Около года Михаил Илларионович был генерал-губернатором I
Петербурга, но Александр остался им недоволен «за неисправности в
полицейской службе».
В августе 1802 года его «уволили по прошению», а по существу,
просто удалили из Петербурга. Кутузов уехал в свою деревню Горошки
Волынской губернии.
Письма Кутузова к жене в первый же год жизни в деревне ,говорят о том, что он жил уединенно, занимался сельским хозяйством, стараясь его сделать культурным и прибыльным, изыскивая способы достать денег, которых у него, по-видимому, было немного.
«Об деньгах очень забочусь,— пишет он.— Слышал я, что продается какая-
то книга в Петербурге об водяных коммуникациях. Сделай милость — пришли
мне, здесь очень нужно для того, что думаю весьма о коммерции».
Кутузов приобретает селитряный завод, занимается продажей пеньки, поташа;
его сильно занимают масличные семена, которые |«сеются в Индии и Египте».
... Ноют старые раны. Ноги, согнутые ревматизмом, с трудом носят тучное тело. И каждое утро, просыпаясь, ощущал Кутузов, как все более тусклым кажутся ему окружающие предметы и глаз, близ которого прошла турецкая пуля, погас совсем. Кутузова охватывала тоска обреченного на бездеятельность человека, которого ждет бедность и полное забвение. Он вспоминал Суворова, который и славой, и званием, и богатством своим был значительнее его. Но, отстраненный от службы и сосланный в маленькую новгородскую деревушку Кончанское, так же вот, как и он, Кутузов, тосковал, метался, порывался что-то делать и в бессилии утихал. Кутузов вспоминал, как умер его друг и учитель, великий русский человек,— в одиночестве, всеми брошенный, в тяжких мучениях.
Полководческое же дарование Кутузова тогда еще не развернулось, слава
ждала его впереди. И пока только близкие и верившие в него люди знали, что
шестидесятилетний русский генерал — лучший ученик Суворова, политик и
дипломат, что стоит он во главе полков, прошедших, как и он, школу боевых
походов Суворова.
За годы консульства и особенно империи Наполеона французская армия
окончательно стала, армией, оторванной от народа, осуществляющей под
руководством императора захватнические цели крупной французской буржуазии.
Солдатам этой армии еще казалось, что они защищают Францию от других
европейских государств. К тому же многолетние войны давно выбили их из
колеи мирной жизни, сделали профессионалами войны.
Чтобы с честью выйти из создавшегося положения, требовались величайшая выдержка и умение. Положение и для Кутузова, несмотря на его огромный военный талант, было затруднительным. В этот тяжелый момент обострилась борьба между Кутузовым и царем.
В одном и том же письме царь требовал от Кутузова и сохранения русской
армии и обороны Вены. Царь писал: "Я тогда только останусь спокойным, когда
узнаю, что вы решились принять на самого себя высокую ответственность
защищать Вену. Вы имеете к себе доверенность мою, армии и союзников.
Докажите неприятелю, сколь справедливо возлагается на вас общая
доверенность"
За этим письмом следовал приказ Франца: «...Избегать поражений, сохранять
войска целыми и невредимыми, не вступать в сражение с Наполеоном, 'но
удерживать его на каждом шагу».
Военная безграмотность обоих императоров очевидна. Кутузов вынужден давать
им азбучный урок тактики и стратегии.
«...Если мне оспаривать у неприятеля каждый шаг,— писал он в ответ на приказ,— я должен буду выдерживать его нападения, ж когда часть войск вступает в дело, случается необходимость их подкреплять, отчего может завязаться большое сражение и последовать неудача...»
До последнего момента ни множество окружавших Кутузова австрийских
советников, требовавших, чтобы он дал сражение Наполеону ни даже в русской
армии не знали, что Кутузов намерен делать. Когда армию выстроили у
Браунау, все полагали, что Кутузов, подчинился и пойдет к Ульму. Ждали его
приказа. Наконец приказ был дан — русская армия двинулась в... обратном
направлении, начав свой беспримерный марш-отход Браунау — Цнайм. Она
уходила от грозившего ей окружения и гибели, взрывая за собой мосты, не
теряя ни оружия, ни обозов. Когда кавалерийский авангард Наполеона ворвался
в Браунау, Кутузова и след простыл.
