С конца 1723 года в первопрестольной начали готовится к приезду из
Петербурга императорского двора – воздвигали триумфальные ворота, в Кремле
заново обивали стены в Грановитой, Столовой и других палатах, развешивали
украшения, делали новые ливреи прислуге. Делали также корону и всякие уборы
для супруги Петра: предстояла ее коронация, как императрицы всероссийской.
Хлопоты и приготовления, которыми заправлял П. А. Толстой,
отличившийся в деле царевича Алексея, продолжались до весны 1724года. А 7
мая состоялось коронование бывшей пленницы и портомои. В торжественном
церемониале участвовали знатнейшие и влиятельнейшие сановники, светские и
духовные, армейские части и толпы простого народа. В Успенском соборе
Кремля Петр I, возложил корону на голову колено – преклонной “Катеринушки”.
Звонили колокола, гремела полковая музыка. Манифест Сената и Синода
извещал, что короной и помазанием Екатерина удостоена за “Заслуги перед
Российским государством”. На парадном обеде слово в честь императрицы
произнес Феофан Прокопович. Он воспел ее “неизменную любовь и верность к
мужу и государю своему, неусыпное презрение к порфирородным дщерям (Анне и
Елизавете), великому внуку (Петру, сыну покойного Алексея) и всей высокой
фамилии”.
По случаю столь радостного события последовали награды, в том числе и от императрицы. Толстого Екатерина Алексеевна возвела в графское достоинство. Среди тех, кого она отметила, был и камер-юнкер Виллим Монс, брат той самой Анны Монс. Ему был выдан от имени Петра I диплом на звание камергера двора императрицы. Отвергнув в свое время недостойную, изменявшую ему “Монсиху”, Петр I по иронии судьбы, приблизил к себе ее брата, ставшего виновником душевных страданий царя в конце его жизни.
Дело Монса.
Молодой красавец (родился в 1688 году), ветреный щеголь и вертопрах
приблизился к Петру в 1711 году, во время Померанской компании. Благодаря
исполнительности он входит в доверие к царю. Осенью 1711 года побывала в
Эльбинге Екатерина, и сестра Виллима, жена коменданта этого города Матрена
(Модеста) Балк сумела завоевать ее расположение и дружбу. Матрена просит
брата поспособствовать переезду ее престарелого мужа в Россию. Виллим
завязал тогда уже знакомства, в том числе с П. И. Ягужинским, с кабинет –
секретарем А. В. Макаровым и другими. Сребролюбивый и сутяжный, Виллим
жаждет богатства и чинов.
Как генерал-адъютант Виллим сопровождал царя и царицу во время их
поездки за границу в 1716 году. Именно с этого времени, по указу Петра,
“Монс употреблен был в дворовой нашей службе при любезнейшей нашей
супруге”, как говорится об этом в дипломе 1724 года. Он управляет
царицыными селами и деревнями. Он – устроитель празднеств и увеселений, до
которых была весьма склонна Екатерина. Он докладывает ей о делах, о
новостях, вел ее корреспонденцию, заведовал ее казной и драгоценностями и
находился, как отмечается в том же императорском дипломе, “неотлучно” при
“Катеринушке”.
Молодой и статный, обязательный и веселый, франтовый и красивый Монс, а ему в ту пору не было еще 30 лет, сопровождал царицу повсюду, устраивал ее дела. Ввиду частых отлучек “старика-батюшки”, развлекал ее, чем мог, и, как потом оказалось, не только льстивыми словами. Многие, смекнули, в чем дело и стали искать его расположения и помощи. Баловень случая, он стал очень богатым и влиятельным человеком, владельцем многих имений, достиг, казалось бы, вершины удачи и счастья.
Активность Монса, вмешательство его в дела правительствующих мест, судебных учреждений, не оставались незамеченными, вызывали толки, бросали тень на царя и его “сердешненькую”. Даже самые близкие к царю, люди не предупредили его; более того – “оберегали” его от правды, так как им было выгодно пользоваться услугами фаворита царицы. А тот помогал им во всем с помощью “премилосердной государыни”. Меншиков, попавший 1722 – 1723 годах в немилость из-за превышения власти и неуемной страсти к чужой собственности, спасался только благодаря заступничеству Монса и Екатерины. Светлейшему в тот раз грозила не дубинка царева, а чуть ли не смертная казнь. Уступил император только настойчивой просьбе жены.
