Для всех вышеперечисленных стран постепенность и последовательность демократических изменений обеспечила в дальнейшем их политическую стабильность.
Во-вторых, циклическая модель. Выделение этой модели первоначально было основано на обобщении опыта стран Латинской Америки. Во многих из этих государств были сделаны первые попытки перехода к демократии еще в XIX веке, сразу же после освобождения от испанского колониального господства. Однако в большинстве латиноамериканских стран стабильных демократических режимов так и не сложилось. Часто демократическое правление прерывалось военными переворотами и установлением военных диктатур, но нередки были и случаи авторитарного перерождения гражданских режимов. Периоды авторитаризма сменялись периодами демократизации и наоборот. Такое циклическое развитие было следствием того, что переход к демократии в странах Латинской Америки не подкреплялся адекватными социально-экономическими и социокультурными факторами. Начиная с 60-х годов XX века печальный латиноамериканский опыт повторяли многие вновь возникающие государства Азии и Африки, в которых периоды демократического и авторитарного правления постоянно сменяли друг друга.
В-третьих, диалектическая модель, имевшая место в Германии и Италии, а также в Испании, Португалии и Греции. Всем этим странам удалось в свое время довольно далеко продвинуться по пути политической модернизации. Однако демократические изменения не стали необратимыми. Победившие в этих странах тоталитарные и авторитарные политические режимы перечеркнули развитие демократических институтов. Происшедшее впоследствии возвращение к демократии можно рассматривать как "отрицание отрицания", поэтому подобный путь демократического развития и получил название "диалектического".
Обобщение опыта перехода к демократии многих стран мира позволяет сделать вывод о существовании трех основных этапов такого перехода:
1) кризис авторитарного режима и его либерализация;
2) установление демократии;
3) консолидация демократии. Кризис авторитарного или тоталитарного режима может наступить вследствие резкого снижения уровня его легитимности. Причинами такой делегитимации, как показывает историческая практика, являются потеря по какой-либо причине харизматического лидера, массовое разочарование населения в господствующей идеологии, что часто связано с неэффективностью авторитарной или тоталитарной власти. В ситуации кризиса режима разворачивается борьба между представителями "жесткой" и "мягкой" линий. Первые стремятся сохранить существующий режим, в том числе и с помощью репрессий, вторые считают необходимым снимать напряжение путем уступок и частичных реформ. Победа сторонников "мягкой" линии открывает дорогу либерализации режима. В данном случае под либерализацией понимается предоставление гражданам некоторых прав и свобод, введение элементов так называемой "ограниченной демократии". Желая сохранить свою власть, правящая элита старается придать политическому режиму внешнюю респектабельность. В результате либерализации возникают условия для усиления активности и повышения роли гражданского общества (если оно уже сформировалось). Либерализация означает также дальнейшую эрозию и разложение авторитарного (тоталитарного) режима и постепенный переход к следующему этапу - установлению демократии.
Основными составляющими процесса установления демократии являются формирование конкурентной партийной системы, с одной стороны, и демократическая институализация механизмов государственной власти, с другой стороны. На этапе установления демократии закладываются конституционные основы новой политической системы. Однако для того, чтобы происшедшие перемены стали необратимыми, необходим следующий, третий этап - этап консолидации демократии. На этом этапе осуществляется окончательная легитимация демократических институтов, происходит адаптация общества к новым механизмам политической власти.
На основе обобщения опыта перехода к демократии в различных странах и регионах политологи сделали следующие выводы о закономерностях такого перехода: существует органическая и неразрывная связь между рыночной экономикой и политической демократией; для перехода к демократии необходим определенный уровень технологического, социокультурного и социально-экономического развития; социальной базой демократизации является занимающий ведущее положение в обществе средний класс; становление демократии невозможно без формирования гражданского общества.
4. "Третья волна демократизации" и теории демократического транзита
С середины 70-х годов стал набирать силу глобальный процесс крушения антидемократических режимов, охвативший практически все континенты и регионы земного шара. Этот процесс С. Хантингтон назвал "третьей волной демократизации". "Первая волна демократизации", по его мнению, охватывала период более чем в сто лет с 1820 по 1926 годы и коснулась многих стран европейского и американского континентов. С 1926 года - года окончательного утверждения фашистской диктатуры Муссолини в Италии, начинается возвратная или "реверсивная" волна, характеризующаяся сокращением числа демократий и увеличением числа тоталитарных и авторитарных политических режимов. С 1942 года, то есть с переломного момента второй мировой войны, начинается "вторая волна демократизации", продолжавшаяся, по мнению Хантингтона, до 1962 года. Затем вновь следует откат, ознаменованный длинной цепью военных переворотов в латиноамериканских, азиатских, африканских и даже европейских (Греция, 1967 год) странах. "Третья волна демократизации" начинается с демократических перемен сначала в странах Южной Европы (Испания, Португалия, Греция), а затем в странах Латинской Америки и Восточной Азии.
Кульминацией "третьей волны демократизации" стало крушение на рубеже 80-90 годов казавшихся незыблемыми коммунистических режимов в Советском Союзе и странах Центральной и Восточной Европы. С этого момента процессы посткоммунистического развития становятся основным объектом изучения оформившейся в относительно самостоятельную научную дисциплину транзитологии.