На пути отхода русской армии было много речных рубежей. Они давали
возможность, обороняя переправы, успешно задерживать наседавшего
противника, тем более что по пути к русской армии присоединились
разрозненные остатки австрийских частей. Но при первой же попытке
задержаться французы атаковали австрийский отряд под командованием
Мерфельда, и тот, бросив переправу, стал отступать, обнажив фланг русской
армии. Австрийские войска теряли остатки боеспособности. Но даже и этим
частям Франц приказал покинуть Кутузова и спешить на защиту Вены. В пути их
перехватил французский маршал Даву, и «защитники» Вены, как всегда, сложили
оружие.
Русская армия была лишена помощи. Ни подвод, ни снарядов, ни провианта,
ни одежды — ничего, что обещали союзники, Кутузов не получил. Русские
солдаты шли в осеннюю непогоду по размытым дорогам раздетые и голодные.
«...Мы идем по ночам, мы почернели... офицеры и солдаты босиком, без
хлеба,— писал Дохтуров жене.— Какое несчастье быть в союзе с такими
негодяями, но что делать!..»
Австрийское правительство не могло мобилизовать силы, ибо велика была экономическая отсталость Австрии, да и боялась оно вооружить многонациональное население страны. «Победоносному врагу я зажму рот одной провинцией, но народ вооружить — значит трон низвергнуть»,— заявил за несколько лет до этого один австрийский министр, и теперь вся политика австрийского правительства была направлена к тому, чтобы добиться победы руками русских солдат.
В этой катастрофической обстановке, когда Кутузов прилагал все усилия,
чтобы оторваться от французов, Франц продолжал присылать издалека свои
планы. Он писал Кутузову, что «...не допускает ни малейшего сомненья, что
Вы в чем-либо отступите от точного исполнения этого плана...». Однако
Кутузов продолжал выполнять свой план. Тогда Франц сам приехал в русскую
армию и, собрав военный совет, потребовал защищать Вену. Его опять
поддерживал Александр I, требовавший от Кутузова «сохранить доброе согласие
с австрийскими генералами...».
Кутузов отказался защищать Вену. В тех условиях это было не по силам
русской армии. Первую свою задачу великий полководец видел в том, чтобы
сохранить русские войска. Решениям и планам царей он противопоставил свой
план отхода на левый берег Дуная и сдачи Вены французам. Австрийцы
вынуждены были согласиться.
Чтобы осуществить этот правильный план, требовались еще неимоверные усилия и жертвы.
Авангард противника уже вступил в бой с арьергардами русской армии.
Наконец на поле боя французские солдаты, от которых без оглядки бежали
австрийцы, итальянцы, пруссаки, столкнулись с русскими солдатами —
ветеранами походов Суворова, героями Измаила и Альп. С одной стороны —
знаменитые маршалы, победоносно водившие французские войска, начальники
авангардов Ней, Ланн и Мюрат, с другой стороны — сподвижники Суворова, его
ученики — Багратион, Дохтуров, Милорадович, прикрывавшие армию своими
арьергардами.
Но Наполеон уже готовил новый удар. Он тоже понимал значение отхода за
Дунай, где Кутузов будет в полной безопасности, а все усилия французской
армии окажутся напрасными. Наполеон решил скрытно перебросить через Дунай
сводный корпус Мортье и, захватив мост, задержать русских у Кремса.
Когда лазутчики, которых всегда имел Кутузов, донесли о появлении
французов на левом берегу Дуная, он понял, что может попасть в ловушку — на
левый берег его не пустит Мортье, а на правом — Наполеон главными силами
прижмет к Дунаю. Оставалось погибнуть или ценой сверхчеловеческих усилий
достигнуть левого берега у Кремса раньше, чем туда подойдет корпус Мортье.
Эту возможность и решил использовать Кутузов. Он ускорил марш частей и
опередил Мортье.
