Исходя из этой постановки он сформулировал свою концепцию хартленда, каковым считал евразийское пространство или Евразию. Макиндер оценивал последнюю как гигантскую естественную крепость, непроницаемую для морских империй и богатую природными ресурсами, и в силу этого считал ее «осью мировой политики». В 1919 г., выступив против вильсоновского идеализма, на основе которого США вступили в первую мировую войну, чтобы «положить конец всем войнам» и «спасти демократию для мира», Макиндер отмечал: «идеалисты являются солью земли», но «демократия несовместима с организацией, необходимой для войны против автократических режимов». При этом Макиндер сетовал на то, что политические моралисты вроде Вильсона «отказываются считаться с реальностями географии и экономики».
Он сформулировал свою позицию в ставшем известным тезисе: тот, кто контролирует Восточную Европу, контролирует хартленд; кто контролирует хартленд, тот контролирует мировой остров; кто контролирует мировой остров, тот контролирует весь мир. Поэтому, утверждал Макиндер, для предотвращения следующей мировой войны необходимо создать блок независимых стран, расположенных между Германией и Россией, для сохранения баланса сил на евразийском континенте.
В 1943 г., в разгар второй мировой войны редактор журнала "Форин аферс» пригласил престарелого Макиндера (тогда ему было уже 82 года) порассуждать относительно его идей в контексте тогдашнего положения в мире. В статье «Круглый мир и завоевание мира (peace)», написанной по этому поводу, Макиндер утверждал, что если Советский Союз выйдет из войны победителем над Германией, то он превратится в величайшую сухопутную державу на планете. Вместе с тем он подверг значительной ревизии свою первоначальную концепцию.
Теперь, по его схеме, хартленд включал помимо громоздкого массива суши северного полушария Сахару, пустыни Центральной Азии, Арктику и субарктические земли Сибири и Северной Америки. В этой схеме Северная Атлантика стала «средиземным океаном». Это пространство он рассматривал как опорную точку Земли, как регион, отделенный от другого главного региона — муссонных территорий Индии и Китая. По мере наращивания мощи этот регион, говорил Макиндер, может стать противовесом северному полушарию. Предложенную в статье версию Макиндер назвал «второй географической концепцией».
Несомненно, здесь автор отказался от прежнего жесткого дихотомического противопоставления сухопутных и морских держав. Это и не удивите но, если учесть, что в обеих мировых войнах континентальные и морские державы находились во взаимных союзах. Собственно говоря, англо-русская Антанта 1907 г. никак не укладывалась в рамки первоначальной концепции Макиндера. Тем более противоречила ей тройственная ось Берлин — Рим — Токио. А пребывание океанических держав США и Великобритании в антигитлеровской коалиции с континентальным Советским Союзом вовсе подрывало его конструкции.
Очевидно, что несмотря на различия между Мэхеном и Макиндером, которые делали упор соответственно на морскую и сухопутную мощь, они были едины в своих основополагающих позициях. Оба презрительно оценивали демократию и враждебно относились к свободной торговле и самому коммерческому классу. Мэхен мог одобрительно говорить об использовании морской торговли в качестве источника английской экономической мощи, но в его схеме именно контроль над морями играл решающую роль в восхождении и могуществе Британской империи. А Макиндер был убежден в том, что экономическая мощь государства никак не зависит от свободной торговли. По его мнению, классические теории разделения труда не только вредны, но и попросту опасны, поскольку свободная конкуренция на мировых рынках чревата войной.
Таким образом, с точки зрения как приверженности основополагающим принципам географического детерминизма, так и враждебности демократии и свободной торговле, т.е. тем принципам, которые составляют несущие конструкции современного миропорядка, оба исследователя принадлежали уходящей эпохе. В качестве основы своих экономических выкладок они брали меркантилизм, в то время как магистральным направлением развития мировой экономики XX в. стали свободная торговля и принятие все более растущим числом стран и народов рыночной экономики.
Определенный вклад в разработку проблем геополитики в последние годы внесли российские исследователи. В одной недавно вышедшей работе геополитика характеризуется как дисциплина, имеющая своим предметом «использование государствами пространственных факторов при определении и достижении политических целей». В этом контексте наиболее соответствующей нынешним реальностям представляется формулировка, предлагаемая К.В.Плешаковым. По его мнению, геополитика может быть «определена не просто как объективная зависимость внешней политики той или иной нации от ее географического местоположения, а как объективная зависимость субъекта международных отношений от совокупности материальных факторов, позволяющих этому субъекту осуществлять контроль над пространством».
Поставив задачу выяснить, «в чем данная научная дисциплина устарела и какие поправки на современность ей необходимы, как данная дисциплина могла бы, быть использована для удовлетворения конкретных российских государственных потребностей», К.Э.Сорокин пришел к выводу, что в ней существуют два раздела — «геополитика "фундаментальная", изучающая развитие геополитического пространства планеты, со своей, разумеется, точки обзора, и "прикладная", вырабатывающая принципиальные рекомендации относительно генеральной линии поведения государств или группы, государств на мировой сцене». Причем последнюю К.Э.Сорокин считает возможным именовать «геостратегией».
