Стереотипы имеют важное значение в процессе оценки человеком социально-политических явлений и процессов, но играют двойственную, как позитивную, так и негативную роль. С одной стороны, стереотипы «экономичны» для сознания и поведения, они содействуют известному «сокращению» процесса познания и понимания происходящего в мире и вокруг человека, а также принятию необходимых решений.
С другой стороны, упрощая процесс социально-политического познания, стереотипы ведут к построению достаточно примитивного и плоскостного политического сознания – как правило, на основе многочисленных предубеждений, что подчас редуцирует социально-политическое поведение до набора простейших, часто неадекватных эмоциональных реакций. Безотчетные стандарты поведения играют негативную роль в ситуациях, где нужны полная и объективная информация, аналитическая ее оценка, принятие самостоятельного решения, осуществление сложного социально-политического выбора. За счет этого в массовом сознании обычно и складываются стереотипы, способствующие возникновению и закреплению предубеждений, неприязни к нововведениям, к самостоятельному мышлению и т. п.
В частности, это является большой проблемой прежде всего для межнациональных отношений, в сфере которых широко распространены этнические стереотипы, строящиеся на основе ограниченной информации об отдельных представителях той или иной этнической группы и ведущие к предвзятым выводам и заключениям относительно всей группы, к неадекватному поведению в отношении нее.
Известны два основных истока формирования стереотипов.
С одной стороны, это достаточно ограниченный индивидуальный или групповой прошлый опыт и ограниченная информация, которыми располагают люди в повседневной обыденной жизни, а также некоторые специфические явления, возникающие в сфере межличностного общения и взаимодействия – субъективная избирательность, влияние установок, слухов, эффектов «ореола», первичности, новизны и т. п. Отсюда второстепенность, случайность некоторых аспектов стереотипов.
С другой стороны, важным источником формирования стереотипа является целенаправленная деятельность средств массовой информации и политической пропаганды. Законы массовой коммуникации требуют усредненно-обобщенного, стереотипизированного общения: сам акт трансляции, например, некой политической идеи на массовое сознание возможен только в форме определенных стереотипов. Процесс тиражирования социально-политической информации, имеющий целью вызвать в сознании и политическом поведении людей сколько-нибудь однородную, стереотипную реакцию, возможен только посредством использования информационных стереотипов, вызывающих, в свою очередь, соответствующие психологические и поведенческие стереотипы у реципиентов.
Как правило, доминирующими в структуре стереотипа являются эмоционально-чувственные и оценочные составляющее, диктующие определенное отношение к социально-политическим явлениям (например, стереотип «дружественного народа» никто никогда не спутает со стереотипом «правящей клики», «империю зла» – с «оплотом демократии» и т. д.). Когнитивные составляющие стереотипа обычно отличаются тем, что информация, на которой основаны последние, соотносится не с соответствующим объектом, а, главным образом, с другими знаниями, наличие которых предполагается у человека, но которые, в свою очередь, скорее всего оказываются ложными. Например, информационные составляющие стереотипа «типичного представителя» той или иной национально-этнической группы требуют соотнесения не с тем знанием, которое получает человек, знакомясь с реальным представителем этой группы, а с тем абстрактным знанием «о них вообще», которое заложено многими предыдущими стереотипами.
Обычно структура стереотипа включает центр, «стержень» и «периферию». Как правило, в центре такого образа располагаются один-два наиболее заметных, ярких, эмоционально воспринимаемых признака (например, для этно-политических стереотипов это черты внешности – цвет кожи, форма глаз, размер носа, цвет волос, или одежды (тюбетейка, халат, кепи-«аэродром»); для социально-политических – символы: флаг, герб, значок, отлитый в лозунг девиз, афоризм, программная фраза, с которыми напрямую связывается «периферия» – те или иные черты характера и поведения (стереотип человека), свойства явления, истоки и последствия события или процесса.
Механизм действия стереотипа заключается в том, что «узнавая» по внешним приметам в реальной жизни объект или явление, люди автоматически домысливают, добавляя в своем восприятии в отношении них те характеристики «периферии», которые им навязываются (услужливо «подсказываются») устоявшимся стереотипом. После этого следует вывод, определяющий социально-политическое поведение человека. Например, увидев субъекта определенной наружности, легко «вспоминается» манера поведения похожих личностей, скажем, на рынке, что ведет к «естественному» заключению: с ним надо «держать ухо востро». В социально-политическом отношении избирательные кампании в СССР 1989—1990 гг. отчетливо показали: достаточно кандидату было произнести своего рода «пароль», предъявить некий «опознавательный знак» в виде слова «демократ» или некоторых других ключевых для данного стереотипа слов (а подчас обходилось и без слов — достаточно было, скажем, появиться в майке с надписью «Вся власть советам!», «Перестройка» и т. п.), как почти автоматически вызывалось решение электората голосовать за данного кандидата. И наоборот: близость к официальным структурам и наличие соответствующих признаков приводили в действие стереотипы «стагната» и «партократа», гарантируя отрицательное голосование.