Император Франц требовал, чтобы Кутузов остался на правом берегу и
защищал предмостные укрепления и мост через Дунай. «Я вполне уверен,— писал
он,— что Вы Вашим рвением поддержите славу армии государя императора.
Вашего монарха...» Но Кутузов покинул правый берег Дуная и... извинился
перед Францем за невыполнение приказа. Не без язвительности писал он, что
защищать предмостные укрепления было невозможно, потому что он их не нашел.
Очевидно, австрийские саперы их не построили, несмотря на приказания
императора.
Едва арьергард русской армии успел достичь левого берега, как
французские конные егеря были уже на мосту. Но поздно. Взорванный мост
рухнул в Дунай.
Наполеона охватила тревога. Он не только упустил Кутузова, но и оставил
против него Мортье, лишенного теперь всякой поддержки главных сил.
Тревожился Наполеон не зря. Мортье, перейдя Дунай, двигался к Кремсу
вдоль берега по дефиле — узкому проходу между рекой и лесистыми горами.
Кутузов в это время распространил слухи, что он, не задерживаясь у Кремса,
отходит в Моравию. Для ложной демонстрации он приказал авангарду
Милорадовича отходить, не задерживая Мортье. Хитрость Кутузова удалась.
Мортье заторопился к Кремсу, втягиваясь все дальше и дальше в дефиле.
С часу на час ждал Кутузов удара Дохтурова, отряд которого послал через горы, чтобы ударить во фланг французского корпуса.
Но этого удара не последовало. Отряд Дохтурова двигался темной ночью под проливным дождем, вели его проводники австрийского генерала Шмидта без карт. Они сбились с пути, и Дохтуров был заведен в непроходимую гористую местность. Конницу и артиллерию пришлось оставить. Дохтуров повел отряд сам, преодолевая горные реки и пропасти, втаскивая солдат по одному с обрыва на обрыв. Наконец послышался шум боя: это Милорадович, не дождавшись удара Дохтурова, атаковал Мортье с фронта. Солдаты Дохтурова устремились на выстрелы, атаковали у Дюрренштейна противника с фланга, и начался разгром корпуса Мортье.
Темная ночь, опоздание Дохтурова, героизм французских солдат и личное
мужество спасли Мортье от плена. Он успел бежать, уведя с собой остатки
разбитого корпуса и очистив левый берег Дуная.
План Наполеона рухнул, усилия его армии оказались напрасными. На всем пути
от Браунау до Кремса Кутузов точно дразнил его, то останавливаясь для
арьергардного боя, то уходя, и, наконец, перед всем миром оставил его в
дураках, уйдя на левый берег Дуная и разгромив на глазах у французского
императора корпус Мортье.
Измученные, но гордые победой, не только отбившие, но впервые в истории
наполеоновской армии и погнавшие ее дивизии, возвращались русские войска в
Креме.
— Честь вам и слава!.. Молодцы!..— кричал Кутузов в ответ на приветствия своих солдат.
Французы, развертываясь для атаки, устремились к Шенграбену. Но узнав,
что неподалеку от позиции Багратиона проходит вся русская армия, Мюрат
заколебался. Он боялся атаковать армию Кутузова. Он решил обмануть Кутузова
так же, как обманул Ауэрсберга и Ностица, и отправил к нему парламентера,
предлагая следующее:
Он. Мюрат, прекращает военные действия, а Кутузов подпишет договор, по
которому русская армия покинет Австрию и вернётся в Россию. До ратификации
договора Наполеоном Кутузов приостанавливает марш к Цнайму.
Кутузов немедленно принял все предложения Мюрата.
Мюрат предполагал, что, вынудив Кутузова покинуть Австрию, выиграет
войну с коалицией и по меньшей мере заставит Кутузова стоять на месте, пока
Наполеон утвердит договор или подойдёт со своей армией, и тогда Кутузов
со своей армией все равно
Но Кутузов был не князь Ауэсберг и не граф Ностиц. О Кутузове и
Суворов говаривал; «Умен, умен, никто его не обманет...» В ловушку, которую
расставил Кутузову французский маршал, Кутузов заманил его самого.
