В том отношении весьма показателен обнародованный недавно международный рейтинг «Отчет по глобальной конкурентоспособности», который ежегодно готовит Всемирный экономический форум в Женеве. В нем Россия оказалась на более чем скромном 62-м месте, упав на девять позиций. Более того, эти результаты были опубликованы всего через несколько недель после того, как Россия получила низкий балл за оценку условий для развития бизнеса в публикации «Бизнес в 2006 году» (Doing Business 2006) Всемирного банка.
Среди стран бывшего СССР Россия располагается где-то посередине, уступая не только прибалтийским государствам, но и Казахстану. Страны Балтии можно рассматривать как особый случай. Казахстан же принял ряд мер, сконцентрировав внимание на улучшении конкурентной среды, что расширило возможности использования нефтяных ресурсов. Основным источником данных для обоих рейтингов стали опросы руководителей компаний более 120 стран. Они изложили свои взгляды на качество условий для предпринимательской деятельности в их стране. По числу опрошенных компаний Россия занимает первое место.
В мире стремительно развиваются процессы глобализации. Она развертывается на технологическом и экономическом уровнях. Весь мир пользуется одинаковым программным обеспечением, мобильными телефонами, смотрит одинаковые телевизоры и рассчитывается в единой валюте.
Страна принимает всё более активное участие в глобализации. Вот пять примеров.
Первый – это огромный прогресс в процессе вступления России в ВТО. Мы надеемся, что это приведет к полной интеграции России в глобальную торговую систему.
Во-вторых, российские компании все активнее занимают средства на мировых рынках капиталов.
В-третьих, прямые иностранные инвестиции в Россию неплохо растут, принося с собой новые капиталы, экспертные знания и технологии.
В-четвёртых, российские компании активно вкладывают деньги за рубежом. И кстати, россияне стали владельцами ряда британских компаний – производителей автомобилей, футбольных команд, других предприятий.
Наконец, роль России как поставщика энергии на главные международные рынки значительно растет и будет расти.
Есть все основания считать, что эти тенденции будут усиливаться. Все это не просто удивительно само по себе – это беспрецедентно в истории России. Исторически так сложилось, что международное экономическое положение России было ее относительной слабостью. Сегодня, впервые в истории, оно обретает растущую силу и уверенность.
Это новая для России ситуация. Это требует нового мышления. Более глубокая интеграция в мировую экономику может принести огромную выгоду России, так же как и другим странам. Это может принести устойчивое развитие, снижение уровня бедности и достойную жизнь. Это открывает огромные возможности для России. Другие государства используют эти возможности, чтобы с помощью глобализации преобразовать свою экономику (например, Китай и Индия).
Но параллельно с этим укрепляется политическое и военно-стратегическое влияние той части света, откуда проникают в мир моды и технологии, где печатается мировая валюта и принимаются основные решения по главным вопросам мировой политики. Мало-помалу Соединенные Штаты Америки начинают забирать себе функции мировой метрополии. И происходит это за счет перераспределения сил. Национальные государства – и на Западе, и на Востоке – на глазах утрачивают свое значение и не могут по отдельности конкурировать с американским гигантом.
Так постепенно они вынуждены уступать суверенитет, т.е. способность полностью распоряжаться своим достоянием и проводить какую угодно внутреннюю политику независимо от внешних сил. Появляется все большее число международных инстанций, которые действуют через голову национальных правительств и администраций. И большинство таких организаций прямо или косвенно завязаны именно на США. Глобализация ведет к утрате реального значения государственного суверенитета всех стран. И державы остаются суверенными лишь на бумаге. В этом состоит основная проблема современной России. Как нам сохранить наш суверенитет перед лицом этого процесса глобализации и американизации?
Национальные государства утрачивают суверенность по объективным причинам. Новые технологии и новые модели организации экономики требуют появления наднациональных организмов. И если США в этом вопросе, безусловно, лидируют, другие страны и даже целые цивилизации все яснее осознают неизбежность такого пути развития и для себя. Впереди всех в этом процессе Европа. И хотя между странами и народами Европы за века совместного проживания на этом небольшом пространстве было немало конфликтов, кровопролитных и жестоких войн, религиозных столкновений, лидеры европейских государств нашли в себе достаточно мужества и прозорливости, чтобы приступить к строительству Единой Европы.
По сути, это прообраз новой империи, куда входят страны и народы, связанные общностью религиозных корней, культуры, истории. На наших глазах возникающая Европейская Империя по мере становления все больше отдаляется от США. Европейский глобализм не претендует на планетарный масштаб. Он обращен только к тем народам, которые живут в границах европейского материка и разделяют общие ценности. Это империя в границах цивилизации.