Первоначально проблемы становления демократических режимов в бывших социалистических странах исследовались на основе традиционных для теории политической модернизации и транзитологических концепций подходов. Перспективы утверждения в посткоммунистических странах новых экономических и политических институтов оценивались исходя из опыта посттоталитарного и поставторитарного развития Германии, Италии, стран Южной Европы, Латинской Америки.
Со временем мнения западных политологов, изучающих посткоммунистические переходные процессы, разделились. Одни, в их числе, например, такие известные ученые как А. Лейпхарт, А. Степан и Ф. Шмиттер, считают, что процессы, происходящие сегодня в странах Восточной Европы и на постсоветском пространстве, при всей их специфике, являются все же аналогом процессов и событий, имевших место в других регионах, затронутых "третьей волной демократизации". Сформировалась и иная точка зрения. Американский политолог С. Терри считает, что проблемы, стоящие перед посткоммунистическими странами, имеют, как минимум, пять отличий от проблем в странах, ранее осуществивших переход от тоталитаризма и авторитаризма к демократии. Первое отличие связано с тем, что в посткоммунистических странах пытаются одновременно создать рыночную экономику и плюралистическую демократию. До сих пор ни одна авторитарная или тоталитарная система не знала такой степени огосударствления экономики, как в коммунистических государствах. Стремление одновременно сформировать рыночное хозяйство и стабильную демократическую систему порождает внутреннюю противоречивость посткоммунистического перехода. Хотя в длительной исторической перспективе демократия и рынок взаимодополняются и укрепляют друг друга, на нынешнем этапе реформирования бывших социалистических государств они вступают между собой в конфликт. Он происходит по следующей схеме: радикальные экономические реформы приводят к серьезному снижению жизненного уровня населения, тяготы начального этапа перехода, к рынку порождают политическую нестабильность, которая затрудняет создание правовых и институциональных основ дальнейших экономических реформ, мешает привлечению иностранных инвестиций, способствует продолжению экономического спада, а экономический спад, в свою очередь, усиливает политическую напряженность в обществе. Второе отличие также касается социально-экономической сферы, В странах, находившихся на более низком уровне экономического и индустриального развития, при переходе к демократии стояла задача создания новых отраслей народного хозяйства. А посткоммунистические государства столкнулись с необходимостью полного демонтажа значительной части уже существовавших секторов промышленности при одновременной радикальной перестройке и модификации многих производств.
Третье отличие связано с высокой этнической неоднородностью посткоммунистических стран. Это приводит к распространению националистических настроений. Национализм в любых его формах, как правило, плохо совместим с демократией, поскольку подчеркивает превосходство одних наций над другими, тем самым раскалывая социум по этнонациональному признаку и препятствуя возникновению подлинного гражданского общества.
Четвертое различие между посткоммунистическими и поставторитарными переходными процессами С. Терри связывает с проблематикой гражданского общества. С ее точки зрения, применение этого понятия к сегодняшним реальностям Восточной Европы и бывшего СССР вообще весьма сомнительно. Гражданское общество предполагает не только существование автономных от государства политических и общественных организаций, но и их способность взаимодействовать в определенных границах. Без наличия таких институционально оформленных границ, без готовности общественных групп и лидеров следовать общепринятым правилам игры возможен паралич политической системы. В посткоммунистических странах существуют серьезные препятствия на пути формирования реального гражданского общества. С одной стороны, в большинстве этих стран до установления коммунистических режимов существовали лишь элементы гражданского общества, весьма далекие от его зрелых форм. С другой стороны, реальная политическая практика, оппозиционных групп и политический опыт последних лет коммунистической власти не способствовали формированию представлений о политике как "искусстве возможного". Политическая жизнь фрагментарна и излишне персонализирована, конфронтация здесь по-прежнему преобладает над компромиссом, а электорат пребывает в состоянии отчуждения и замешательства.
Пятое отличие посткоммунистического развития С. Терри видит в международных условиях. Они менее благоприятны, чем были для Германии и Италии в послевоенные годы, или для южноевропейских стран в 70-е. Сегодня посткоммунистические страны не получают должной помощи и поддержки.
С точки зрения другой американской исследовательницы В. Барнс, в Восточной Европе, в отличие, например, от Латинской Америки, речь идет не о возвращении к демократии. На Востоке правовое государство и другие демократические институты не восстанавливаются, как это было в других странах, а создаются практически заново. Аналогичная ситуация и в сфере экономики, где рождается новая система, а не модифицируется уже существовавшая.
Первоначальные представления о сроках и этапах переходного процесса в посткоммунистических странах базировались на опыте предшествующих поставторитарных переходов, для таких относительно развитых в промышленном отношении стран, какими были государства Восточной Европы и СССР, предсказывалась возможность достаточно быстрого перехода к рыночной экономике к стабильной демократии. С позиций прежних транзитологических концепций, этот переход должен был состоять из двух основных этапов - перехода, к демократии" и "консолидации демократии". На основе накопленного практического опыта экономических и политических реформ в бывших социалистических странах прежние выводы в последнее время уточняются. Американский политолог Л. Шин называет четыре этапа трансформации посткоммунистического общества:
