Государственное устройство страны октябристами мыслилось только как конституционная монархия с Государственной думой, с полным отрицанием необходимости Учредительного собрания. В определении статуса монарха прослеживалась общность взглядов октябристов и консервативных партий. Они считали, что император раньше был оторван от народа и поэтому был слаб. Задача же состоит в том, чтобы через Государственную думу добиться единения монарха с народом, которое обеспечит ему действительную роль вождя "свободного народа".
При обсуждении проблемы о форме государственного устройства страны октябристы выступали за "сохранение единства и неразделимости Российского государства", за унитарное государство в виде империи, объявив о намерении "противодействовать" всяким попыткам, направленным прямо или косвенно на расчленение империи. Исключение делалось только для Финляндии: за ней признавалось "право на известное автономное государственное устройство при условии сохранения государственной связи с империей".
Исходной посылкой, объединяющей оба течения в русском либерализме, явилось признание приоритетности эволюционного развития России. Все идеологи либерализма, будучи реформистами и просветителями, выступали против разного рода насильственных экспериментов в переустройстве страны (как сверху, так и снизу), которые оценивались ими в качестве аномальных проявлений "социальной болезни", отклонений от "нормального пути исторического прогресса.
Отстаивая идею неизбежности капитализма, теоретики либерализма считали, что само существование российского общества и его прогресс связаны с ускоренным развитием рыночных отношений. Переход к социализму минуя буржуазную стадию развития России они считали утопическим, чреватым гибелью самой страны в результате субъективистского эксперимента, если вдруг радикалы захватят государственную власть и попытаются навязать стране катастрофический путь развития.
Русские либералы не хотели, даже боялись социальных потрясений в неграмотной и малокультурной стране, где движение масс грозит новой "пугачевщиной". Они желали вести страну исключительно по пути мирной трансформации Российского самодержавного государства в правовое. Вплоть до февраля 1917 года цель либералов была одна — получение реформ из рук монарха и их поддержка. Един был и способ достижения этой цели — создание в стране такого общественного мнения, которое, по их убеждению, смогло бы вынудить правительство встать на путь реформ.
Следует также иметь в виду, что после издания Манифеста 17 октября в либеральной среде на длительное время воцарились иллюзии, что власть рано или поздно будет осуществлять ею же провозглашенные лозунги. К сожалению, этого не произошло, и уже в годы Первой мировой войны либералы снова начали обсуждать проблемы политической революции, как они это делали накануне 1905 года, признавая ее неизбежность, ибо правительство блокировало проведение реформ и демонстрировало полную неспособность справиться с системным кризисом.
Апелляции к правительству со стороны идеологов либерализма во многом объясняются сохраняющейся в начале XX века политической слабостью отечественной буржуазии. Хотя она во время революции 1905—1907 годов заявила о себе как социальная сила, а в последующем ее роль в политической жизни возрастала, права расширялись, все же дееспособность ее намного отставала от экономической мощи государства. Она по-прежнему в громадной степени зависела от правительства экономически и политически. Запоздалое появление на свет делало ее недостаточно конкурентоспособной не только на внешнем, но и на внутреннем рынке, она нуждалась в покровительственных пошлинах, в политике "насаждения" промышленности сверху, активно проводимой тогдашним правительством Николая II.
4 ФИЛОСОФИЯ ПРАВА П. И. НОВГОРОДЦЕВА
Научная карьера Новгородцева началась в 1897 году после успешной защиты магистерской диссертации на тему "Историческая школа юристов, ее происхождение и судьба. Опыт характеристики основ школы Савиньи в их последовательном развитии". Доктором же права Новгородцев стал в стенах Петербургского университета после защиты в 1903 году еще одной диссертации, теперь уже на тему "Кант и Гегель в их учениях о праве и государстве".
В юридической науке Новгородцев выступал как против исторического, так и против социологического подхода к праву, который он считал продолжением и углублением исторического подхода. Признавая заслуги обоих подходов в рассмотрении политико-правовых явлений во взаимосвязи с другими сторонами общественной жизни, Новгородцев отрицает притязания социологии на роль науки наук, особенно при изучении права, призывая оберегать ее нравственную основу от воздействия мелкой практики и односторонней теории.
Русский юрист считал настоятельной необходимостью восстановление естественной школы права, которая поможет освободить правоведение от допущенных ошибок. Ведь социология является индифферентной по отношению к духу закона. Одно только объективное изучение политико-правовых явлений и форм без изучения их субъективных свойств не может привести к полному их пониманию. Новгородцев выступал также против психологического направления в теории права в лице Петражицкого, который пытался подменить юриспруденцию опытно-психологической наукой.