Об объединении на цивилизационной основе грезит и исламский мир. По пути интеграции идут страны тихоокеанского региона, имеющие некоторые общие черты, и нельзя исключить, что на основе стран АСЕАН мы однажды получим тихоокеанскую империю. Китай, Индия и Япония – сами по себе самодостаточные цивилизации – и с экономической, и с демографической, и со стратегической точек зрения.
Нам нет места в глобальной американской империи, но нам не удастся долго сопротивляться и в формате ресурсного регионального государства. Остается только один выход. Мы должны начать строить свою империю. Эта империя должна быть намного большей, чем границы современной Российской Федерации, но гораздо уже, чем планетарный замах глобалистов. И возможно это только в рамках многополярного мира.
Если эти интеграционные процессы будут развиваться с достаточной скоростью, то на их основе возникнет новая форма суверенитета. Суверенитет империй, а не государств. Многополярный мир, где границы будут пролегать не между государствами, а между цивилизациями. Только такие новые суверенные империи смогут остановить американский глобализм, перевести его в ограниченное русло. США, безусловно, будут оставаться величайшей державой. Первой империей среди других империй.
Но первой – не значит единственной. И хотя у США в такой ситуации не будет какого-то одного симметричного партнера, совокупность мировых полюсов – европейского, тихоокеанского, исламского, китайского, индийского – будет уравновешивать, а то и перевешивать Америку по ряду параметров.
Такой многополярный мир будет основан и не на старых принципах национальных государств, и не на предлагаемой модели единой глобальной империи под эгидой США. Вместо вчерашнего двухполярного мира и сегодняшнего незаконченного однополярного может быть построен многополярный мир.
Только в таком многополярном мире у России есть шанс и сохранить свои суверенитет и идентичность, и остаться включенной в процессы технологической модернизации. Будущая Евразийская Империя сохранит неприкосновенными цивилизационные границы, куда кроме самой Российской Федерации рано или поздно вполне могут войти и большинство стран СНГ, а также близкие к нам православные державы – Сербия, Болгария, возможно, Молдова и даже Румыния на Западе – и некоторые страны Азии, такие, как Монголия и даже Афганистан.
Ведь если этой интеграции не произойдет, если новые империи не будут возникать и сплачиваться, глобальная американская империя включит их по частям, поодиночке в свою орбиту, и никакой консолидированной политики от них ожидать не придется. И у нас в этой многополярной игре есть своя особая миссия.
Россия может стать авангардом в строительстве многополярного мира. Создавая свою империю, нужно помогать другим строить свои империи. Укрепляя и сплачивая свою цивилизацию, поддерживать и всячески поощрять тех, кто укрепляет и сплачивает свои. Наша миссия – стать империей-освободительницей, несущей другим народам и цивилизациям свободу, идентичность, суверенность и справедливый миропорядок. Новый мир.
После августовских событий 2008 г. руководство России осуществило свое самоопределение в глобальной динамике и выступило как подлинный субъект глобальных взаимодействий с учетом ресурсов государственной и цивилизационной истории России. Был введен ряд критериальных и принципиальных положений, подготавливающих коррекцию мирового порядка. Сдвига порядка в лучшую сторону. Один из принципов и критериев принятия глобальных решений – «многополярность». Возникает необходимость понять не только то, что имели в виду руководители и аналитики, комментирующие высказывания наиболее значимых политиков, но и «сущность» того, о чем ведется речь. Не претендуя на соотнесение со всеми политиками и аналитиками, что невозможно в рамках реального обсуждения, выделим в качестве материала лишь некоторые версии.
Логический и методологический анализы обращены, прежде всего, к высшим критериям и вытекающим из них подходам и принципам, а не к полноте объема возникающих мнений.
Объем привлекаемого материала зависит от поставленных конкретных задач. Для нас пока самая важная задача – иметь сущностный образ «многополярности», что предполагает привлечение не только системного, но и, прежде всего, «метасистемного», онтологического подхода, оперирования наиболее абстрактными мыслительными средствами.
Приведем ряд содержательных акцентов, сделанных Д.А. Медведевым в конце августа 2008 года:
· Мир должен быть многополярным и однополярность – неприемлема, доминирование недопустимо;
· Мироустройство, где все решения принимаются одной страной, неустойчиво и грозит конфликтами. А Россия не хочет конфронтации ни с одной страной и, насколько это будет возможным, будем развивать дружеские отношения со всеми;
· Мы будем исходить из безусловного приоритета защиты жизни и достоинства наших граждан, где бы они не находились, защиты предпринимательского сообщества за границей, будем внимательно работать в регионах, где есть наши привилегированные интересы;
· В уставе ООН зафиксировано право государства на самооборону, а иногда мы можем использовать и санкции, при необходимости принимать для этого специальные законы, хотя это самый непродуктивный путь.
