Разрушение сложившейся политической системы в СССР происходило параллельно с возникновением и развитием этнополитической напряженности и конфликтности. В России этот процесс имел определенную специфику, которая определяется историческим и этнокультурным своеобразием ее регионов.
Причинами этнонациональных конфликтов могут быть социологические, связанные с анализом этнических характеристик основных социальных групп общества или этнической стратификацией - неравномерным распределением национальных групп по различным ярусам общественной иерархии и соответственно неравными возможностями доступа к благам и социальным ресурсам, и политологические, основанные на трактовке роли элит в мобилизации этнических чувств, в обострении межэтнической напряженности и эскалации ее до уровня открытого конфликта. Именно вопрос о власти, о стремлении местных элит к ее обладанию, о связях власти с материальными вознаграждениями в форме обеспечения доступа к ресурсам и привилегиям, возможность молниеносных карьер, удовлетворения личных амбиций является ключевым для понимания причин роста этнического национализма, межэтнических конфликтов и обращения местных элит к национал-популизму.
Углубление экономической разрухи, нарастание социальной напряженности, политическая борьба, крушение прежних идеологических ориентиров и появление суррогатов, коррумпированность старых и новых бюрократических структур, паралич власти в центре и на местах, то есть разрушенность старого и отсутствие нового - вот общие черты конфликтов на этнической почве.
Деструктивность этих конфликтов очевидна: подрывается хрупкая стабильность посттоталитарных обществ, растрачиваются силы и ресурсы, необходимые для экономических преобразований, расширенно воспроизводятся антидемократические тенденции в общественной жизни.
Как показывает история, межнациональные коллизии во многих полиэтнических странах по своим масштабам, продолжительности и интенсивности значительно превосходили классовые и иные типы социальных конфликтов. Национальные трения существовали и будут существовать до тех пор, пока сохранятся национальные различия. Многонациональное общество изначально менее стабильно, чем этнически однородное общество, и суть национального вопроса сводится к тому, какая из двух противоположных тенденций - центробежная или центростремительная - возьмет верх и окажется доминирующей.
Американский специалист по правам человека Э. Клайн убежден в том, что права меньшинств, включая этническое групповое право на сохранение национальной культуры, являются фактором обуздания власти национальных государств; признание прав меньшинств не должно служить для государств, этнических групп и иных образований предлогом для нарушения или принижения индивидуальных гражданских прав, предусмотренных Пактом о гражданских и политических правах; если самоопределение народа приводит к ситуации, представляющей очевидную опасность для жизненных интересов других народов, оно может быть отложено или его условия могут быть модифицированы, а в экстремальных случаях решение о нем может быть отменено; отделение не должно быть первым рассматриваемым вариантом при разрешении проблем этнического плюрализма, поскольку оно часто приводит к насилию и к болезненным нарушениям в экономической и социальной сферах.
Если государство демократическое, то возникающие в нем конфликты сопровождаются структурными изменениями самой политической системы государства, а если авторитарное - усилением репрессий и зажимом движений, что приводит к новым узлам напряженности.
Особенно трудноразрешимой проблемой для новых режимов является та, которая предусматривает политические права этнических групп. Профессор социологии Гумбольдтского университета К. Оффе предложил следующие: метод убеждения общественности, торга при закрытых дверях, использования президентских прерогатив, вмешательства наднациональных акторов.
Урегулирование этнополитических проблем представляется также возможным эволюционными методами. Ужасы этнического конфликта и гражданской войны или страх перед возможностью такого поворота событий могут быть столь велики, что полностью подорвут доверие к националистическим элитам со стороны их избирателей. Массовое сопротивление разорению страны и страданиям способны породить общее осознание того, что нынешний конфликт, война и репрессии создадут историческое оправдание для эскалации конфликта и превращения его в перманентный.
Другой эволюционный путь может заключаться в успешном проведении экономических реформ. Выгоды, которые получат в результате проведения экономических реформ немногие, и относительные потери и утрата уверенности в завтрашнем дне, которые падут на долю большинства, могут способствовать изменению структуры конфликта, поскольку при таком повороте событий объединение, строящееся по профессиональным и классовым признакам, станет более насущно необходимым и актуальным, чем объединение, основанное на этнических различиях. В конечном итоге эти разнообразные линии общественных расколов начнут пересекаться, тем самым нейтрализуя друг друга. В итоге этнические споры будут постепенно уступать спорам материальным, а именно проблемам прав и распределения.