* * *
В последние годы, во время переписки Петра и Екатерины, проходила шутливая игра псевдонеравной пары – старика, постоянно жалующегося на болезни и старость и его молодой жены.
Эта игра в старика и молодуху, пересыпанная в письмах намеками и сомнительными шуточками, вдруг становится жизнью – Петр действительно сдает. Долгие годы беспорядочной, хмельной, неустроенной жизни, походов, сражений и постоянного душевного беспокойства – сделали свое дело. Но чувства его к Екатерине не только не меркнут, но и разгораются поздним, сильным огнем.
В ноябре Петр испытал страшный удар; ему стало известно об интимной близости Екатерины с Монсом.
Выдали их клевреты и прихлебатели фаворита и императрицы. Чиновник из
канцелярии Монса Е. М. Столетов, “канцелярист корреспонденции Ея
Величества”, человек болтливый, знал обо всех проделках своего патрона.
Придворный шут Иван Балакирев помогал Монсу, в том числе и в пересылках с
императрицей, и тоже не отличался молчаливостью.
Взятые при аресте Монса бумаги открыли глаза Петру: среди них были
десятки подобострастных холопских писем к камергеру. И какие обращения:
“Премилостивый государь и патрон”, “Любезный друг и брат”! И какие подписи!
Меншиков, генерал-прокурор Ягужинский, губернаторы Волынский и Черкасский,
дипломат П. М. Бестужев-Рюмин, канцлер Головкин, царица Прасковья и другие!
И бесчисленные подарки и подношения: лошадьми, деревнями, деньгами. Измена!
Все всё знали, унижались перед временщиком и молчали – значит, ждали его,
царя, смерти.
9 ноября арестованный Монс предстал перед своим следователем. Им был сам Петр.
Не прошло и нескольких дней после допроса, как он погиб на эшафоте: по приговору скорого суда. Обвинения в получении каких-то подарков были смехотворны. Все знали, в чем дело. Столица, помня дело царевича Алексея, оцепенела.
Топор палача просвистел возле самой головы Екатерины: жестоким
наказаниям подверглись ее статс-дама Матрена Балк, камер-лакей Иван
Балакирев, камер-паж Соловов, секретарь Монса Столетов – все участники
предательства.
* * *
Со времени казни прошло три недели. То ли возвращаясь с пирушки у
Толстого, то ли по настоянию Петра, Екатерина вынуждена была проехать по
площади, где казнили Монса. На колесе, на самом верху высокого столба,
лежал труп ее фаворита, а с заостренного кола на нее взирали глаза его
отрубленной головы.
Удар, неизлечимо больного Петра, ускорил его кончину. Произошла она
28 января 1725 года.
Может ли кухарка управлять государством?
С первых шагов царствования Екатерина I и ее советники стремились
показать всем, что знамя в надежных руках, что страна уверенно идет по
пути, предначертанному Великим реформатором. Лозунгом начала
Екатерининского царствования были слова указа 19мая 1725 года: “Мы желаем
все дела, зачатые руками императора, с помощью Божией совершить”.
Поначалу правительство опасалось выступлений армии, особенно частей на зимних квартирах на Украине. Ими командовал генерал князь М. М. Голицын, принадлежавший по своим взглядам и родственным связям, к потерпевшим поражение “боярам”. Но вскоре, весной 1725 года, за лояльность к новой власти и за признание его воинских заслуг, он получил звание – генерал- фельдмаршал.
Без эксцессов прошло и подписание присяги.
Императрица первыми своими шагами как бы внушала подданным, что править намерена “милостиво” и отнюдь не будет так крута и жестока, как ее покойный супруг. Вздохнули с облегчением провинившиеся перед императором и законом вельможи и чиновники.