В своих книгах "История философии права" (1897), "О задачах современной философии права" (1902), "Кризис современного правосознания" (1909), "Политические идеалы древнего и нового мира" (1913 — 1914), "Об общественном идеале" (1917) Новгородцев развивал воззрения русского неокантианства, в рамках которого протекало "возрождение" естественного права. От Канта были восприняты идея автономии воли, нормативно-ценностная методология, критерии естественно-правовой науки. Мыслитель сознательно и последовательно проводил в своих трудах принцип дуализма мира явлений и "вещей в себе", законов природы и сферы духа. Вместе с тем он критиковал кантовский категорический императив за крайний формализм и индивидуализм.
Исходным стало понятие общественного идеала как вечной и непреходящей абсолютной ценности, связанной с универсальными принципами организации жизни и духовной природой человека. «Личность, — писал Новгородцев, — непреклонная в своем нравственном стремлении, почерпывающая свою силу из веры в абсолютный идеал добра и неизменно сохраняющая эту веру при всех поворотах истории, — вот что берется за основу для общественного сознания»[8].
Соглашаясь с Кантом в том, что сущностные моменты общества, отличающие его от животного мира, проявляются в нормативной сфере морали и права, Новгородцев подверг глубокой и аргументированной критике позитивистскую методологию за то, что в ней "есть грубая гносеологическая ошибка, состоявшая в наивно-реалистическом утверждении объективного характера изучаемых фактов и связей"[9]. Познание юридических явлений требует учета интересов и ценностей личности, включающих в себя ее духовные идеалы. По Новгородцеву, русские позитивисты, придерживаясь мнения, что государство и право могут рассматриваться как явления общественные, пришли к "удивительному и абсурдному" результату, полагая, что в историзме и социальности состоит суть юриспруденции. При таком подходе неизбежно игнорируется ее обособленность от других наук и автономность ее структур, уже сложившихся в процессе ее развития. Новгородцев поднимал весьма реальную проблему, когда справедливо возражал против сведения государственно-правовых явлений к социально-экономическим факторам.
Государство и право коренятся в человеческой жизни, в наличии "первоначальных задатков всеобщего долженствования, т.е. в нормах. Нас от животных отличает не то, что наши нормы меняются с ходом времени, а то, что они у нас есть. Это "безусловное долженствование" составляет нравственную основу человека, являющуюся, в свою очередь, основой развития цивилизации. Методология, предназначенная дать критерий для оценки этой цепи явлений, не может черпать свои исходные начала из анализа "вторичного" бытия норм в рамках того или иного исторического типа государства, следует открыть их первичное, трансцендентное бытие. "Здесь необходимо обратиться к априорным указаниям нравственного сознания, которое в своем независимом от всякого опыта существе содержит данные для оценки любого опытного материала".
Сравнивая процесс образования юридических норм и их реализации с естественно протекающими процессами природы, позитивисты забывают, что если они и "образуются закономерно, то через людей и при посредстве их воли". Поэтому если и уместно ставить вопрос о закономерностях в юриспруденции, то лишь в смысле закономерности воли. Меньше всего "социальные факты" можно мыслить "по Дюркгейму" как "вещи", их надо сопереживать как "ценность", как реализацию идеальных целей.
В свете этого и "становится понятной та формула, — писал Новгородцев, — которую мы противопоставляем позитивно-
социологическому направлению: нравственность (как и право) может и должна изучаться не только как историческое и общественное явление, но также как внутреннее, психическое переживание, как норма или принцип личности. Рядом с социологическим изучением должно быть признано индивидуально-психологическое и нормативно-этическое; нравственность должна быть понятна не только со стороны своей исторической изменчивости, но также как явление и закон личной жизни, как внутренняя абсолютная ценность".
Сведение понятия должного (права) к естественной необходимости так же ошибочно, как и провозглашение человеческого сознания известным свойством материи; между понятиями "сознание" и "материя", "должное" и "естественная необходимость" _— непроходимая бездна. Поэтому юриспруденция нуждается в дополнении и обогащении на путях обращения к "глубоким источникам философии идеализма . Для этого требуется переход к новой точке зрения, а именно к возрождению конституции "естественного права" с его априорной методой, идеальными стремлениями, с признанием самостоятельного значения за нравственным началом и его нормативным изучением.
Выражая скептическое отношение к социологизму и историзму в правоведении, Новгородцев отмечал, что теория права издавна развивалась на почве естественно-правовых воззрений. Ее главный недостаток в XVIII веке заключался в неумении найти границы для понятия права. Историческая школа юристов не только не устранила этот недостаток, а, напротив, способствовала его утверждению.
