделки исходя из критерия тесной связи. Однако это было бы не совсем разумно. Во-первых, это приведет к значительному усложнению работы судьи или арбитра, вынужденных искать применимое право в ситуации, когда каждый из этапов заключения договора может быть связан с несколькими местами (а, следовательно, и правопорядками), каждое из которых может быть просто случайным для самого договора и его сторон. Во-вторых, поиски применимого права могут привести к применению различных правовых систем, которые совершенно по-разному смотрят на саму конструкцию договора и в этом смысле являются несовместимыми.
В настоящее время большинство судей и арбитров применяют к вопросам заключения договора право, применимое к самому договору, точнее - право, которое должно регулировать договор, если бы он считался заключенным (так называемое предположительно применимое право - putative proper law). Такой подход в целом поддерживается в отечественной литературе, и вопросы, связанные с заключением договора, относят к сфере действия права, подлежащего применению к договору (ст. 1215 ГК РФ). В поддержку данной точки зрения свидетельствует также п. 1 ст. 8 Римской конвенции 1980 г., согласно которому «существование и действительность договора или любого его условия определяется правом, которое бы регулировало договор или его условие согласно данной Конвенции, если бы контракт или его условие были действительными».
Отечественная доктрина международного частного права отрицает самостоятельное существование так называемой валютной привязки или привязки к закону валюты долга (lex monetae), согласно которой ссылка в контракте при определении суммы долга на валюту какого-либо государства означает подчинение денежного обязательства праву соответствующего государства, чья валюта используется. «Употребление иностранной денежной единицы как валюты долга, - отмечал Л.А. Лунц, - имеет такое же значение, как употребление иностранной меры веса для определения количества товара. Другими словами: исчисление суммы обязательства в иностранной валюте само по себе с точки зрения права не рассматривается как иностранный элемент в составе данного правоотношения»[28].
Таким образом, указание иностранной валюты (например, долларов США) для определения суммы долга не означает отсылки к соответствующему иностранному праву (в нашем примере - к праву США). Возникшее из договора денежное обязательство подчиняется обязательственному статуту. Определенным подтверждением этому служит ст. 1218 ГК РФ, согласно которой "основания взимания, порядок исчисления и размер процентов по денежным обязательствам определяются по праву страны, подлежащему применению к соответствующему обязательству".
Такого порядка всегда придерживался в своей практике МКАС. В частности, при взыскании процентов по денежному обязательству, выраженному, например, в тех же долларах США, суд руководствуется указаниями ст. 395 ГК РФ, если применимым к контракту оказывается право России, но не американским законодательством. Иногда для определения процентов принимается во внимание «международная практика», но ее применение не является отражением закона валюты долга, преследует принципиально иные цели.
Из обязательного статута исключаются вопросы право- дееспособности сторон договора, представительства и доверенности на совершение договора, формы договора, вещных прав на имущество - предмет договора. Указанные вопросы определяются на основании самостоятельных коллизионных привязок.
Обязательственным статутом не охватываются также отношения по выдаче доверенностей и оформлению полномочий на совершение сделок. Указанные отношения регламентируются специальными правовыми нормами, которые в совокупности составляют статут представительства и доверенности. Институт представительства интересов лица в гражданских правоотношениях тесно связан с институтом представительства в процессуальных отношениях. Как правило, полномочия представителя вытекают из доверенности либо следуют из устава организации. Однако суд, разрешающий спор, не может ограничиться исследованием указанных документов и должен обратиться также к применимому праву.
Законодательство России не предусматривает коллизионных норм, применимых к отношениям представительства как таковым. Обычно такие отношения охватываются конструкцией договора поручения, который регулирует «внутренние» отношения представительства и доверенности. Доверенность же, как известно, направлена на регулирование «внешних» отношений представительства. Так, п. 1 ст. 1209, ст. 1217 ГК РФ содержат отдельные правила, касающиеся доверенности:
- форма и срок действия доверенности, а также основания ее прекращения определяются по праву места ее совершения, т.е. по праву страны, где она выдана;
- доверенность, выданная за границей, не может быть признана недействительной вследствие несоблюдения формы, если последняя удовлетворяет требованиям российского права.
В соответствии с п. 2 ст. 1192 ГК РФ при применении права какой-либо страны суд может принять во внимание императивные нормы права другой страны, имеющей тесную связь с отношением, если согласно праву этой страны такие нормы должны регулировать соответствующие отношения независимо от подлежащего применению права. При этом суд должен учитывать назначение и характер таких норм, а также последствия их применения или неприменения. Таким образом, при разрешении дел суды должны принимать во внимание не только сверхимперативные нормы российского законодательства, но также сверхимперативные нормы права иностранных государств, имеющих тесную связь с отношением сторон. По мнению А.Н. Жильцова, такая тесная связь проявляется, в частности, с правом государства места исполнения договора, с правом страны места жительства одной из сторон, с правом страны, рынок которой оказался, затронут действиями сторон по договору, направленными на ограничение конкуренции[29].