Стереотипы представляют собой мощнейшее средство манипулирования сознанием отдельных индивидов, групп и масс в политике. С этой точки зрения, содержательно стереотип можно определить как постоянно декларирующиеся и навязывающиеся людям стандартные единообразные способы осмысления и подходы к социально-политическим явлениям, объектам и проблемам, как общественно-политические каноны и «истины» – нормы, ценности и эталонные образцы политического поведения, постоянно повторяемые и используемые политической элитой, поддерживаемые и распространяемые массовыми информационно-пропагандистскими средствами, подкрепляемые карательными органами в целях удержания основной массы членов общества в единообразном нормативно-послушном состоянии. В содержательном отношении, совокупность подобных стереотипов составляет идеологию или идейно-политическую основу данного общества. Согласно манипулятивно-идеологической точки зрения, стереотипы делятся на «истинные» (обычно, «наши») и «ложные» (как правило, «не наши», поддерживающие противоположно ориентированную в идеологическом отношении социально-политическую систему).
Социально-политические системы различаются по степени стереотипизации сознания и поведения людей. Если в условиях тоталитарного общества набор стереотипов предельно узок, следование ему строго обязательно, а отклонения жестко и неотвратимо наказуемы, то в демократическом обществе допускается значительно большая степень свободы. В условиях последнего происходит своеобразная плюрализация стереотипов, за счет чего достигается значительное освобождение человека от необходимости и обязательности единообразного послушания. Тем самым, не избавляясь от стереотипов полностью (это практически невозможно, ибо противоречит человеческой природе и закономерностям функционирования психики), достигается высвобождение творческих возможностей человеческого восприятия, мышления и, в конечном счете, всей деятельности. Проявляясь в плюрализации форм политической жизни и деятельности, это в свою очередь усиливает процесс дестереотипизации социально-политической системы и способствует ее дальнейшему развитию.
С политико-психологической точки зрения, процесс демократизации и перехода от тоталитарного общества к иным, более свободным формам социально-политической организации достигается двумя путями, Во-первых, это достигается посредством целенаправленного разрушения или самораспада единого стереотипа (например, «общенародного» или даже общегруппового – типа национально-этнического, классового, партийного и т. п.). Во-вторых, это достигается разрушением «общего» интереса, подчиняющего себе каждого отдельного человека, и укоренение ценности индивидуальных интересов и, соответственно, индивидуально-личных взглядов в политике. В результате этого распада, в идеале, возникает модель общества как действительно само организующегося сообщества индивидов, состоящего из людей с максимально высоким уровнем развития политического сознания и поведения, способных на самостоятельный осознанный социально-политический выбор.
Для оценки возможностей «одухотворения» политики следует учитывать и то, что в политике объективно существует «зона» инертная к культурным ценностям – это, как правило, сфера политических технологий. Например, пропорциональная или мажоритарная технология выборов сама по себе достаточно «равнодушна» к тому, насколько «человечны отношения» между участниками избирательных компаний в том или ином обществе, здесь важнее их компетентность, информированность и т. п. Поэтому для выяснения потенциала окультуривания политики следует очертить сферу, где максимально возможно их «пересечение», проникновение культуры в политику, возникновение условий для проявлений духовности. Тогда мы и будем говорить о том, что обозначают термином политическая культура.
Многие исследователи феномена политической культуры полагают, что высшие духовные ценности могут проявляться в политической деятельности только опосредовано – через систему норм морали и права.
Право в политике выступает неким компромиссом силы и справедливости, конечно при условии, что содержание правовых норм предполагает хотя бы «минимум нравственности». По сути, политическая культура и есть совокупность политико-правовых норм, включающих в себя ценностное содержание, реально влияющих на характер политических отношений.
Суть правового государства в ценностном плане довольно часто сводят к ограничению деятельности государства правом, в котором выражается власть суверенного народа. Главенство права над государством, – важное условие обуздания группового или личного произвола со стороны тех, кто находится на вершине «политического Олимпа».
Список использованной литературы
1. Бажанов В.А. Посткоммунистическая демократия и ее исторические особенности в России // Полис. 2002. № 2.
2. Бурлацкий Ф.М., Галкин А.А. Современный Левиафан. – М., 1985.
3. Вятр Е. Социология политических отношений /Пер. с польск. Под ред. Ф.М. Бурлацкого. – М.: Прогресс, 1979.
4. Ольшанский Д.В. Социальная психология «винтиков». // Вопросы философии. 1989. № 8. С. 91-103.
5. Шерковин Ю.А. Психологические проблемы массовых информационных процессов. – М.:Наука, 1973.
6. Одайник В.Д. Психология политики. – М.: Академия, 1996.
7. Политическая социология. Под ред. В.Иванова. – М.: 2000. 476 с.
8. Панарин А.С. Философия политики. – М.: Гардарики, 1999.
Страницы: 1, 2