Тем самым, говорится, что мироустройство, бытие которого порождает конфликты, является неприемлемым и Россия не хочет конфронтацией, конфликтов. Если конфликты появляются вопреки субъективной воле руководителей, управленческих иерархий, то это следствие «естественной» динамики. Здесь принимаются меры всеми, кто считает конфликт отрицательным, ненужным явлением, и способы антиконфликтного поведения, согласования действий – одни.
Между тем, необходимо признать, что концептуальная база, наличие которой подразумевает использование термина «многополярность», остается сырой и не проработанной.
Исходя из этого можно сформулировать очень простое и понятное определение многополярности: «Многополярность – это когда важнейшие решения, касающиеся судеб человечества, принимаются с учетом интересов сторон и могут быть совместимы с интересами разных стран. Должно существовать равновесие. Пусть не очень устойчивое, но имеющее право на существование при определенных условиях, обеспечивающих баланс интересов разных государств».
Однако, как показывает опыт российской дипломатии, американский подход к решению международных вопросов прямо противоречит цели достижения такого равновесия. Поэтому в ситуации, когда навязывание Америкой собственной модели миропорядка приобретает насильственный характер, единственным способом реализации принципа многополярности является конфронтация. Только альтернативная и действенная сила, проявляемая другими государствами, в частности – Россией, способна уравновесить стремление США к безграничному могуществу.
«Необходимо утвердить себя в качестве страны, с которой надо считаться, у которой есть возможности, силы и политическая воля ставить задачи и добиваться их решения», – подытожил свое выступление господин Зотов, с выводами которого трудно не согласиться.
геополитический интеграционный тенденция государство
Выводы
Подведем итоги. Во-первых, многополярный мир – это конфигурация, возникающая в результате разрушения однополярного мира, который выступает переходной формой, унаследованной от холодной войны. Во-вторых, исторические примеры многополярности указывают на то, что она непрочна, и приводит (военным или невоенным образом) к формированию более устойчивого биполярного устройства. В-третьих, многополярный мир не создается несколькими государствами; он формируется естественным образом в случае появления у всех крупных политических игроков потребности в нем. Поэтому заявления о том, что мир должен быть многополярным, – благое пожелание, а расчеты на то, что он будет лучше однополярного, – иллюзия.
Что впереди? Сегодня этот вопрос обретает особую остроту. Очевидно, что однополярный мир в его американской версии утрачивает способность к самоупорядочиванию. Столь же ясно, что США останутся одним из полюсов мироустройства – наряду с Европой и поднимающимся Китаем.
Не вызывает сомнений и то, что влияние «центров силы» в формирующемся мире будет определяться четырьмя факторами: во-первых, масштабами и степенью диверсификации народного хозяйства; во-вторых, интенсивностью финансового и экономического взаимодействия с остальными полюсами; в-третьих, масштабом и боеспособностью обычных вооруженных сил (ядерный потенциал играет скорее охранительную роль); и, в-четвертых, способностью великих держав интегрировать свое «близкое зарубежье».
Российским лидерам, призывающим к «многополярному миру», следовало бы отдавать себе отчет в том, что в этом мире Россия не будет одним из ведущих полюсов. Наиболее реалистично новую многополярность описал американский политолог Параг Ханна – как мир, где доминируют американская, европейская и китайская «империи» и существует «второй мир», «страны которого выглядят ключевыми точками опоры в многополярном мире, потому что их решения могут изменить глобальный баланс сил», и который «можно было бы отнести к глобальному среднему классу, если бы таковой существовал».
Разумеется, вариант трехполюсного мира – вероятный, но не единственный. Точнее, это самая близкая перспектива, но такая конфигурация вряд ли станет окончательной. США, Европа и Китай – далеко не весь мир, и сохранение в нем (пусть и на «вторых» ролях) таких крупных игроков, как Индия, Япония, Россия, Бразилия, Пакистан, Иран и арабские страны, оставит большое поле для конфликтов и передела сфер влияния. Мы не знаем, какие ресурсы и возможности окажутся наиболее ценными через 40–50 лет и вокруг чего развернется основное противостояние. Но скорее всего в многополярном мире воцарится не мирное сотрудничество полюсов, а система сеньориально-вассальных отношений между полюсами и их «близкой периферией». На границах периферий возможны конфликты – как инициированные великими державами, так и вызываемые попытками появления новых центров силы. Многополярный мир XXI века станет миром насилия и войн – и как таковой он не будет стабильным.
Список использованной литературы
