Бакунин критиковал договорную теорию образования государства как сводящуюся к отрицанию общества и подчеркивал, что «никакое историческое государство никогда не имело основой своей договор, все они были основаны насилием, завоеванием»[56]. Ставя вопрос о происхождении государства, он обращался к догосударственному обществу, пытался найти биопсихологическую основу возникновения государства, установить соотношение государства и церкви, стремился проследить разнообразные черты этого сложного исторического процесса.
Государство Бакунин связывал с эволюцией борьбы за существование и вытекающим из нее (и проявляющимся в ней, по его мнению), «властническим инстинктом»[57]. Борьба за существование, по Бакунину, проходит ряд этапов вместе с развитием общества, принимая вид, как борьбы индивидов, так и их групп. В условиях капиталистического общества борьба за существование между людьми «происходит двояким образом: в виде эксплуатации наемного труда капиталом и в виде юридического, гражданского, военного, полицейского угнетения государством и государственною официальною церковью, продолжая вызывать всегда во всех личностях, рождающихся в обществе, желание, потребность, иногда необходимость повелевать другими и эксплуатировать их»[58]. Бакунин видел в государстве одну из форм борьбы за существование, в которой реализуется «желание повелевать» или «пластический инстинкт», присущий, как он полагал, всем людям. Первоначально это был «животный инстинкт дикаря», «плотоядный инстинкт», но, постепенно изменяясь под влиянием «умственного развития людей», он внешне облагораживается. Принцип власти существует как «естественный инстинкт» в каждом человеке в «зародышевой форме». Он растет и развивается, если находит в окружающей среде благоприятные условия: «тупость, невежество, безразличное ко всему отношение, апатия и рабские привычки масс»[59]. Согласно Бакунину, не борьба за существование и не «властнический инстинкт» непосредственно порождают государство, а благоприятные условия, при которых эти явления насильственно реализуются в государственные формы.
Значительную роль в обожествлении, в идеологическом обосновании возникающих государственных учреждений, по Бакунину, сыграли церковь, религия. В вопросе о происхождении Древнерусского государства он являлся сторонником норманской теории, подтверждающей, по его убеждению, антигосударственные настроения издревле присущие русскому и другим славянским народам.
В произведениях Бакунина встречается несколько определений государства. Стремясь оттенить многообразные его свойства, Бакунин устанавливал его соотношение с обществом, человечеством, подчинением и эксплуатацией, с интересами народа и отдельных людей, моралью. Часто он называл государство отрицанием человечности и человечества, а принцип власти – «противочеловеческим». В его понимании государство – неразрывно слившийся с обществом эксплуатации человека человеком механизм, сам ставший необходимым моментом, звеном, рычагом этой эксплуатации и неотъемлемой частью эксплуататорского общества. Государство определялось им как «насилие, угнетение, эксплуатация, несправедливость, возведенные в систему и ставшие основными условиями самого существования общества»[60], предназначенными удерживать в повиновении народы «и стричь их, не заставляя кричать слишком громко»[61].
В государстве Бакунин видел своего рода социальное изобретение, механическое устройство для осуществления эксплуатации, насилия, подавления свободы народа. Размышляя об идеях Н. Макиавелли в одном из фрагментов к «Кнуто-германской империи и социальной революции», он следующими словами сформулировал «основной принцип современной государственной власти». «Этот принцип, – писал он, – не что иное, как принцип искусственной и главным образом механической силы, опирающейся на тщательно разработанную, научную эксплуатацию богатств и жизненных ресурсов нации и организованной так, чтобы держать её в абсолютном повиновении»[62].
Государство, по Бакунину, – гарантия спокойной эксплуатации, оно узаконивает, охраняет те отношения в обществе, которые «находит». Здесь проявлялось определенное понимание вторичности (в конечном счете) государства, первичности общества и общественных отношений. Он видел, что государство гарантирует одним – «их богатство» и «свободу, основанную на собственности», а другим – «их бедность» и «рабство, неизменное следствие их нищеты». И это утверждение имеющейся в обществе несправедливости, по Бакунину, – «истинная миссия государства»[63]. В то же время он склонен рассматривать государство как омертвевший продукт исторического развития, как устаревшую и исчерпавшую себя форму общественной организации. «Мы смотрим на государство в настоящем фазисе его развития, – писал он П.Л. Лаврову, – как на окаменелый аноргический продукт жизненного процесса народов, как на механическое отделение живого народного организма»[64].
3.3 Политико-правовое учение Б.Н. Чичерина
Известный ученый-государствовед, профессор московского университета Борис Николаевич Чичерин (1828-1904 гг.) определял государство как единство народа, территории и верховной власти. Он придавал огромное значение развитию местного самоуправления, видел в нем «школу для самодеятельности народа и лучшее практическое приготовление к представительному порядку»[65].