Право и правовое государство, считал он, "для настоящего времени являются этическим минимумом, обеспечением элементарных условий общежития".
По учению Канта, точку зрения которого и в данном вопросе Новгородцев разделял полностью, человек не должен быть средством для достижения каких-либо целей. Человек есть цель в самом себе: признание человеческого достоинства абсолютной целью составляет безусловное требование нравственного долга. Отсюда неотъемлемые права граждан: свобода, ограниченная такими законами, в создании которых они участвовали, юридическое равенство и гражданская самостоятельность, которые заключаются в том, что своим существованием и самосохранением гражданин обязан собственным силам. Эта идея неотчуждаемых прав личности формируется на признании моральной идеи личности, которая, в свою очередь, базируется на автономной воле субъекта.
Правовое государство Новгородцева основано на принципе разделения властей: законодательной, исполнительной и судебной, что не означает их обособления друг от друга, — речь идет о разделении функций, которое обеспечивает возможность взаимного контроля властей, создает правовые противовесы, не позволяющие какой-либо из властей абсолютизировать свои полномочия, в результате чего страдает народная свобода, ущемляются неотчуждаемые права и интересы граждан. Разделение властей трактуется юристом как политический принцип, в высшей степени важный, но не безусловный. В ХУШ веке в этой теории видели панацею, "философский камень", тайну политического искусства, с помощью которой можно превратить дурные формы в хорошие. Жизнь же свидетельствует, констатирует Новгородцев, что правовой идеал, ранее считавшийся "абсолютным пределом общественного устройства", низведен до "степени относительного блага моральной культуры"[10].
Теория разделения властей имеет не только политический смысл, но и юридический. Если в политическом смысле теорию интересуют вопросы, кто властвует, кто правит, то в юридическом — вопрос, как правит. А ответ на этот вопрос требует закрепления четких формулировок в конституции, имеющей прямое действие. Исторический опыт показал, что эту теорию следует рассматривать в диалектической взаимосвязи с концепциями гражданского общества, консенсуса различных политических партий и групп, политических институтов.
Новгородцев исходит из того, что обществу необходимо единое право, одинаково обязательное для всех. А единое право требует единой власти. Это выражается в том, что над данной властью нет и не может быть более высокой власти. И единая (верховная) власть призвана защищать "естественные права" граждан на жизнь, свободу, независимость и честь.
Новгородцев полагал, что сама верховная власть и конституция подзаконны, так как над ними существует нравственный суд — "высшая нравственная норма". В противном случае решения граждан неплодотворны, а власть, в конце концов, перестает быть единой и распадается. При внешнем единстве, могуществе в государстве может процветать лицемерие, а внутреннее свободное решение, связанное с убеждением, может отсутствовать. Внутренние разногласия могут разрушить внешнее единство. Внутреннее же единство, допуская внешние расхождения во взглядах, приводит к рождению взаимопонимания в интересах общества и устраняет фракционную борьбу за власть.
Особенность правового государства Новгородцев видел и в том, что в нем существует общественное мнение, порожденное гражданским обществом. Это мнение "укоренено в гуманитарном знании" и указывает на безусловную значимость народных завоеваний и народного достояния. "В пределах данного государства, — пишет ученый, — могут уживаться разные веры и могут бороться разные политические воззрения; в нем могут существовать рядом разные народности и наречия; но для того, чтобы государство представляло собою прочное духовное единство, оно должно утвердиться на общем уважении и общей любви к своему общенародному достоянию".
Новгородцев не уставал повторять, что государство существует для человека, а не человек для государства. Человек должен быть уважаем не только как гражданин, но и как личность. Отвергая представление о государстве как машине подавления одного класса другим, где господствующим является принцип силы, а не права, он стремился преодолеть недостатки западных концепций правового государства, их формализм и отрешенность от действительной жизни человеческого духа. Такой формализм изжил себя, ибо не смог преодолеть противоречий между равенством и свободой.
Представляют интерес суждения ученого о функциях правового государства по ограничению произвола с помощью публично-правового регулирования частной жизни, перераспределения национального богатства, исходя из принципа социальной справедливости. Государство обязано создать необходимые условия для достойной полноценной жизни человека. "Речь идет в данном случае, очевидно, о том, чтобы обеспечить для каждого возможность человеческого существования и освободить от гнета таких условий жизни, которые убивают человека физически и нравственно... Обеспечение права на достойное человеческое существование ближайшим образом имеет в виду лиц, страдающих от экономической зависимости, от недостатка средств, от неблагоприятно сложившихся обстоятельств"[11].