В ст. 1193 ГК РФ содержится правило, согласно которому иностранная правовая норма в исключительных случаях не применяется, когда последствия ее применения явно противоречили бы основам российского правопорядка (публичному порядку); в этом случае при необходимости применяется соответствующая норма российского права. В отличие от аналогичной нормы ранее действующих Основ (ст. 158) в ст. 1193 ГК РФ обращается внимание на исключительный характер неприменения иностранного права и на явный характер несоответствия иностранной нормы российскому публичному порядку.
С точки зрения Верховного Суда РФ, «содержание понятия публичный порядок не совпадает с содержанием национального законодательства Российской Федерации. Поскольку законодательство Российской Федерации допускает применение норм иностранного государства (ст. 28 Закона Российской Федерации «О международном коммерческом арбитраже»), наличие принципиального различия между российским законом и законом другого государства само по себе не может быть основанием для применения оговорки о публичном порядке. Такое применение этой оговорки означает отрицание применения в Российской Федерации права иностранного государства вообще. Под публичным порядком Российской Федерации понимаются основы общественного строя Российского государства. Оговорка о публичном порядке возможна лишь в тех отдельных случаях, когда применение иностранного закона могло бы породить результат, недопустимый с точки зрения российского правосознания». Однако в другом случае Верховный Суд РФ указал, что он понимает под публичным порядком «основные принципы, закрепленные в Конституции Российской Федерации и законах Российской Федерации».
Российский закон обращает внимание на исключительность применения оговорки о публичном порядке, поскольку частое обращение к ней судов может привести к отрицанию применения иностранного права вообще. М.М. Богуславский пишет по этому поводу: «Если в какой-либо стране злоупотреблять применением этой оговорки, необоснованно часто к ней прибегать, тогда можно лишить смысла существование в этой стране международного частного права вообще, как системы норм, призванной обеспечивать защиту прав граждан и юридических лиц, возникших в силу применения норм иностранного права»[30].
Как известно, гражданское право, применимое к внешнеэкономической сделке, образует так называемый обязательственный статут сделки или право, регулирующее существо отношения (lex causae). Ранее действующее законодательство, не определяло круг вопросов, которые регулирует применимое (гражданское) право. Однако в доктрине были разработаны и обоснованы подходы относительно вопросов, входящих в обязательственный статут сделки. Они нашли свое отражение в части третьей ГК РФ.
Глава 3. Оформление договора международной купли-продажи товаров
§ 1. Структура договора и этапы его заключения
Договор купли-продажи является, пожалуй, самым простым из используемых в повседневной хозяйственной деятельности. Вместе с тем данное утверждение ни в коей мере не относится к договорам международной купли-продажи товаров. Подготовка и заключение договора международной купли-продажи (внешнеторгового контракта) - сложный и трудоемкий процесс (Приложение 1).
Уже на стадии переговоров и составления внешнеторгового контракта сторонам необходимо проанализировать его условия применительно к конкретной коммерческой сделке, договорный объем регулирования, механизм практического исполнения, а также перспективы разрешения возможных судебных споров. При этом необходимо учитывать, что хотя правила составления внешнеторгового контракта и обычного договора купли-продажи товаров (без иностранного элемента) очень схожи, первый из них имеет ряд существенных особенностей. Например, в особенностях полномочий сторон.
Проверка полномочий представителей контрагента является одним из важнейших элементов подготовки договора к подписанию, которым, однако, стороны достаточно часто пренебрегают на практике, ограничиваясь устными заверениями контрагента или данными визитных карточек.
Вместе с тем именно подписание договора неуполномоченным лицом зачастую является причиной возникновения разногласий между контрагентами. Нередко в случае нарушения договора купли-продажи товаров контрагенты ссылаются на отсутствие полномочий у лиц, его подписавших.
Необходимо учитывать, что порядок предоставления и отзыва полномочий в иностранных государствах серьезно отличается от установленного российским законодательством[31].
В российском законодательстве, в частности в п. 3 ст. 1202 ГК РФ закреплено, что юридическое лицо не может ссылаться на ограничение полномочий его органа или представителя на совершение сделки, неизвестное праву страны, в которой орган или представитель юридического лица совершил сделку, за исключением случаев, когда будет доказано, что другая сторона в сделке знала или заведомо должна была знать об указанном ограничении. Многие полагают, что данная норма позволяет российским компаниям не обращать внимания на соответствующие ограничения, установленные законами иностранных государств. Однако на практике ссылки на данную статью, как правило, являются безосновательными.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13