“Показуя милость”, Екатерина продолжила амнистии, которые объявил в последние часы своей жизни Петр, повелев освободить по христианскому обычаю арестантов-должников, жуликов и воров. Екатерина освободила многих политических заключенных и ссыльных – жертв самодержавного гнева Петра.
С другой стороны, Екатерина не отменила ни одного из незавершенных
Петром начинаний. В феврале 1725 года из Петербурга отправился в свою
знаменитую первую Камчатскую экспедицию капитан-командор Витус Беринг,
рассчитывавший найти пролив между Азией и Америкой. 21 мая был учрежден
задуманный еще Петром орден Святого Александра Невского.
Не произошло кардинальных перемен и во внешней политике. Иностранные
послы были приняты вице-канцлером А. И. Остерманом, который заверил их в
неизменности курса России. Поначалу ничего не менялось: русские послы в
европейских столицах получили подтверждения своих полномочий и петровских
установок. Осенью 1725 года русская армия огнем и мечем прошлась по
Дагестану, уничтожив множество аулов и разрушив город Терки. Как только
сошел лед, в море вышел Балтийский флот.
Словом, все шло, как раньше: с размахом, энергично, с твердой уверенностью в непоколебимости начал, заложенных Петром. Но все это было на поверхности жизни, а в глубине давно уже начались и все ускорялись сильные токи.
Единство победителей исчезло сразу же после победы. Было ясно, что
огромную власть получит светлейший князь А. Д. Меншиков. Находившийся под
следствием в последние годы, он воспрял духом и стал энергично наверстывать
упущенное. Меншиков отправил губернатором в Ригу А. И. Репина, став вместо
него президентом Военной коллегии, и освободился от душивших его комиссий.
19 сентября 1725 года ему простили штрафы по 1721 год. А в декабре 1725
года дело Меншикова было окончательно закрыто.
Хлопотал Александр Данилович и о своих капиталистических интересах. 2 марта 1725 года – светлейший подал императрице челобитную о предоставлении льгот для его стекольных заводов в Ямбурге.
Меншиков был влиятельнейшим советником императрицы. Без него она бы не могла править государством и поэтому, подавляемая настырностью светлейшего, подписывала все указы, которые он от нее требовал.
Серьезным соперником Меншикова оказался сторонник Екатерины – Карл
Фридрих, герцог Голштейн-Готторпский и его тайный советник Бассевич. Они
оказывали определенное влияние на политику, не давая загаснуть тлевшему
русско-датскому конфликту по поводу злосчастного Шлезвига.
24 ноября 1724 года Петр I и Карл Фридрих подписали брачный контракт о супружестве герцога и цесаревны Анны Петровны. 21 мая 1725 года сыграли роскошную свадьбу.
Карл Фридрих давно уже пытался играть самостоятельную роль в политике
двора.
Его влияние на Екатерину было очевидно, все видели результаты его усилий –
внешняя политика. Начав с общих демаршей на дипломатическом уровне по
поводу шлезвигских обид герцога, русское правительство весной 1725 года
всерьез стало бряцать оружием. Воинственная теща, вставшая на защиту
любимого зятя, готовилась к войне с Данией.
Все это беспокоило Меншикова. Он не мог терпеть сильного соперника у
подножия трона Екатерины – власть одна и ее нельзя делить. Формально
Меншиков поддерживая дружеские отношения с герцогом, стремился выжить
молодую семью из России.
Вероятно, вопреки его желанию Екатерина в феврале 1726 года включила
зятя в новообразованный Верховный тайный совет, а за тем сделала его, как и
Меншикова, подполковником гвардии.
Борьба Меншикова и герцога была подспудной, скрытой за взаимными улыбками и любезностями.
Меншиков, хотя и амбициозный, но трезвый политик, понимал, что с
“боярами” следует жить мирно, не обостряя отношений, и даже – при
необходимости – учитывать их позицию. Светлейший, ради власти и сжигавшего
его честолюбия, пошел на открытый союз с родовитой оппозицией, начал с нею
игры.
Итак, на престоле восседала императрица Екатерина I Алексеевна, унаследовавшая от мужа не только трон, но и безграничную самодержавную власть.
