Идентификация военного конфликта (методологические и теоретические ориентиры)
Идентификация военного конфликта (методологические и теоретические ориентиры)
С.В. Смульский
Смульский Сергей Владимирович, кандидат философских наук, подполковник, преподаватель Военной академии имени Ф.Э. Дзержинского.
Военные конфликты становятся сегодня явлением, представляющим весьма серьезную опасность для человечества. Эта опасность определяется следующими моментами. Во-первых, такие конфликты приносят миллионы жертв, подрывают сами основы жизни народов. Во-вторых, в условиях "уплотнения" международных отношений, углубления взаимосвязей всех членов мирового сообщества любой военный конфликт может при определенных условиях превратиться в своеобразный "детонатор" новой мировой войны. В-третьих, военные конфликты сегодня усугубляют экологическое неблагополучие. В-четвертых, они оказывают негативное влияние на морально-психологический климат в регионах, на континентах, во всем мире. Этот перечень свойств и следствий современных военных конфликтов далеко не полон.
Налицо теоретическая, а вместе с ней и практическая важность проблемы научной идентификации военного конфликта. Проблема эта заключается прежде всего в том, что необходимо выявить такие признаки военного конфликта, которые позволили бы отличить его, с одной стороны, от войны, а с другой — от иных по своему характеру военных акций.
Понятие "военный конфликт", используемое в широком смысле, "включает в себя любые военные столкновения, в том числе и мировые войны" (1). Вместе с тем, это понятие все чаще употребляется по отношению к таким военным коллизиям, которые обладают некоторыми особенными чертами. К ним можно отнести по меньшей мере следующие: во-первых, это борьба с использованием средств военного насилия как с одной, так и с другой стороны; во-вторых, географически локализованный масштаб ведения боевых действий; в-третьих, ограниченное (как правило) использование сил и средств военного насилия; в-четвертых, относительная ограниченность частных, регионально-ситуативных целей, которые стороны преследуют в споре; в-пятых, относительная управляемость процесса развития конфликтных отношений между участниками этого спора.
В современной научной литературе военный конфликт обычно рассматривается с точки зрения его соотношения с международным (межгосударственным) конфликтом (причем толкование его часто сужается до рамок вооруженного конфликта, понимаемого как определенная фаза развития международного конфликта), с позиций той опасности, которую это явление представляет как возможный детонатор мировой войны. Все более принимаются во внимание экономические, экологические, социально-политические, социально-психологические, юридические (международно-правовые) и другие аспекты явления (см. 2).
Учитывая сказанное, военный конфликт можно было бы определить как острую фазу развития противоречий между государствами (коалициями государств), а также военизированными общественно-политическими формированиями, причем фазу, характеризующуюся относительно управляемым столкновением интересов противостоящих сторон, в котором последние для достижения своих регионально-ситуативных, частных целей используют с различной степенью ограниченности военные средства при отсутствии между ними общего состояния войны.
Рассмотрим перечисленные признаки более подробно.
Процесс конфликтного взаимодействия противостоящих сторон разворачивается, как правило, на географически ограниченной территории. В пограничных конфликтах, например, это приграничные районы, в территориальных — спорные земли, в межнациональных — регионы компактного проживания определенных этносов и т.д. Бывают и исключения, когда действия противостоящих сторон распространяются на всю территорию противника (или противников).
Следующий признак — ограниченность частных, регионально-ситуативных це лей противостоящих в конфликте сторон. Когда мы говорим о подобных целях, то имеем в виду стремление различных субъектов системы межгосударственных взаимодействий обеспечить для своего развития более выгодные условия по сравнению со своими соседями. Однако такое стремление в той или иной мере сочетается с пониманием и признанием факта существования этих соседей. Данный момент очень важен, ибо подразумевает возможность компромисса и управляемости конфликтным процессом.
Сложившаяся сегодня ситуация во взаимодействиях между государствами свидетельствует о том, что главной областью, в которой концентрируются такие ограниченные, частные, региональные цели государств, является экономика. В этом плане, думается, заслуживает внимания утверждение американского политолога Ф. Фукуямы о том, что военные конфликты ныне поднимаются на новый уровень — уровень экономической жизни (3).
При стремлении участников конфликта к достижению частных, ситуативных целей военно-силовым способом взаимодействие сторон, как правило, не выходит за рамки военного конфликта. Кроме того, поскольку цели сторон конфликта ситуативны, то при изменении условий их взаимодействия эти цели могут перестать быть актуальными. С другой стороны, частная цель может трансформироваться в цель глобальную в системе ценностей какого-либо участника столкновения. Если это происходит, то возникает реальная угроза эскалации военного конфликта до уровня войны.
Оценка характера взаимодействия конфликтующих сторон позволяет сразу же провести грань между военным конфликтом и различными односторонними военными акциями (оккупация, интервенция, "военный шантаж" и др.). Военный конфликт предполагает активные действия со стороны обоих участников спора. В том случае, если сила, используемая одним из участников столкновения, не встречает военно-силового противодействия со стороны другого его участника, то нет и самого военного конфликта, а есть односторонняя военная акция. В этом смысле обнаруживается общность военного конфликта и войны, о которой К. Клаузевиц писал: "Война не может представлять действия живой силы на мертвую массу и при абсолютной пассивности одной стороны она вообще не мыслима (4).
