Николо Макиавелли понимал политику как совокупность средств, которые необходимы для того, чтобы прийти к власти и полезно использовать её. Также некоторые ученые отождествляли политику со стратегией действий для достижения поставленных целей. Современное понимание политики многозначно. Чтобы понять какой смысл Макс Вебер вкладывал в данные термины, и отличаются ли они от принятых ныне, проанализируем его работу «Политика как призвание и профессия» и сравним его понимание с современным. Так, Макс Вебер говорил, что «политика имеет чрезвычайно широкий смысл и охватывает все виды деятельности по самостоятельному руководству. Говорят о валютной политике банков, о дисконтной политике Имперского банка, о политике профсоюза во время забастовки; можно говорить о школьной политике городской и сельской общины, о политике управления руководящей корпорацией, наконец, даже о политике умной жены, которая стремится управлять своим мужем»[2]. Политика, по его словам, означает стремление к участию во власти или к оказанию влияния на распределение власти, будь то между государствами, будь то внутри государства между группами людей, которые оно в себе заключает. В сущности, такое понимание соответствует и словоупотреблению. Кто занимается политикой, тот стремится к власти: либо к власти как средству, подчиненному другим целям, либо к власти ради нее самой, чтобы наслаждаться чувством престижа, которое она дает. Вот как современные учебники по политологии определяют политику: « Политика – это сфера деятельности групп, партий, индивидов, государства, связанная с реализацией общезначимых интересов с помощью политической власти». Таким образом, можно говорить, что любые политические союзы, в том числе и государство – это отношения господства людей над людьми. Что же говорит Вебер о государстве? И есть ли в его понимании расхождения с принятыми в то время воззрениями.
Правовое государство Вебер предпочитает называть нетрадиционным: оно выступает у него как легальное господство. Прежде чем выяснить, почему это так, посмотрим внимательнее, что представляет собой этот тип господства. Вебер, кладет в основу легального господства целерациональные действия, то есть соображение интереса. В своем чистом виде, стало быть, легальное господство ценностного фундамента не имеет. Не случайно и осуществляющая этот тип господства бюрократическая машина должна служить исключительно интересам дела. Важно отметить, что отношения господства в "рациональном" государстве рассматриваются Вебером по аналогии с отношением в сфере частного предпринимательства.
Политическая позиция Вебера, так же как и его теория господства, представляла собой существенный отход от позиций классического либерализма, теоретически представленного в Германии, в частности, неокантианцами. Теоретически это отход, как нам представляется, наиболее ярко выявился в рассмотрение им правового буржуазного государства как образования чисто функционального, нуждающегося в легитимировании со стороны внешних по отношению к нему "ценностей".
С одной стороны, Вебер выступает как представитель рационалистической традиции. Это сказывается как на его методологии, ориентирующейся на сознательное, субъективно мотивированное индивидуальное действие, так и на его политических взглядах: политические статьи и выступления Вебера с 90-х годов прошлого века направлены против аграрного консерватизма и идеологии немецкого юнкерства, которой Вебер противопоставляет буржуазно- либеральную позицию.
Сам Вебер не двусмысленно указал на связь понятия рациональности с важнейшей для него ценностью- свободой - в своей полемике с Рошером, Книсом и Майером. Человек тем свободнее, чем рациональнее его действие, т.е. чем яснее он сознает преследуемую цель и чем сознательнее избирает адекватные ей средства.
В политическом плане это сказывается в отходе немецкого социолога от классического либерализма. Этот свой отход Вебер наметил, прежде всего, при рассмотрении проблем политической экономии. Политэкономия, по его мнению, не может ориентироваться ни на этические, ни на производственно-технические идеалы - она может и должна ориентироваться на идеалы национальные. Нация выступает у Вебера и как важнейшая политическая ценность. Правда, нужно сказать, что его "национализм" не носил такого характера, как у немецких консерваторов (например, идеи о господстве одной нации). Его идеалом было сочетание политической свободы и национального могущества. Кстати, соединение политического либерализма с националистическими мотивами вообще характерно для Германии, и здесь Вебер, пожалуй, не составляет исключения; однако он дает идеям "национализма" несколько иное обоснование, чем немецкий либерализм XIX в.
3. Политика как призвание.
Приступим к рассмотрению основного вопроса моей курсовой - кто такие политики по призванию и по профессии. В своей работе я не стану рассматривать вопросы, относящиеся к тому, какую политику следует проводить, какое, таким образом, содержание следует придавать своей политической деятельности. Они не имеют никакого отношения к общему вопросу: что может означать политика как призвание и профессия. Как оказалось в ходе изучения творения Макса Вебера разделить данные понятия не так то просто, ведь политик – профессионал может быть и политиком по призванию, чувствовать себя в политике на «своем месте». Однако, это осуществимо, и я бы хотела понять, как смотрел на этот вопрос Макс Вебер. Рассмотрим сначала «призванных политиков». Как я уже говорила выше, государство, равно как и политические союзы, исторически ему предшествующие, есть отношение господства людей над людьми, опирающееся на легитимное (то есть считающееся легитимным) насилие как средство. Таким образом, чтобы оно существовало, люди, находящиеся под господством, должны подчиняться авторитету, на который претендуют те, кто теперь господствует. Когда и почему они так поступают? Какие внутренние основания для оправдания господства и какие внешние средства служат ему опорой?
