Таким образом, в результате рассмотрения проблемы понятия вины в нарушении договорных обязательств в современном гражданском праве РФ мы пришли к ряду новых выводов. Так, исследуя принцип вины удалось выяснить, что, вопреки господствующему в цивилистике мнению, гражданско-правовая ответственность строится на двух субъективных началах; принципе вины и принципе риска. Углубленное изучение современных определений понятия вины, имеющихся в российской цивилистике, выявило существенные недостатки этих определений. Это не позволило нам безоговорочно принять ту или иную дефиницию понятия вины.
Поэтому с привлечением значительного гражданско-правового, юридико - психологического и историко-правового материала мы предприняли попытку обосновать и охарактеризовать собственное представление о вине должника и кредитора в нарушении договорного обязательства, а также представили общее определение вины в нарушении договорных обязательств в гражданском праве РФ.
Глава 2. Вина в нарушении договорных обязательств в гражданском праве Российской Федерации
2.1 Формы и степени вины в нарушении договорных обязательств в гражданском праве РФ
Хотя Гражданский кодекс РФ указывает, что вина может быть в форме умысла или неосторожности (п.1 ст. 401 ГК РФ), но в современной гражданско-правовой науке единого подхода к классификации форм вины нет.
В.В. Витрянский в результате анализа, как он отмечает, всех норм ГК РФ об ответственности выделяет три формы вины: умысел, неосторожность и грубую неосторожность[28], Б.Д. Завидов также называет три формы: умысел, легкую неосторожность и грубую неосторожность[29].
Большинство же авторов называют две формы вины: умысел и неосторожность. С. Киселев считает, что умысел может быть прямой или косвенный, а неосторожность делится на грубую небрежность и простую неосторожность[30].
Господствующей в современной цивилистике можно назвать точку зрения, согласно которой вина может быть как в форме умысла, так и неосторожности, причем последняя делится также по степеням на грубую и простую (легкую)[31].
Мы разделяем последнюю точку зрения, но относительно обозначения степеней неосторожности считаем, что поскольку в Гражданском кодексе РФ прямо называется только грубая неосторожность, то другая степень, видимо, должна именоваться негрубая неосторожность (а не простая, легкая и т.п.). Такая терминологическая замена имеет своей целью подчеркнуть, что весь объем понятия неосторожности составляют два, и только два, элемента: грубая и негрубая неосторожность.
Применительно к договорным отношениям умысел прямо называется в Гражданском кодексе РФ более семи раз (например: ст. 401, 404, 693, 697, 720, 901 ГК РФ). Но что понимать под умыслом, ГК РФ не указывает.
В современной цивилистике много сторонников сохраняет традиционное определение умысла, позаимствованное еще в советский период у уголовно-правовой науки.
Умышленно действует тот, кто осознавал противоправный характер своих действий, предвидел возможный противоправный результат и желал его или хотя бы сознательно допускал[32].
Но с другой стороны наметилась тенденция к ревизии этого казалось бы незыблемого определения умысла. Некоторыми учеными в наше время предложены определения, в той или иной мере отличающиеся от традиционного[33].
С. Киселев предлагает не отказываться от позиции М.М. Агаркова, который различал прямой и косвенный умысел. Сам же С. Киселев обращает внимание, что «в практике применения норм уголовного права решение вопроса о форме и виде вины, как правило, не вызывает сложностей. Применительно к гражданским правоотношениям это положение могло бы выглядеть так: «Проступок признается совершенным с прямым умыслом, если лицо осознавало антиобщественность своего поведения (действия или бездействия) и желало его наступления или предвидело возможность или неизбежность наступления антиобщественных последствий и желало' их наступления. Проступок признается совершенным с косвенным умыслом, если лицо осознавало антиобщественность своего поведения (действия или бездействия), предвидело возможность наступления антиобщественных последствий, не желало, но сознательно допускало эти последствия, либо относилось к ним безразлично»[34].
В.В. Витрянский полагает, что «умышленная вина заключается в намеренных действиях либо бездействии должника с целью неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательства либо создания невозможности его исполнения»[35].
Менее конкретна дефиниция Н.Д. Егорова: «вина в форме умысла имеет место тогда, когда из поведения лица видно, что оно сознательно направлено на правонарушение»[36].
Изложенные подходы, конечно же, заслуживают самого пристального внимания. Но, на наш взгляд, они не лишены недостатков. Главным недочетом определения умысла тех авторов, которые позаимствовали его из науки уголовного права, как нам кажется, является игнорирование ими социального назначения обеих отраслей права. Вина в гражданском праве является по общему правилу условием ответственности и на размер ответственности она, как правило, не влияет; для наступления ответственности в подавляющем большинстве случаев достаточно наличия любой формы вины правонарушителя. По этим же причинам в ряде случаев вина вообще не становится необходимым условием договорной ответственности[37]. Поэтому разделение умысла на прямой и косвенный, на наш взгляд, нецелесообразно.
Другие предлагаемые дефиниции умысла не отличаются большой степенью конкретизации, поэтому их практическая реализация, вероятно, могла быть затруднительной.