Чичерин считал очень важным вопрос о степени централизации взаимоотношений органов местного самоуправления и вышестоящих органов, подчеркивая, что «основное политическое правило» заключается в том, что местное управление должно согласовываться с центральным. «Государство, — полагал юрист, — требует единства действия, не только во внешних сношениях, но, прежде всего, в ходе внутренних дел. Само внешнее единство зависит от внутреннего; на последнем основана вся сила государства»[66]. Варианты соглашения центральной власти и местного самоуправления, по мнению Чичерина, могут быть различными, но «правильное устройство должно состоять в гармоническом соглашении обоих начал, так, чтобы одно восполняло другое и все управление составляло одну стройную систему»[67]. При этом Чичерин подчеркивал, что «фактическое устройство зависит не от одних теоретических соображений, а главным образом от жизненных условий, от политических причин, от состояния общества, наконец, от исторического развития государства, которое дает преобладание тому или другому элементу». Чичерин особо подчеркивал, что «централизация является жизненною необходимостью в обществе, расшатанном анархическими страстями, где первая потребность состоит в восстановлении власти»[68]. Чичерин был глубоко убежден, что и в организации местного самоуправления в государстве, как и «во всех явлениях государственной жизни, повторяется общий закон (установленный И. Пасси. — В.Б.), что чем меньше единства в обществе, тем сосредоточеннее должна быть власть. Поэтому, централизация прежде всего необходима при создании сильных государств»[69].
В этой связи следует заметить, что Чичерин считал крайне необходимым для эффективного функционирования государственного механизма своевременность усиления или ослабления центральной власти в соответствии с практическими требованиями жизни. Он подчеркивал, что для разграничения полномочий органов местного самоуправления и центральной власти необходимо определить, в чем заключаются общие государственные интересы и в чем — местные. По мнению ученого, общими государственными интересами являются:
1. Внешняя политика.
2. «Военная сила, которая служит для защиты всего государства. Она, — подчеркивал Чичерин, — вполне и, безусловно, подчиняется центральной власти и перемещается с места на место по ее распоряжениям».
К местным интересам Чичерин причислял:
1. Местное хозяйство (управление имуществом и денежными средствами местного союза).
2. Местную безопасность.
3. Местное благосостояние, «к чему относятся благоустройство городов и сел, местные пути сообщения, санитарная полиция, медицинская помощь, меры против огня и воды, призрение бедных, местное продовольствие, местная промышленность, местные школы и т.д.»[70].
Из вышесказанного можно сделать следующие выводы:
В первой четверти XIX в. в России наметились три основных течения политико-правовой идеологии, ставшие актуальными на ряд десятилетий: либеральная идеология, предлагавшая путь реформам для создания гражданского общества, радикально-революционная идеология, пытающаяся достигнуть той же цели насильственным путем, и консервативная (охранительная) идеология, выступавшая против всяких перемен. Актуальность политико-правовых проблем, поставленных и по-разному решенных этими направлениями, наложила сильный отпечаток идеологических оценок на последующее исследование доктрин и движений той эпохи. Именно поэтому, в частности, несколько десятилетий в нашей исторической литературе существовала устойчивая идеологическая тенденция отрицательного отношения к реформистской политико-правовой идеологии в России. Этим обусловлена недостаточная изученность и противоречивость оценок политико-правовых доктрин западников, славянофилов, других мыслителей. В последние годы многое здесь как бы открывается заново, причем некоторые открытия перспективны с точки зрения исторической науки (исследования связей идей западников и славянофилов с теорией "русского социализма"), другие же представляют собой рассчитанные на сенсацию фантастические домыслы, противоречащие источникам.
Глава IV Эволюция политико-правового понимания государства в России в XX вЕКЕ
4.1 Политико-правовая идеология большевизма
Большевизм был наследником марксистской идеологии. Но здесь следует добавить, что большевизм, вся экономическая, социальная и политическая концепция Ленина были крайним выражением марксизма. Ленин в вопросах государства ориентировался на высказывания Маркса и Энгельса, но интерпретировал их в соответствующем духе, духе, приемлемом для большевистского учения о классовой борьбе и диктатуре пролетариата. Его настольными книгами был «Манифест Коммунистической партии» и «Происхождение семьи, частной собственности и государства», из которых черпались основные идеи о классах, классовой борьбе и государстве[71].
Прежде всего, основой государственных идей Ленина было положение «Манифеста Коммунистической партии» о том, что история всех существовавших обществ, за исключением первобытно-общинного строя, была историей классовой борьбы. При этом ему импонировало суждение, высказанное в «Манифесте», что всякая классовая борьба есть борьба политическая, то есть борьба за государственную власть. Маркс и Энгельс полагали, что политическая, государственная власть в собственном смысле слова представляет собой организованное насилие одного класса для подавления другого класса. Этого взгляда придерживался всю свою жизнь Ленин. Как и его учителя, он считал, что публичная власть только тогда потеряет свой политический характер, когда в процессе исторического развития исчезнут классовые различия и все производство сосредоточится в руках ассоциации индивидов[72].
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10
