Забайкалье, где командовал 27-м полком. Здесь же, в маленьком гарнизонном городке Троицкосавске, весной 1923 г. он женился на молодой учительнице Юлии Барме. Годом позже Константин
Константинович приехал в Ленинград и поступил на Кавалерийские курсы усовершенствования командного состава.
После их успешного окончания он вернулся в Забайкалье. В 1929 г.
Рокоссовский участвовал в боевых действиях на КВЖД где его кавалерийская бригада совместно с пехотой взяла штурмом город
Чжалайнор, разгромив китайский гарнизон. Комбрига наградили третьим орденом Красного Знамени и отдали ему под командование дивизию, но уже в Белорусском округе. В 1936 г. он возглавляет 5-й кавалерийский корпус в Пскове. До этого времени карьера Рокоссовского складывалась довольно успешно. Однако в августе 1937 г. Константина
Константиновича арестовали.
Следователи утверждали, что Рокоссовский — польский шпион и что завербовал его командир Каргопольского красногвардейского кавалерийского отряда Адольф Юшкевич, большевик с дореволюционным стажем Рокоссовский, несмотря на избиения, категорически отрицал свою вину. На суде выяснилось, что Юшкевич погиб ещё в октябре 1920 г, сражаясь против Врангеля в Северной Таврии, тогда как следствие относило вербовку Рокоссовского к более позднему периоду. Дело, однако, не прекратили, а Константина Константиновича оставили в заключении. Освободили его только в марте 1940 г, когда в преддверии войны Сталин решил вернуть из тюрем и лагерей некоторых ранее арестованных военачальников. В это время новым наркомом обороны был назначен Семён Константинович Тимошенко, с которым Константина
Константиновича связывали приятельские отношения, сложившиеся ещё в годы Гражданской войны. Именно Тимошенко назвал имя Рокоссовского среди тех, кого надо освободить из заключения. Позднее ходила легенда, что Сталин при встрече попросил у Рокоссовского прощения за два с половиной года, проведённые им в Шлиссельбургской крепости. В мае 1940 г. Рокоссовскому было присвоено звание генерал-майора.
Поскольку 5-й кавалерийский корпус, в котором раньше служил
Рокоссовский, весной 1940 г, перебрасывался на Украину, к западным границам, Тимошенко направил генерал-майора в распоряжение командующего Киевским военным округом Г. Жукова. Здесь Рокоссовский инспектировал части округа перед вводом советских войск в
Бессарабию. Позднее в мемуарах он писал: «...я не мог разобраться, каков план действий наших войск в данной обстановке на случай нападения немцев. Судя по сосредоточению нашей авиации на передовых аэродромах и расположению складов центрального значения в прифронтовой полосе, это походило на подготовку прыжка вперёд, а расположение войск и мероприятия, проводимые в войсках, этому не соответствовали... Атмосфера непонятной успокоенности продолжала господствовать в войсках округа...».
В начале Великой Отечественной войны корпус Рокоссовского участвовал в танковом сражении в районе Луцк — Ровно. Оказалось, что у советских войск практически нет снарядов. Чтобы обеспечить свои части боеприпасами, Рокоссовский приказал вскрыть окружные склады без разрешения вышестоящего командования. Возглавляемый им 9-й механизированный корпус, как и другие, участвовавшие в первом контрударе по немцам, был разбит, но Рокоссовский сумел сохранить порядок в частях при отступлении. В мемуарах он критиковал Ставку и командование фронтом за постановку заведомо невыполнимых задач:
«...их распоряжения были явно нереальными. Зная об этом, они всё же их отдавали, преследуя, уверен, цель оправдать себя в будущем, ссылаясь на то, что приказ для «решительных» действий таким-то войскам ими был отдан. Их не беспокоило, что такой приказ — посылка мехкорпусов на истребление. Погибали в неравном бою хорошие танкистские кадры, самоотверженно исполняя в боях роль пехоты».