Умысел - вопреки закону заново сформированная и реализованная лицом поля, противоречащая объявленной воле этого же лица, которая повлекла нарушение договорного обязательства.
Гражданский кодекс РФ, употребляя термины «неосторожность» и «грубая неосторожность» более 8 раз (см., например, ст. 401, 404, 693, 697, 901, 963 ГК РФ), их определения также не содержит.
Ряд определений неосторожности как формы вины выработала гражданско-правовая наука. Традиционной считается дефиниция неосторожности, воспринятая из уголовно-правовой науки.
Неосторожность наблюдается в тех случаях, когда лицо предвидит возможность вредного результата, но легкомысленно рассчитывает на его предотвращение, либо не предвидит последствия своих действий, хотя было должно и могло их предвидеть[38].
Н.Д. Егоров, прямо не давая определения неосторожности, поясняет, что «значительно чаще гражданское правонарушение сопровождается виной в форме неосторожности. В этих случаях в поведении человека отсутствуют элементы намеренности. Оно не направлено сознательно на правонарушение, но в, то, же время в поведении человека отсутствует должная внимательность и осмотрительность»[39].
Основываясь на нашем определении общего понятия вины, хотелось бы предложить такую дефиницию неосторожности как формы вины в нарушении договорного обязательства.
Неосторожность — такая реализованная лицом воля, которая не соответствует или не полностью соответствует объявленной воле этого же лица вследствие отсутствия с его стороны требуемой по характеру обязательства и условиям оборота степени заботливости и осмотрительности и которая повлекла нарушение договорного обязательства.
Количественная сторона характеризуется тем, что должны быть приняты все меры для надлежащего исполнения обязательства.
Качественная сторона предопределена тем, что исходя из требования осмотрительности меры должны быть, приняты своевременно, они должны быть эффективны, должны носить превентивный характер против возможных опасностей нарушения обязательства. Одновременно требование заботливости означает, что каждая мера должна быть предпринята со старательностью лица, стремящегося с ее помощью исполнить обязательство или осуществить правомочие надлежащим образом.
Нужно прямо признать, что недостатком предложенного определения неосторожности, который носит, видимо, объективный характер, является использование в определении оценочных категорий (степень заботливости и осмотрительности)[40]. Но здесь нам вслед за законодателем пришлось выбирать из двух зол меньшее, ведь в случае отсутствия таких понятий вообще, простор для усмотрения суда был бы значительно больший.
Неосторожность как форма вины в гражданском праве имеет степени: грубая неосторожность и негрубая (простая, легкая) неосторожность. Цивилистическая наука до настоящего времени не выработала четкого критерия разграничения степеней неосторожности.
В качестве критерия выделения грубой неосторожности предлагают признавать не проявление должником той минимальной степени заботливости и осмотрительности, какую можно было бы ожидать от всякого участника имущественного оборота, окажись он на месте должника, и непринятие должником очевидных (хотя бы элементарных) мер в целях надлежащего исполнения обязательств[41].
Другой подход к способу разграничения грубой и негрубой неосторожности заключается в выявлении «степени предвидения вредных последствий в сочетании с различной степенью обязанности такого предвидения. Если лицо не соблюдает требований, которые к нему предъявляются как к определенной индивидуальности, то оно допускает простую неосторожность. При несоблюдении не только этих требований, но и минимальных, понятных каждому, неосторожность считается грубой»[42].
На взгляды некоторых современных цивилистов оказывает, как и раньше, определенное влияние уголовно-правовая наука. Так, С. Киселев, высоко оценивая отмеченное влияние и замечая, что заимствование гражданским правом понятий из уголовного права представляется рациональным и полезным, под грубой неосторожностью понимал «проступок, когда лицо предвидело возможность наступления антиобщественных последствий своего деяния (действия или бездействия), но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на предотвращение этих последствий», а под простой неосторожностью понимал «проступок, когда лицо не предвидело возможности наступления антиобщественных последствий своего деяния (действия или бездействия), хотя при необходимой степени внимательности и предусмотрительности должно и могло предвидеть эти последствия»[43].
Грубая неосторожность также иногда определяется авторами, как «совершение поступка, неправильность которого очевидна для всякого, совершающего его»[44].
Н.Д. Егоров полагает, что «при грубой неосторожности в поведении лица отсутствует всякая внимательность и осмотрительность. Простая же неосторожность характеризуется тем, что лицо проявляет некоторую осмотрительность и внимательность, однако недостаточные для того, чтобы избежать правонарушения»[45].
Что касается нашего мнения, то полагаем, что исходя из анализа общего определения неосторожности, приемлемым критерием отграничения грубой неосторожности от негрубой можно считать комплексный (объективно-субъективный) подход.
В самом первом приближении он различим в работе В.А. Тархова, по мнению которого «если мы имеем дело с лицом, которое разбирается в обстоятельствах лучше других... мы предъявим к нему более высокие требования, чем к другим» (субъективный критерий) «если же перед нами такой человек, который привык ко всем делам... относиться спустя рукава... то мы... предъявим к нему такие требования, которые вправе предъявить к любому члену нашего общества в данных условиях»[46] (объективный критерий).
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13