Подобное понимание правового государства существенно расширяло концептуальные рамки либеральных идей. Речь шла, по сути, о социальном государстве, о диалектике политического и правового идеала, обусловленного абсолютными ценностями естественного права. В некотором смысле это уже неполитическое государство. Его невозможно создать с помощью революции и кровопролития. Только постепенная реформаторская деятельность избранных законным и демократическим путем правительства и органов власти могут изменить к лучшему положение в России, считал ученый.
В последние годы жизни Новгородцев пытался синтезировать идею правового устроения социальной жизни с православной тенденцией ее внутреннего преображения.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В начале XX века в России происходило коренное обновление всех сфер жизни от экономики до государственного строя. Реформы 60-70-х гг., не завершившись, были остановлен контрреформами 80-90-х гг. Модернизацию предстояло проводить на огромном пространстве, в стране со многими феодальными пережитками и устойчивыми консервативными традициями.
Поскольку внутренняя политика России строилась на великодержавных принципах, нарастала социальная напряженность, обусловленная быстрым развитием новых экономических форм. Главная опора самодержавия - дворянство - теряла монополию на власть. Итогом стал Манифест 17 октября 1905 г., положивший начало буржуазному конституционализму в России. Манифестом 20 февраля 1906 г. Государственный Совет был превращен в законодательный орган, верхнюю палату российского парламента, в ускоренном порядке были пересмотрены Основные законы Российской империи. Революция 1905 г. привела к превращению неограниченной самодержавной власти в конституционную монархию.
На пути конституционного строительства в России важнейшими вехами стали: Манифест 17 октября 1905 г., провозгласивший введение гражданских свобод и организацию законодательного органа (Государственной Думы), 17 октября 1905 г. принимается Манифест об усовершенствовании государственного порядка, провозгласивший: 1) дарования свободы совести, слова, собраний и союзов; 2) привлечение к выборам широких слоев населения; 3) обязательный порядок утверждения Государственной Думой всех издаваемых законов.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Азаркин Н. М. История юридической мысли России. Изд. 3-е, доп. и перераб. М., ЮНИТИ-ДАНА, 2006.
2. Бержель Ж.-Л. Общая теория права / Под ред. В.И. Даниленко / Пер. с фр. – М.: Изд. Дом NOTA BENE, 2007. -576 с.
3. Венгеров А.Б. Теория государства и права: Учеб. для юрид. вузов. – 4-е изд. – М.: Юриспруденция, 2007. – 528 с.
4. Витте С. Ю. Воспоминания. М., ЭКСМО, 2002. С. 142-143.
5. Владимирский – Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. СПб., 1989.
6. Марченко М.Н. Теория государства и права: Учебник / М.Н. Марченко – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2004. – 648 с.
7. Нерсесянц B.C. Философия права. М, 2005. С. 318-319.
8. Новгородцев П. И. История философии права. М., 1987.
9. Общая теория права и государства: Учебник / Под ред. В.В.Лазарева. – М.: Юрист, 2006. – 472с.
10. Основы государства и права. / Под ред. В.А. Ржевского и В.Т. Гайкова. – Ростов-на-Дону: Изд-во Феникс, 2002. – 512 с.
11. Основы права: Учебник. / Под ред. В.В. Лазарева. – М.: Юристъ, 2001. – 448с.
12. Правоведение / Под ред. проф. М.Б. Смоленского. Серия «Учебники Феникса». – Ростов н/Д: «Феникс», 2003. - 416 с.
13. Розин В. М. Развитие права в России. М.: Юридическая литература, 2005. 231 с.
14. Теория государства и права / Под общ. ред. А.Б. Венгерова. – М.: Юристъ, 2005. – 256с.
15. Теория государства и права / Под общ. ред. А.М.Васильева. – М.: Юридическая литература, 2003. – 416с.
[1] Владимирский – Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. СПб., 1989. С. 124.
[2] Розин В. М. Развитие права в России. М.: Юридическая литература, 2005. С. 231.
[3] Витте С. Ю. Воспоминания. М., ЭКСМО, 2002. С. 142-143.
[4] Розин В. М. Развитие права в России. М.: Юридическая литература, 2005. С. 242.
[5]Азаркин Н. М. История юридической мысли России. Изд. 3-е, доп. и перераб. М., ЮНИТИ-ДАНА, 2006. С. 245.
[6] Азаркин Н. М. История юридической мысли России. Изд. 3-е, доп. и перераб. М., ЮНИТИ-ДАНА, 2006. С. 246.
[7] Владимирский – Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. СПб., 1989. С. 213.
[8] Новгородцев П. И. История философии права. М., 1987. С. 125.
[9] Там же. С. 127.
[10] Новгородцев П. И. История философии права. М., 1987. С. 130.
[11] Новгородцев П. И. История философии права. М., 1987. С. 132.