В качестве следующего отличительного признака военного конфликта можно рассматривать относительную ограниченность сил и средств военного насилия, к которым прибегают стороны. Использование в данном случае понятия "военное насилие" обосновано тем, что термин "вооруженное насилие" (столь часто употребляемый в печати) не вполне точно отражает реальные ситуации, для характеристики которых он применяется. Дело в том, что в процессе конфронтационного военно-силового взаимодействия государств значительное место занимает использование средств насилия, не предполагающего подчас открытой вооруженной борьбы, но вместе с тем осуществляемого с помощью военных сил и средств. Выступая не в прямом предназначении, а в качестве мер давления, они оказывают влияние на поведение соперника в споре.
В целом, если применить рассмотренные признаки для оценки и военного конфликта, и войны, то можно прийти к выводу, что они в определенной степени присущи обоим явлениям. Но конфликт всегда есть неразвитая война. Если воспользоваться аналогией, то можно сказать, что разница между войной и конфликтом такая же, как, например, между ребенком и взрослым. И тот, и другой попадают под общее понятие человек. Но все же качественные различия между ними очевидны.
Для идентификации военного конфликта очень важна относительная управляемость развитием конфликтных отношений между участниками спора. Такая управляемость предполагает существование коммуникационных каналов между сторонами, позволяющих им обмениваться информацией. Иначе говоря, в конфликте всегда имеет место механизм "обратной связи". Он обеспечивает возможность реализации двусторонних мер реальными (или потенциальными) участниками конфликта в целях его урегулирования и предотвращения. Если же между участниками конфликтного процесса прекращается обмен информацией, то конфликт перестает быть управляемым. В этом случае "включаются" другие механизмы, генерирующие силы эскалации. Конфликт перерастает в войну.
Конфликт не предполагает конфронтации абсолютно по всем вопросам. В этом его еще одна весьма принципиальная черта. Противостоящие в конфликте стороны в силу данного обстоятельства могут осознавать себя не только соперниками, но и зависимыми друг от друга партнерами. Такое ощущение, как отмечает американский политолог А. Джордж, необходимо участникам конфликта для того, чтобы они могли осознать всю важность и полезность конструктивных двусторонних мер, направленных на блокирование механизмов эскалации конфликтных отношений (5). Война, если она началась, представляет собой процесс, вышедший из-под контроля. Единственным средством, позволяющим вновь поставить под контроль этот процесс, является максимально эффективное (в соотношении с противником) использование своей военной силы с целью уничтожения неприятеля или навязывания ему определенных условий и требований. Но такое средство весьма ненадежно, ибо обе противостоящие друг другу в войне стороны стремятся действовать "по максимуму". Это, в свою очередь, инициирует действие сил эскалации, которые постепенно сокращают (а часто и вовсе исключают) возможность какой-либо ограниченности в применении военных сил и средств.
Проблема идентификации военного конфликта имеет и второй аспект. Он состоит в определении типа и разновидности конкретного конфликтного процесса с применением в нем военных сил и средств. Думается, что в основу решения отмеченной задачи необходимо "положить" осмысление содержания и противоречий пережива емого мировым сообществом этапа развития. Исходными принципами такого осмысления, как представляется, должны выступать, во-первых, системное восприятие процесса развития человечества (цивилизации) и, во-вторых, рассмотрение различных государств в качестве элементов системы межгосударственных взаимодействий. На этой основе можно было бы выделить две большие группы противоречий, которые определяют сегодня процесс развития человечества, — надсистемные и внутрисистемные.
Среди противоречий первой группы необходимо назвать следующие: а) между расширяющимся влиянием результатов деятельности человечества на окружающую среду и уменьшающимися возможностями ее самовосстановления; б) между увеличивающимися потребностями человечества в использовании природных ресурсов и ограниченны ми возможностями удовлетворения этих потребностей разведанными запасами.
Надсистемные противоречия могут, как представляется, порождать конфликты двух типов — "сырьевые" и "экологические". Они уже сегодня способны вызывать крупные военные столкновения. Яркий пример — конфликт между Ираком и Кувейтом, который молниеносно приобрел сложнейшую структуру с тенденцией эскалации до уровня войны, так как затронул интересы всех государств — потребителей ближневосточной нефти (6).
Существование внутрисистемных противоречий обусловлено двумя главными взаимосвязанными причинами: во-первых, различным статусом элементов современной системы межгосударственных отношений; во-вторых, различным характером межэлементной корреляции в процессе функционирования этой системы.
Структурные противоречия в системе межгосударственных отношений имеют место в результате объективного различия между уровнем развития государств, составляющих структуру рассматриваемой системы. Сюда необходимо включить противоречия: 1) между развитыми государствами; 2) между развитыми и неразвитыми государствами; 3) между неразвитыми государствами. Корреляционные противоречия функционируют как результат взаимодействия, соприкосновения, взаимоотторжения несходных идеологических, нравственных, религиозных, культурных ценностей, принадлежащих различным обществам.