Очевидно, что такой подход позволяет выйти за традиционные чисто пространственные параметры, оторваться от пуповины географического детерминизма и разработать геополитику как самостоятельную политологическую дисциплину, призванную всесторонне исследовать основополагающие реальности современного мирового сообщества.
В целом соглашаясь с такой постановкой вопроса, главную проблему все же я вижу в том, чтобы решительно отмежеваться от традиционного понимания геополитики как дисциплины, призванной изучать исключительно или преимущественно пространственный аспект международных отношений и лежащий в основе этого подхода географический детерминизм, а также от трактовки геополитики как внешнеполитической стратегии, направленной на экспансию и достижение гегемонии с помощью военно-силовой политики.
Необходимо признать, что география и месторасположение государства имеют немаловажное значение для исторических судеб и перспектив любого государства или народа. Более того, в древнейший период истории человечества, когда природа в буквальном смысле слова продолжала диктовать людям формы жизнеустройства и хозяйственной организации, географический фактор играл определяющую роль в жизни людей и государств. Как писал Л.И.Мечников, «четыре древнейшие великие культуры, все зародились и развились на берегах больших рек. Хуанхэ и Янцзы орошают местность, где возникла и выросла китайская цивилизация; индийская, или ведийская, культура не выходила за пределы бассейнов Инда и Ганга; ассиро-вавилонская цивилизация зародилась на берегах Тигра и Евфрата — двух жизненных артерий Месопотамской долины; наконец. Древний Египет был, как утверждал еще Геродот, "даром" или "созданием" Нила».
При этом важно учесть, что география и месторасположение имеют множество аспектов — размеры и масштабы территории конкретного государства, место его расположения, топография, климат, условия для сельскохозяйственного производства, наличие природных ресурсов, доступ к морям и океанам и т.д. Эти аспекты определяют целый ряд параметров, которые указывают на потенциальные и реальные возможности государства, определяющие его место в мировом сообществе стран.
Как показывает исторический опыт, сама земля, территория государства составляет тот стратегический ресурс, который по значимости, возможно, превосходит все остальные ресурсы. Реальные размеры территориальных владений в той или иной форме и мере оказывают влияние как на характер, так и на основополагающие параметры интересов государства.
Сам ландшафт, степень плодородия почвы, природные ресурсы и т.д. непосредственным образом сказываются как на структуре и отдаче народного хозяйства, так и на плотности населения. Топография и климатические условия страны крайне важны для развития путей сообщения, размещения ресурсов и народнохозяйственной инфраструктуры, внутренней и внешней торговли. Положение относительно океанов и морей определяет близость или удаленность от важнейших рынков, центров силы и очагов конфликтов. Немаловажное значение для безопасности и национальных целей имеет также близкое окружение государства. Очевидно, что от географического положения зависит решение государством не только многочисленных внутриэкономических и внутриполитических, но также основополагающих внешнеполитических задач.
На протяжении всей истории, вплоть до недавнего времени, главная цель государств состояла в завоевании территорий для
реализации своих экономических интересов, безопасности и т.д.» будь то средствами империалистического подчинения одного народа другим или путем аннексии прилегающей территории. Со времени Вестфальского мира 1648 г. территориальные границы государств считались священными хранителями стабильности и жизнеспособности международной системы. Государства, особенно великие или мировые, во все времена руководствовались императивом расширения своего контроля над соседними странами и народами, а при возможности и над всей международной системой.
По этой причине теорию изменений в международной политике следовало бы назвать одновременно теорией империализма и территориальной экспансии. Вплоть до промышленной революции в условиях господства традиционной технологии и низкой производительности в сельском хозяйстве и промышленности то или иное государство могло увеличить свои богатство, мощь и власть лишь путем установления контроля над чужими территориями или завоевания других стран и народов. Фактически мощь и богатство государства во многом определялись размерами контролируемой им территории.
По-видимому, основные постулаты традиционной геополитики, особенно географический, пространственно-территориальный детерминизм в той или иной форме, применимы к реальностям евро(западно)центристского мира. И то с некоторыми существенными оговорками. Что касается современного мира, то начиная с конца второй мировой войны эти принципы безнадежно устарели.
Помимо всех прочих аспектов, которые подробно будут проанализированы в учебнике, необходимо учитывать, что условия среды, географическое месторасположение, которые несомненно оказывали существенное влияние, особенно в период до промышленной и научно-технической революций, на исторические судьбы и характер народов и стран, со временем изменялись, изменялась и их общественно-историческая роль. Как писал еще Р.Элизе в 1889 г., «океаны, которые являются в наше время орудием международного единения и путем торговых и идейных сношений, некогда вселяли в человечество только чувство ужаса и служили средством разъединения народов».
То же самое можно сказать о дальних расстояниях, преодоление которых в наше время с изобретением и широкомасштабным введением новейших средств транспорта, таких как скоростные поезда, авиация, ракетная техника, способная доставить в любую точку земного шара оружие массового уничтожения, стало просто рутинным делом. Очевидно, что влияние географического месторасположения на геополитику государства не может быть столь фатальным, каким оно было в период преобладания аграрного хозяйства или гужевого транспорта и в постиндустриальную эпоху при господстве информационной технологии и новейших средств транспорта и коммуникации.