В июле 1941 г. Рокоссовский был отозван под Смоленск. Здесь складывалась критическая обстановка, и Тимошенко, командовавший
Западным фронтом, сказал генералу: «Собирай, кого сможешь собрать, и с ними воюй». Рокоссовскому удалось из разрозненных отрядов, отходивших без приказа, создать в районе Ярцево боеспособную группу войск и остановить продвижение немцев. С помощью нескольких свежих дивизий Рокоссовский не допустил полного окружения оставшихся в
Смоленске войск. Вскоре он был назначен командующим 1б-й армией.
В начале 20-х чисел сентября 1941 года разведка армии стала приносить сведения о том, что в глубине расположения противника происходит перегруппировка сил: колонны автомашин, орудий, танков передвигались из Смоленска в район Духовщины, северо-западнее
Ярцева. В то же время разведка показывала, что против 16-й армии по- прежнему находятся только пехотные части противника. Тем не менее затишье на фронте настораживало, следовало быть начеку. И недаром.
Замкнув в начале сентября в кольцо блокады Ленинград и добившись крупных успехов в середине сентября на Юго-Западном фронте, восточнее Киева, командование немецко-фашистской армии решило в первых числах октября начать осуществление операции, которая должна была завершить кампанию на Восточном фронте. Германский генеральный штаб разработал еще один план, получивший соответствующее его целям, с точки зрения гитлеровских генералов, название: план «Тайфун».
Слово «тайфун», как растолковывает его «Словарь современного русского литературного языка», означает «ураган огромной разрушительной силы, бывающий в Юго-Восточной Азии и западной части
Тихого океана». Возникающие во время тайфунов чудовищный ветер и волны, достигая побережья, сметают по временам целые города и уносят тысячи человеческих жизней. Авторам плана «Тайфун» завершающая операция 1941 года представлялась, очевидно, именно таким ураганом, уничтожающим всякое сопротивление на пути вермахта. По их мнению, сделать это было давно пора, ибо шел уже четвертый месяц войны, а расправу с Красной Армией план «Барбаросса» предусматривал за 6—8 недель. Давая новой операции столь претенциозное название, германские генералы, конечно, не смотрели в энциклопедии, утверждающие, что «попадая на сушу, тайфуны быстро затухают...».
Для того, чтобы фашистский «тайфун» имел силу, соответствующую его целям и названию, гитлеровское командование не поскупилось на людей и технику. 77 дивизий, в их числе 14 танковых и 8 моторизованных, более 1 миллиона солдат и офицеров, 1700 танков и щтурмовых орудий, почти 20 тысяч артиллерийских орудий п минометов,
950 боевых самолетов — все это должно быдо смести с лица земли дивизии Красной Армии, оборонявшие Москву. Мощными ударами крупных танковых группировок противник намеревался прорвать оборону наших войск и во взаимодействии с пехотными дивизиями окружить и уничтожить в районах Вязьмы и Брянска основные силы советских войск, защищавших столицу. После этого пехотным дивизиям предстояло начать фронтальное наступление на Москву, а танковым и моторизованным соединениям обойти ее с севера и юга.
Подготовка, как и всегда, была тщательной и всесторонней. Все обещало успех. После перегруппировки сил на Московском направлении противник превосходил войска Западного, Резервного и Брянского фронтов по пехоте в 1,25 раза, по танкам — 2,2 раза, по орудиям и минометам — в 2,1 раза и по самолетам — в 1,7 раза. Еще более внушительным было преимущество гитлеровцев на тех участках, где они намеревались нанести основные удары.
В ночь на 2 октября во всех ротах на Восточном фронте солдатам прочитали приказ Гитлера: «За несколько недель три самых основных промышленных района ( Северо-Западный, Центральный и Донбасс. — В.
К.) будут полностью в наших руках... Создана наконец предпосылка к последнему огромному удару, который еще до наступления зимы должен привести к уничтожению врага... Сегодня начинается последнее большое, решающее сражение этого года». Руководитель нацистского государства был прав, как никогда: действительно, под Москвой начиналась решающая битва 1941 года, но итог ее был совсем не таким, каким он грезился Гитлеру и его генералам.