Как я уже говорила выше - имеется три вида причин подчинения, то есть оснований легитимности. Во-первых, это авторитет «вечно вчерашнего: авторитет нравов, освященных исконной значимостью и привычной ориентацией на их соблюдение, - «традиционное» господство, как его осуществляли патриарх и патримониальный князь старого типа. Это можно назвать «привычкой» постоянно кому – либо подчиняться, связанной с убеждением в том, что «господин (государь, патриарх) лучше знает, что надо делать, тем более правители всегда были, и управляли». Далее, авторитет неординарного личного дара (Gnadengabe) (харизма), полная личная преданность и личное доверие, вызываемое наличием качеств вождя у какого-то человека: откровений, героизма, ума и других, - харизматическое господство, как его осуществляет пророк, или – в области политического – избранный князь-военачальник, или плебисцитарный властитель, выдающийся демагог и политический партийный вождь. «Народ, не заслуживший законного государя, не сумеет иметь его, не сумеет служить верою и правдою и предаст его в критическую минуту"[3]. Наконец, господство в силу «легальности», в силу веры в обязательность легального установления и деловой «компетентности», обоснованной рационально созданными правилами, то есть ориентации на подчинение при выполнении установленных правил – господство в том виде, в каком его осуществляют современный «государственный служащий» и все те носители власти, которые похожи на него в этом отношении. В данном случае люди понимают, что для совместного существования и нормального функционирования их общества необходимо верховное управление. Они сами выбирают или признают своего лидера, вверяя ему управление государством, обществом, и.т.д.
Так какой же политик «призван» господствовать? В господстве, основанном на преданности тех, кто подчиняется чисто личной «харизме» «вождя», по мнению Макса Вебера, корениться мысль о призвании в его высшеем выражении. Преданность харизме пророка или вождя на войне, или выдающегося демагога в народном собрании или в парламенте как раз и означает, что человек подобного типа считается внутренне «призванным» руководителем людей, что последние подчиняются ему не в силу обычая или установления, а потому, что верят в него. Правда, сам «вождь» живет своим делом, «жаждет свершить свой труд», если только он не ограниченный и тщеславный выскочка. Именно к личности вождя и ее качествам относится преданность его сторонников: апостолов, последователей, только ему преданных партийных приверженцев. Однако и сам вождь, помимо обладания исключительными возможностями и качествами, должен поддерживать веру в него в своих подопечных. Он должен быть умелым стратегом, чтобы искусно сочетать выполнение их различных требований, должен хорошо знать историю, чтобы анализировать ошибки прошлого и не повторять их, а при необходимости использовать исторический опыт при решении насущных проблем. Он должен уметь видеть нужды своих подопечных, вовремя наградить или поощрить выдающихся, наказать провинившихся. Ему необходимо постоянно совершенствоваться, иначе, если он зациклится в одном положении, он рискует потерять поддержку и веру в него своих подчиненных. «Успех вождя полностью зависит от функционирования подвластного ему человеческого аппарата»[4].
Любое господство как предприятие, требующее постоянного управления нуждается, с одной стороны, в установке человеческого поведения на подчинение господам, притязающим быть носителями легитимного насилия, а с другой стороны, — посредством этого подчинения — в распоряжении теми вещами, которые в случае необходимости привлекаются для применения физического насилия: личный штаб управления и вещественные средства управления.
Штаб управления, представляющий во внешнем проявлении предприятие политического господства, как и всякое другое предприятие, прикован к властелину, конечно, не одним лишь представлением о легитимности, о котором только что шла речь. Его подчинение вызвано двумя средствами, апеллирующими к личному интересу: материальным вознаграждением и социальным почетом. Теперь все государственные устройства можно разделить в соответствии с тем принципом, который лежит в их основе либо этот штаб — чиновников или кого бы то ни было, на чье послушание должен иметь возможность рассчитывать обладатель власти — является самостоятельным собственником средств управления, будь то деньги, строения, военная техника, автопарки, лошади или что бы там ни было, либо штаб управления «отделен» от средств управления в таком же смысле, в каком служащие и пролетариат внутри современного капиталистического предприятия «отделены» от вещественных средств производства. То есть, либо обладатель власти управляет самостоятельно и за свой счет, организуя управление через личных слуг, или штат иных чиновников, или любимцев и доверенных, которые не обязательно собственники (полномочные владетели) вещественных средств предприятия, но направляются сюда господином, либо же имеет место прямо противоположное.
Современное государство есть организованный по типу учреждения союз господства, который внутри определенной сферы добился успеха в монополизации легитимного физического насилия как средства господства и с этой целью объединил вещественные средства предприятия в руках своих руководителей, а всех функционеров с их полномочиями, которые раньше распоряжались этим по собственному произволу, экспроприировал и сам занял вместо них самые высшие позиции.
Вывод к данной главе можно сделать такой: политик по призванию – тот, кто готов всем пожертвовать ради своего дела, подопечных, государства. Он в силу личных качеств, знаний и умений смог стать руководителем. А также он обладает рядом качеств и способностью к совершенствованию, которые помогают ему оставаться у власти. Однако он постоянно должен быть «в тонусе», иначе может упустить нити управления из своих рук и быть свергнутым, потому как политическая ситуация непостоянна и непрерывно изменяется.
