Это, возможно, необычный пример, но он убедительно показывает, каков действительный ресурс только одного, но наверняка прецедентного приговора суда, а именно подсудимые, несомненно, во время процесса находились под сильной угрозой весьма негативных последствий, и, значит, в состоянии стресса их профессиональная деятельность была блокирована; процесс слияния - передачи активов оказался более чем прозрачным и стал предметом социального дискурса; угроза неприятностей нависла над многими менеджерами и заставила отказаться от крупных вознаграждений. Но вместе с тем разрыв в оплате немецких и американских менеджеров усиливается. Рискованные решения на рынке принимать будут реже. Влияние уголовного закона на экономику становится более сильным. Популизм, очень опасный, повсюду растет. Нужен поиск золотой середины. Недаром после постановления приговора по описанному делу министр юстиции ФРГ (в состав которого входит немецкая прокуратура) Бригитта Циприс сочла нужным заявить, что государственного регулирования оплаты менеджеров не будет. Это дело не Министерства юстиции, но правлений и акционеров. Для нас выход один: анализировать ресурс уголовного закона, приводить его в соответствие с Конституцией РФ, как это предусмотрено УК РФ, и оптимизировать его применение.[4]
Параметры ресурсной характеристики уголовного права
Как и право в целом, уголовное право характеризируется потенциальным ресурсом, наличным ресурсом и используемым ресурсом. Соотношение между этими характеристиками определяется инфраструктурой общества, его реальными и предполагаемыми потребностями. Наличие состояний такого рода позволяет и вынуждает рассматривать ресурс уголовного права как объект осознанного или неосознанного социального управления.
В рамках ресурсной характеристики вначале следует выделять материальные и формальные институциональные параметры. Институциональные параметры - это, грубо говоря, то, что видят и исследуют юристы. Уголовное право есть совокупность (но в принципе не система) предписаний, принятых в определенном порядке, имеющих заданную форму и, по всеобщим надеждам, некоторое содержание или некоторую определенность.
В формально-правовом, чрезвычайно важном, сущностном плане потенциальный ресурс уголовного права проявляется в его задачах (ст. 2 УК РФ), пределах действия во времени и пространстве, охраняемом благе или предмете запрета и в границах уголовной ответственности. Все эти и иные институты уголовного права определяют, в каких ситуациях оно может быть применено и какие границы правомерного поведения оно устанавливает. Наличное состояние уголовного права в институциональном плане, т.е. привычное для юристов, определяется количеством и содержанием принимаемых решений, которыми, в частности, являются решения о возбуждении уголовного дела или отказе в этом, промежуточные и окончательные решения о применении мер уголовной ответственности, прежде всего приговоры судов. Желаемое или возможное состояние уголовно-правового ресурса определяется в пределах ресурса потенциального изменением задач уголовного закона, иных уголовно-правовых институтов и внешними изменениями инфраструктуры действия уголовного закона.
Материальные параметры ресурса уголовного права представляют большой интерес. Они особенно трудно поддаются изучению, и, действительно, специалисты и общество в целом имеют о них крайне слабое представление. Это общая, а отнюдь не только российская проблема. Можно утверждать, что общественное сознание не имеет достаточно развитого из-за стилистики языка описания материального, т.е. социального, ресурса уголовного права и не располагает достаточным набором необходимых инструментов его познания. Граждане иногда чувствуют, что происходит нечто неладное и что им больно или страшно. Во всяком случае, формальное и материальное представления о ресурсе уголовного права не совпадают и не должны совпадать в принципе, но между ними должно быть некоторое ожидаемое соотношение. Проблема в том, что реальное соотношение между формальным и материальным состоянием ресурса как раз мифологизировано и обществу неизвестно. Здесь необходимы серьезные исследования, но предварительно можно выделить следующие группы параметров материального уголовно-правового ресурса:
- изменения отношений власти и подчинения, поскольку применение уголовного закона означает расширения принуждения, более широкое использование императивных норм, сужение сферы частного права; не самым важным, но показательным примером являются меняющиеся соотношения социального статуса адвоката и прокурора, что может иметь и позитивное и негативное значение;
- изменения поведенческих стереотипов, обычаев, правил, поскольку уголовный закон определяет пределы свободы, опосредованно или прямо формирует способы предупреждения уголовно-правовых рисков, правила принятия решений, содержание экономических отношений;
- перераспределение затрат общества, поскольку использование уголовного закона представляет собой затратную деятельность и повышает затратность иных социальных процессов;
- усиление стратификации общества за счет выделения группы судимого населения и, соответственно, его криминализации.
2. Субъекты уголовно-правового ресурса
Ими являются обладающие возможностями определять содержание и применять уголовное право общество, народ как источник власти, собственно законодатель, официальные и неофициальные лоббисты. Эти субъекты обладают принципиально разными возможностями воздействия на законодателя и аппарат правоприменения. Хорошо известно, что именно практика - прежде всего, следственно-судебная - определяет действительное содержание уголовного закона в процессе интерпретации существующих текстов.
Проблема, крайне важная для любой страны, состоит в том, чтобы уголовно-правовой ресурс использовался надлежащими субъектами, находящимися под необходимым и достаточным социальным контролем. Реформаторские усилия в Российской Федерации, можно полагать, ныне идут именно в этом направлении. Роль субъектов ресурса формально установлена с той или иной степенью определенности, но фактически в любой стране не совпадает с формально установленной. Поэтому крайне необходимо, хотя и очень сложно, выявлять реальное состояние субъектной распределенности или принадлежности уголовно-правового ресурса, что должно было бы полностью соответствовать еще требованиям марксистско-ленинской теории, а на этой основе реально оценивать характер и возможности его использования, т.е. целевое предназначение субъектно распределенного уголовно-правового ресурса. Остановимся на отдельных аспектах этого вопроса.
Общество как субъект уголовно-правового ресурса
Являясь источником власти, общество обладает неоднозначным уголовно-правовым ресурсом, который иногда недооценивают. Предварительно можно утверждать, что ресурс общества велик, когда необходимо расширять возможности уголовного закона. Оно оказывает сильное давление, требуя расширить запреты, усилить ответственность, назначать более строгие наказания. В то же время влияние общества относительно легко искажается и перехватывается иными субъектами уголовно-правового ресурса, использующими его не всегда вполне корректно.
Проблемы, подлежащие решению, состоят в преодолении противоположности или конфликта интересов разных социальных групп, в трудности достижения необходимого согласия, осознании действительных потребностей и интересов общества, отсутствии необходимого социального контроля. Сейчас нет уверенности в том, что общество реально осознает свои действительные потребности, адекватно формулирует и контролирует сигналы, посылаемые в процессе установления уголовного права, т.е. правотворчества, и еще более - в процессе правоприменения. В итоге в настоящее время в большинстве стран расширяется круг уголовно-правовых запретов, возникает превентивное уголовно-правовое регулирование, создаются составы ответственности за поставление в опасность и пр.
Законодатель
Очевидным образом он создает уголовное право как систему уголовно-правовых предписаний, содержащихся в России в УК РФ, в других странах в различных законах. Можно полагать, что законодатель заинтересован в сохранении и полной реализации имеющегося у него по Конституции ресурса создания уголовного права - правотворческого ресурса, направленного на обеспечение сбалансированных интересов общества. Казалось бы, его ресурс исключителен в данной сфере, хотя и отсутствует в сфере применения принятого им закона. Но все же и здесь ресурс законодателя ограничивается либо реформируется интеллектуальными факторами, поскольку его возможности уяснить потребность в уголовно-правовом регулировании и отразить ее в тексте закона не всегда достаточны. Эти вопросы широко обсуждались в литературе, причем затрагивались и ресурсные возможности законодателя.
Рассмотрим только специфическую проблему лоббирования в сфере уголовного правотворчества, а затем и в процессе уголовного правоприменения. Выдвигается гипотеза о том, что правовой ресурс законодателя зачастую деформируется в процессе лоббирования интересов субъектов, стремящихся расширить свой уголовно-правовой ресурс. Эта проблема открыто не поднималась в российской литературе и слабо осознана повсюду. Понятно, что в лоббировании того или иного уголовно-правового законодательного решения, т.е. в определенном состоянии уголовного закона, могут быть заинтересованы все названные выше субъекты, в частности представители разных ветвей и звеньев публичной власти, а именно руководители органов исполнительной власти, правоохранительных органов, суда, представители разных бизнес-групп, неправительственных организаций и пр.
Проблемы, нуждающиеся в практическом осмыслении и решении, следующие:
- интересы субъектов, могущих и желающих влиять на уголовное правотворчество, должны быть выявлены и представлены обществу, а их круг определен институционально;
- следует надлежащим образом определить возможности и средства лоббирования, не ограничивая их лишь наделением либо отказом в наделении тех или иных субъектов правом законодательной инициативы;
- необходимо уравновесить возможности лоббирования, предупредить возможности лоббирования, предупредить возможности давления на законодателя, нарушающего его конституционную независимость. В принципе уголовный закон служит обществу, и жалобы правоохранительных органов на трудности его применения отнюдь не всегда вызваны интересами общества.
По-видимому, сейчас необходимо установить: во-первых, порядок формирования экспертных групп, участвующих в правотворчестве, сделав их участие обязательным; во-вторых, ограничить возможности влияния на законодателя правоохранительных органов, которые являются прежде всего адресатами, но не создателями уголовного законодательства, что, несомненно, вызовет протесты; и в-третьих, определить ответственность для должностных лиц - достаточно жесткую - за вносимые предложения, их аргументацию и пр. Это направление деятельности сейчас довольно ярко отражено в предложении о введении криминологической экспертизы уголовного закона. Трудно сказать, насколько криминология способна быть методической базой такой экспертизы, но идея верна, хотя и недостаточна. Во всяком случае, признание стремления влиять на законодателя лоббизмом весьма полезно и необходимо. Оно дешифрует позиции, не позволяет маскировать их ссылками на абстрактные интересы борьбы с преступностью и в то же время нередко по существу активизировать преступность, в частности, интенсифицируя коррупционный потенциал и расширяя количество преступников, т.е. лиц, объявляемых таковыми по приговору судов, применяющих все расширяющийся уголовный закон.
Правоохранительные органы и суд
И те и другие уже упоминались в связи с проблемой лоббизма. В анализе также нуждаются направленность и содержание их наличного ресурса, возможности его реализации. Уголовно-правовой ресурс органов дознания и следствия, а также суда весьма велик. Подчеркнем лишь несколько его проявлений. Уголовный закон применяется - вольно или невольно - выборочно, и иначе быть не может, а поэтому решение об использовании ресурса остается за соответствующим должностным лицом. Усмотрение при индивидуализации наказания весьма велико, и решение судей слабо поддается контролю, а поэтому именно судьи в некоторых принятых рамках определяют судьбу осуждаемого ими лица. Стремление минимизировать интеллектуальные и физические усилия также присутствует постоянно, сочетаясь с желанием добиться высокой оценки собственной работы, а поэтому адекватность толкования и применения уголовно-правовой нормы и, значит, судьба осужденного, правовая оценка действий иных лиц определяются также субъективно.
По всем этим причинам уважение к деятельности практических работников и необходимость предупреждения снижения их профессионализма должны предполагать жесткий социальный контроль за их деятельностью и правовые процедуры, т.е. содержание уголовного и уголовно-процессуального закона должно задаваться со стороны.
Модернизация уголовного закона
Стоит повторить, что это общая, более чем просто трудная и отнюдь не только российская проблема, хотя, разумеется, каждая страна решает ее по-своему. В данном случае предлагаются лишь некоторые очень краткие соображения о возможных направлениях и этапах модернизации уголовного закона, которые формулируются на уровне гипотезы и могут быть только поводом к дискуссии.
Социальная основа модернизации должна создаваться в сбалансированных интересах общества, диктуемых современными социальными процессами, и опираться на широкий социальный дискурс. Сейчас необходимо уяснить содержание "общего блага", т.е. блага всего общества, соотносимого с уголовным законом, и выработать либо уяснить соответствующие взгляды на эти проблемы, зафиксировать имеющиеся мнения, предложения и аргументы к ним. Собственно говоря, необходимо выяснить действительное отношение населения к уголовному закону и его ресурсу, поскольку провозглашаемый ригоризм кажется неискренним. Только на этой основе можно выработать парадигмы модернизации, а затем определить необходимые для ее осуществления инфраструктурные условия и ее (модернизации) необходимую технику.
Направлениями модернизации собственно уголовного законодательства можно считать:
- развитие социально ориентированных начал уголовного права, т.е. развитие ресурса, позволяющего обеспечить на основе баланса интересы личности и необходимые рамочные условия развития экономики, культуры, охраны окружающей среды и пр.;
- реальное проведение в жизнь всегда признаваемого в российской уголовно-правовой доктрине начала экономии уголовной репрессии, что должно уменьшить число лиц, находящихся в местах лишения свободы, и в то же время повысить результативность использования уголовно-правового ресурса;
- переход в ряде сфер от преимущественно символического к рациональному использованию уголовного закона, что должно привести к усилению регулятивного воздействия уголовного закона при жестком определении его специфических задач и предупреждению его использования в сферах частноправового регулирования.
Эти направления можно сформулировать и по-другому, конкретизируя либо дополняя приведенные предложения. Но, во всяком случае, они не должны быть связаны с глубинными юридико-техническими и социальными преобразованиями действующего Уголовного кодекса РФ, который в целом является современным законодательным актом. Необходимо использовать такие средства модернизации уголовного законодательства, которые обеспечили бы его стабильность и предсказуемость применения, соответствуя при этом квалификации правоприменителя. Кроме того, упомянем, что модернизация уголовного законодательства, в частности УК РФ, должна обязательно сопровождаться преобразованиями инфраструктуры уголовного закона и в первую очередь системы социального контроля за его использованием.
Уголовно-правовые (юридико-технические) средства модернизации уголовного законодательства нуждаются в особом обсуждении с учетом направлений модернизации, полученного опыта применения уголовного закона и состояния правовой науки. Очень серьезная проблема, однако, состоит в том, что современные публикации по уголовному праву сосредоточены в основном на идее усиления борьбы с преступностью, а в этих рамках - на расширительном толковании уголовного закона, поиске пробелов (как правило, мнимых[5], поскольку границы действия уголовного закона должны рассматриваться как осознанные решения законодателя, а не его ошибки), ужесточении наказания и пр. Печально, что значительная часть научных работников и многие практические деятели выступают против разумных мер, которые стремится провести по отношению к уголовному закону исполнительная власть. Это порождается как содержанием и вектором ресурса уголовного права, так и иными обстоятельствами, но в любом случае выполняет тормозящую роль. Прямо говоря, в настоящее время интеллектуальная база модернизации уголовного законодательства недостаточна. Научные исследования нуждаются в расширении и, в частности, в ориентации на общее социальное благо, реализацию общего уголовно-правового ресурса. Для этого требуется организационная и иная помощь социальных субъектов, имеющих разные интересы в рамках действующей Конституции РФ.
В частности, особого внимания заслуживают следующие юридико-технические средства модернизации уголовного законодательства:
- повышение определенности описания объекта уголовно-правовой охраны и объективной стороны деяния;
- более информативная характеристика в тексте закона признаков общественной опасности деяния, позволяющих разделить достаточно четко уголовную, административную, гражданскую и иные виды ответственности; при этом следует с рациональных позиций оценить действительное значение таких (в сущности нейтральных к общественной опасности) квалифицирующих деяние признаков, как групповое совершение деяния, множественность и другие, заменяя их признаками, дифференцированно и реально отражающими общественную опасность отдельных групп преступлений;
- приведение в полное соответствие собственно уголовного законодательства с иными отраслями права, и прежде всего так называемых бланкетных норм с восполняющими их правовыми нормами, что повысило бы предсказуемость уголовно-правовых решений, а главное - четко ограничило бы сферу действия уголовного закона.
Ясно, что это лишь часть юридико-технических средств модернизации уголовного законодательства. Более подробное их обсуждение остается самостоятельной и важной задачей, как юристов, так и представителей иных специальностей, осуществляющих конституционно допустимый лоббизм.
[1] Кропачев Н.М. Уголовно-правовое регулирование. Механизм и система. СПб.: СПбГУ, 2009; Кругликов Л.Л. Проблемы теории уголовного права. Избр. статьи (1982 - 1989). Ярославль: Издательство Ярославского государственного университета им. П.В. Демидова, 2007;
[2] Дубовик О.Л. Кризис уголовного права и уголовно-правовой теории // Право и политика. 2001. N 2. С. 130 - 134; Жалинский А.Э. Немецкое уголовно-правовая наука на смене тысячелетий (рецензия) // Уголовное право. 2002. N 4. С. 136 - 139.
[3] Trondle/Fischer. Strafgesetzbuch und Nebengesetze. 51 Aufl. Munchen: Beck, 2003. S. 1898 - 1901.
[4] Жалинский А.Э. О конституционности уголовного законодательства Российской Федерации // Право и политика. 2003. N 6. С. 37 - 45.
[5] Кузнецова Н.Ф. О криминогенности пробелов уголовного законодательства // Вестник МГУ. Сер. 11. Право. 2008. N 3. С. 26 - 34.
Страницы: 1, 2