Гитлеровские войска приготовились к бою. Над фронтом светлело небо. Пройдет еще несколько часов, и историограф ставки вермахта
Грейнер запишет в дневник: «Группа армий «Центр» на рассвете в чудесную осеннюю погоду перешла в наступление всеми армиями». Нужно особо подчеркнуть это место: «Погода была чудесной». Спустя всего лишь несколько недель, когда срыв немецко-фашистского плана наступления на Москву станет очевндпым, немецкие генералы начнут жаловаться на русскую грязь и русский мороз, лишившие их возможности овладеть столицей СССР, и будут продолжать эти жалобы вплоть до сегодняшнего дня, спустя четыре десятилетия. Но жалобы эти призваны скрыть лишь одно: истинные причины того, почему немецко-фашистский
«Тайфун» бесславно «затих» на полях Подмосковья.
О том, что противник готовит наступление на центральном участке советско-германского фронта, командование Красной Армии предупредило командующих Западным, Резервным и Брянским фронтами директивой от 27 сентября. Войскам этих фронтов предписывалось мобилизовать все силы на укрепление оборонительных рубежей, накапливать фронтовые и армейские резервы, усилить бдительность и боеготовность войск.
Командующий 16-й армией, уже давно настороженно следивший за притихшим врагом, приказал осуществить разведку боем. Удалось захватить пленных, которые сообщили, что в тылу появились танковые части. Это еще более встревожило Рокоссовского, он приказал принять меры к усилению дивизий, защищавших магистраль Вязьма — Смоленск. В ночь на 2 октября с переднего края стали поступать сообщения о том, что со стороны противника слышен шум моторов.
С рассветом 2 октября немецко-фашистская артиллерия открыла огонь по позициям Западного фронта, и вскоре гитлеровцы перешли в наступление. На участке 16-й армии их ждал неприятный сюрприз: командование армии спланировало заранее и осуществило артиллерийскую контрподготовку. В распоряжении начальника артиллерии армии Казакова было не так уж много орудий и минометов, но он умело распределил их на главных участках, и, когда немецкая пехота и танки двинулись в атаку, мощный, хорошо организованный огонь всей артиллерии армии, в том числе и полка «катюш», обрушился на них. Пехота же встретила врага ружейным и пулеметным огнем. Кое-где бой дошел до рукопашных схваток.
На участке 16-й армии противнику продвинуться не удалось. Нужно отметить, однако, что на этом участке наступала не главная группировка врага. Для немецко-фашистских соединений, действовавших на внутренних флангах 4-й и 9-й армий, в районе между городами
Духовщиной и Рославлем, план «Тайфун» предписывал создать «видимость наступления и путем отдельных сосредоточенных ударов с ограниченными целями максимально сковывать противника». Основные удары гитлеровцы наносили из района севернее Духовщины и восточнее Рославля.
3 октября противник вел сильный артиллерийский огонь по позициям
16-й армии, однако, наступление не возобновлял.
Первую часть плана «Тайфун» немецко-фашистским войскам удалось осуществить: в лесах западнее и юго-западнее Вязьмы они окружили войска 16, 19, 20, 24 и 32-й армий, армейской группы генерала
Болдина, и в то самое время, когда штаб Рокоссовского двинулся на новое место, немецкие танки с севера и юга спешили к Вязьме, чтобы замкнуть внутреннее кольцо окружения. Положение советских войск ухудшалось и тем, что южнее, к западу от Брянска, гитлеровцы окружили еще две наши армии — 3-ю и 13-ю.
Ночью и с утра 7 октября непрерывно работали несколько групп разведчиков. К середине дня стало окончательно ясно, что внутреннее кольцо окружения сомкнулось под Вязьмой. На автостраде хозяйничали гитлеровцы. Более того, разведчики принесли сведения, что немецко- фашистские танки продвинулись далеко по направлению к Гжатску и, очевидно, заняли его. Положение становилось все более сложным.
Вечером 13 октября штаб армии двинулся из Можайска в Шаликово, а оттуда через Рузу — к Волоколамску.