Кроме политического и экономического путей стабилизации этнополитического процесса может быть использован путь культурной модернизации. Он заключается в изменении такого положения дел, когда принадлежность человека к определенной этнической группе составляет сущность его идентичности, чтобы перейти к ситуации многообразия идентичностей - в ней и сам человек и другие люди, с которыми он связан, в зависимости от конкретных условий считают особо значимыми либо его свойства и качества как человеческого существа, либо его идентичность как члена национальной, профессиональной, этнической или религиозной общности.
К числу мер, ведущих к разрешению этнических противоречий, можно отнести: передачу существенной доли власти этнорегиональным территориям; принятие избирательных законов, стимулирующих межэтнические переговоры; создание условий для роста благосостояния экономически неблагополучных меньшинств.
Когда этнические группы требуют определенной доли должностей в государстве (и определенной доли государственных средств) в соответствии с долей в населении, этнополитика переходит в долевой национализм, который претендует не на территориальное господство, а на господство в первую очередь над подвижными общественными финансовыми средствами.
Демократия и национализм - плоды народного суверенитета, между ними нет непреодолимого противоречия. Тем не менее они нуждаются в сознательном политическом и правовом компромиссе, которого каждый раз и в каждой конкретной ситуации необходимо добиваться заново.
Можно выделить следующие основные стадии процесса федерализации нового российского государства:
1. "Парад суверенитетов" (1990-1991 гг.), когда автономные республики в составе России объявили о своем государственном суверенитете и остро встал вопрос об их взаимодействии с Москвой.
2. Разработка и подписание Федеративного договора (август 1991 г. - март 1992 г), позволившего на время снять опасность дальнейшей суверенизации, выходящей за рамки федерального принципа.
3. Рост противоречий между Президентом и Верховным Советом в борьбе за регионы (декабрь 1992 г. - октябрь 1993 г), когда остро встал вопрос о равноправии субъектов федерации и создалась возможность формирования федерации "снизу".
4. Десоветизация органов власти и принятие Конституции РФ (октябрь 1993 г. - декабрь 1993 г), закрепившей основы федерации в России.
5. Формирование новых органов власти субъектов федерации, подписание Договора о гражданском согласии и договоров с рядом республик и областей, обеспечивших им реализацию нескольких дополнительных прав (1994-1999 гг.).
6. На место былой рыхлости и неупорядоченности приходит иерархическая конструкция, где сохранение полицентричности сочетается с нарастающим неравноправием властных центров, а в отношениях между Москвой и субъектами Федерации на первый план постепенно выходит принуждение.
В соответствии с Конституцией федеративное устройство Российской Федерации "основано на ее государственной целостности, единстве системы государственной власти, разграничения предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Федерации, равноправии и самоопределении народов в Российской Федерации" (статья 5. п. З).
В Конституции Российской Федерации речь идет о формировании в России федеративных институтов и отношений, основанных на принципе самоопределения народов. Под самоопределением понимается свобода каждого народа жить по собственным законам, под управлением избранных им самим властных структур, распоряжаться своей судьбой по своему усмотрению, при этом не нанося ущерба свободе и законным интересам других народов. В Основном Законе отсутствует право выхода из состава федерации.
Переход от унитаризма к подлинному федерализму был сделан подписанием 31 марта 1992 года Федеративного договора. Главный смысл договора состоит прежде всего в том, что в нем намечена установка на отказ от гибридного характера Российской Федерации, в которой уживались одновременно федеративные и унитарные принципы. Так, в нем наряду с республиками в составе России и автономными образованиями статус субъектов федерации получили края, области, Москва и Санкт-Петербург, которые, приобретая элементы государственности и тем самым повысив свой статус, вступают в соответствующие федеративные отношения с Москвой.
Кроме того, Россия объявлена не договорной, а конституционной федерацией, в которой распределение властных полномочий целого и его составных частей зафиксировано в конституции и не предусмотрено право выхода из нее того или иного образования. Не случайно в последнем абзаце договора записано, что республики, не подписавшие его, из федерации не выбывают и "регулируют свои взаимоотношения с федеральными властями на основе конституции". Это призвано стать гарантией того, что децентрализация в разумных пределах, наделение субъектов федерации соответствующими властными полномочиями не приведут к политико-экономическому обособлению или сепаратизму отдельных республик и регионов.