Следует отметить, что все вышеназванные противоречия (как надсистемные, так и внесистемные) сами по себе непосредственно не порождают военных конфликтов. Они всегда связаны с материально-экономическими условиями жизни общества, через них находят свое "осмысление" или "стереотипизацию" в духовной сфере и только после этого трансформируются в политику, в конкретные политические дей ствия государств. Таким образом, военные конфликты всегда порождаются полити кой государств.
По своему содержанию и характеру военные конфликты, которые имеют место сегодня, и возникновение которых возможно на рубеже XX-XXI столетий, могут принадлежать к следующим основным типам и классам.
Развитие надсистемных противоречий способно приводить к военным конфликтам, обусловленным дисгармонией отношений человека с природой, всей биосферой.
Уже сегодня имеются основания предполагать, что вероятность возникновения "сырьевых" и "экологических" конфликтов в будущем может оказаться весьма высокой.
Кризисы в межгосударственных отношениях могут явиться причинами возникновения военных конфликтов как преимущественно "структурного", так и преимущественно "корреляционного" типа.
Процессы интеграции, в которые оказались вовлеченными практически все экономически развитые страны мира, позволяют сделать вывод о том, что вероятность "структурного" типа возникновения конфликтов между ними сегодня и в ближайшей перспективе будет оставаться довольно низкой.
Военные конфликты между развитыми и неразвитыми государствами имеют сегодня среднюю степень вероятности, которая в целом имеет тенденцию к возрастанию. Это можно объяснить тем, что в результате необратимого процесса эволюции неразвитые элементы системы межгосударственных отношений будут постоянно стремиться к уровню и состоянию развитых. Все это будет в известной степени сказываться на изменении статуса различных элементов структуры этой системы. Иначе говоря, неизбежно будут затронуты интересы высокоразвитых стран, которые для восстановления устраивающего их порядка могут использовать военные средства.
Вероятность возникновения конфликтов третьего выделенного класса (между неразвитыми государствами) сегодня очень высока и, скорее всего, сохранится в будущем. Социальная напряженность, мощные процессы внутренней социальной дифференциации и другие факторы подталкивают эти страны к борьбе друг с другом за более выгодные места в структуре мировой системы межгосударственных отношений.
Среди военных конфликтов "корреляционного" типа необходимо назвать следующие: конфликты, являющиеся следствием обострения идеологического противостояния; этнические и межнациональные; религиозные; территориальные. В условиях интенсификации взаимосвязей между всеми субъектами мировой системы межгосударственных отношений развитие противоречий преимущественно корреляционного типа может достигать такого состояния, когда они окажутся способными порождать многочисленные военные конфликты и войны.
В заключение отметим, что в реальной жизни "чистые" или идеальные типы и виды военных конфликтов, представленные в рассмотренной схеме, конечно, не встречаются. Чтобы определить, к какому типу или классу относится исследуемый военный конфликт, необходимо обнаружить в механизме его возникновения резуль таты взаимодействия всех тех разнообразных противоречий, которые составляют конкретную конфигурацию его причин, выделить среди них главные, решающие, наиболее конфликтогенные.
При этом необходимо видеть явление таким, каким оно предстает и каким фактически является для каждого из его участников. К примеру, военные действия во Вьетнаме с самого начала для народа этой страны бесспорно были войной, а для другой стороны (Франции, а затем и США) первоначально представлялись карательной колониальной экспедицией, полицейской акцией, локальным (причем географически удаленным) конфликтом. И только тогда, когда потери этой второй стороны перешли за определенный порог, превысили приемлемый для общества уровень, оценка явления стала меняться — сначала в общественном мнении, а затем и в официальных учреждениях. Подобная эволюция имела место и при оценке в СССР действий советских войск в Афганистане.
Таким образом, идентификация военного конфликта представляет собой весьма сложную научную и политическую проблему.
Список литературы
Военно-энциклопедический словарь. М., 1984, с.354.
См., например: Арцибасов И.Н., Егоров С.А. Вооруженный конфликт: право, политика, дипломатия. М.., 1989, с.31-32; Вавилов A.M. Экологические последствия гонки вооружений. М., 1988, с.29-39; Локальные войны: история и современность. М., 1986, с.64-65; Федоров Ю.Е. Международная безопасность и глобальные проблемы. М., 1983, с.41-48; Насиновский В.Е., Скакунов З.И. Политические конфликты в современных условиях. — "США: Экономика. Политика. Идеология". 1995, № 4; Прохоренко И.Л. Межгосударственные и межнациональные конфликты на территории бывшего СССР (Взгляд зарубежных ученых). — "США: Экономика. Политика. Идеология". 1994, № 8-9.
Фукуяма Ф. Войны будущего. — "Независимая газета. Независимое военное обозрение", 11 февраля 1995 г.
Клаузевиц К. О войне. М., 1934, с. 16.
The Other Side of The Table: The Soviet Approach to Arms Control. N.Y., 1990. p.133.
См.: Лисс А.В. Бойня в Персидском заливе как модель "новой" войны. — "США: Экономика. Политика. Идеология", 1995, № 4, с.90-95.
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.politnauka.org/