Свое дальнейшее закрепление положения Федеративного договора получили в Конституции Российской Федерации (Глава 3. Федеративное устройство). Российская Федерация состоит из 89 государственных образований: 21 республики, 6 краев, 49 областей, одной автономной области, 11 автономных округов и двух городов федерального значения - Москвы, Санкт-Петербурга. Эти государственные образования называются субъектами федерации (статья 65, п.1). Субъекты федерации, по Конституции, равноправны (статья 5, п.4), создают свои представительные (законодательные) и исполнительные органы государственной власти (статья 77, п.1), вправе устанавливать свои государственные языки (статья 68, п.2) при том, что "государственным языком Российской Федерации на всей ее территории является русский язык" (статья 89, п.1). Конституция закрепляет одну суверенную власть - власть Российской Федерации и федеральных законов на всей территории России (статья 78, п.4). Конституция разграничила полномочия и предметы ведения между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти ее субъектов (статьи 71, 72, 73), установила единое и равное гражданство.
Несмотря на то, что Конституцией провозглашено формальное равноправие органов государственной власти субъектов во взаимоотношениях с федеральными органами власти (статья 5, п.4) федерация в России имеет, как и прежде асимметричный характер. Это проявляется в наличии в ее составе различных по правовому статусу субъектов: республик, автономной области, автономных округов, городов федерального значения, областей и краев.
В результате описанных процессов в России сложилась специфическая федеративная система, которой присущи следующие черты:
смешанный этнотерриториальный характер построения федерации, чреватый этноконфликтами и “этновыдавливанием”;
асимметричность масштабов федеральных единиц и, соответственно, неравный вес голосов проживающего в них населения;
неравенство статусов субъектов федерации (различия между республиками и “простыми губерниями", наличие субъектов федерации, входящих одновременно в состав других субъектов);
экономическая, социальная и политическая дифференциация регионов, которые значительно отличаются друг от друга по условиям жизни и труда граждан, по степени эффективности социальной инфраструктуры, по удельному весу и роли демократических институтов и процедур, по уровню политической активности и характеру политических предпочтений электората;
дотационность большинства субъектов федерации, а следовательно, их зависимость от субвенций федеральной власти;
провинциальный централизм, т.е. воспроизводство (в ухудшенном варианте) на региональном уровне существующих отношений центр - регионы;
самовластие региональных элит, а также меньший, чем в центре, контроль за их деятельностью со стороны гражданского общества и правовых институтов;
неоправданно высокая роль субъективного фактора, когда личные качества главы региона и его персональные связи в центре во многом определяют отношение федеральных властей к региону и тем самым - социальное и экономическое положение проживающих в нем граждан;
разнобой в законодательстве, который хотя и уменьшился в результате усилий президента В.В. Путина, направленных на укрепление “вертикали власти”, все еще остается фактором, формирующим реальную политическую ситуацию в стране.
Таким образом, в России произошло приспособление федералистской идеи к потребностям полудемократического и полурыночного общества. Бесспорно, данная модель заслуживает всесторонней и настойчивой критики. Но не вызывает сомнений и другое: ее недостатки не могут и не должны использоваться для доказательства того, будто Россия “не созрела" для настоящего федерализма, а опыт федеративной государственности ей “принципиально чужд". Лучше иметь несовершенный федерализм, чем не иметь никакого. Главное для России - удержать доступный для нашего общества минимум согласия, чтобы не пришлось все здание возводить заново.
Литература
1. Байтин М.И. Сущность и основные функции социалистического государства. - Саратов, Издательство СГУ, 1979.
2. Дмитриев Ю.А., Измайлова Ф.Ш. Проблема контроля и ответственности в деятельности органов государственной власти // Государство и право. 1996. №4.
3. Комаров С.А. Общая теория государства и права: Учебник. - 3-е изд., переработанное и дополненное. - М.: Юрайт, 1997.
4. Комментарий к Конституции Российской Федерации (под общ. ред. Кудрявцева Ю.В). - М.: Фонд "Правовая культура", 1996.
5. Конституционное законодательство России / Под ред. Ю.А. Тихомирова. - М.: Городец, 1999.
6. Скуратов Ю., "Полномочия прокуратуры во взаимоотношениях с судебной системой". // "Российская юстиция", 1999, №3.
7. Спиридонов Л.И. Теория государства и права. - М.: Гардарика, 1996.
8. Теория государства и права: Учебник / Под ред. В.К. Бабаева. - М.: Юристъ, 1999.
9. Теория государства и права. Курс лекций / Под ред. Н.И. Матузова и А.В. Малько. - М.: Юристъ, 1999
