Большевизм в теории и на практике требует идеологизации всех сторон человеческой жизни в условиях однопартийности, крайней враждебности к инакомыслию (как проявлению "буржуазной идеологии"), к религии, к малейшим проявлениям духовной свободы. На практике все это осуществлялось путем тотального террора, принявшего в годы правления Сталина (1924-1953 гг.) невиданные масштабы.
К числу догматов большевизма принадлежит также "принцип пролетарского интернационализма", провозглашавший в качестве священного долга оказание "братской помощи" революционным и национально-освободительным движениям всех стран. Проявлением такой "помощи" стала интервенция советских войск Венгрию (1956 г), Чехословакию (1968 г), в Афганистан (1979-1989 гг.). В сталинские времена принцип "пролетарского интернационализма" был фактически подменен идеологией великодержавного шовинизма и ксенофобии.
Важно отметить, что большевизм - это не чисто российское, а международное явление, наблюдаемое и поныне в странах коммунистического тоталитаризма.
В нашей стране все еще немало приверженцев большевизма среди люмпенизированной интеллигенции и рабочих, сохраняющих веру в идеалы эгалитарно-уравнительного социализма.
Леворадикализм
Левый радикализма (именующий себя также неомарксизмом) - это идейно-политическое и революционно-экстремистское течение, выступающее за анархо-коммунистическое переустройство общества и применяющее в качестве средства для достижения той цели индивидуальный или массовый террор.
Сторонники этого течения считают себя представителями подлинного революционного марксизма, называя коммунистов (членов компартий) США, Западной Европы и бывшего СССР "оппортунистами", изменившими революционным идеалам марксизма. Идеологическая основа левого радикализма слагается из двух частей:
экономическая - учение об "экономическом излишке" и "сверхзарплате" - это обновленное и "модернизированное" учение Маркса о капитале и прибавочной стоимости, а также об "исторической миссии современного пролетариата";
политическая - это учение о революционном насилии, трансформированное в трактовку террора как "генератора" гражданских войн, социальных и национально-освободительных революций.
"Духовными отцами" современного экономического радикализма являются американские политэкономы П. Бэрэн и П. Суизи. В попытке "осовременить" Маркса они доказывали, что его учение о прибавочной стоимости устарело. Нынешние рабочие в индустриально развитых странах получают не эквивалент стоимости своей рабочей силы, как было во времена Маркса, а "сверхзарплату", которая намного превышает стоимость минимального количества материальных и духовных благ, необходимых для существования рабочего и его семьи. Они называют такой минимум "экзистенц-минимумом" (от латинского слова "экзистенция" - существование). Если вычесть из "сверхзарплаты" так называемый "экзистенц-минимум" и к этой разности прибавить капиталистическую прибыль, то получится "экономический излишек". "Экономический излишек" постоянно накапливается в современном капиталистическом обществе, ибо его трудно реализовывать. Почему? Да потому, отвечают радикальные теоретики, что капиталисты физически не могут потратить на себя всю прибыль, которая достается им от эксплуатации трудящихся. А реализовать ее в "чисто капиталистической среде" им просто некуда, остается одно: вывезти и продать эту часть ВНП за границу. Трудности сбыта "экономического излишка" приводят к постоянному "перенакоплению капитала", грозящему, как это еще предсказывала Р. Люксембург, полным экономическим крахом и социальной революцией.
В наше время, утверждают леворадикалы, "излишек" рассасывается по двум каналам: военные расходы и рост сверхзарплаты". Отсюда их вывод: рабочие "богатых" капиталистических стран, добиваясь увеличения своих заработков, предотвращают перенакопление капитала и тем самым отказываются от своей "всемирно-исторической миссии" могильщика капитализма.
В таких условиях, считают они, роль гегемона - застрельщика пролетарской революции - должны взять на себя "маргиналы", то есть социальные слои, вытесненные на обочину общественной жизни (безработные, бродяги, деклассированные элементы). Истинные пролетарии, не растерявшие революционный пыл, остались теперь только в слаборазвитых странах Азии, Африки и Латинской Америки. Получая низкую зарплату, едва-едва обеспечивающую "экзистенц-минимум", они по-прежнему, по мнению радикалов, представляют горючий материал для грядущего мирового революционного пожара.
Поэтому сам по себе факт "обуржуазивания" рабочего класса стран Западной Европы и Северной Америки не вызывает уныния у борцов "за правое дело". Возбудить революционный энтузиазм призваны теория и практика революционного насилия, придуманные идеологами экстремизма А. Негри (Италия), X. Малером, У. Майнхофом (ФРГ) и другими. Подобные теории возникли в 60-х годах в условиях заметного экономического роста и повышения благосостояния населения. Но эти процессы сопровождались усилением бездуховности, распространением чисто потребительских ценностей, обесчеловечением человека. Реакцией на это со стороны значительной части интеллигенции (главным образом студенческой молодежи) стали общая враждебность к современной цивилизации и культуре и создание в противовес им своей собственной "контркультуры". Протест против обесценивания человеческой жизни, "отчуждения" личности от общества выразился у этой части молодежи в тотальном отрицании всех норм и ценностей современного общества или, по словам теоретика и кумира леворадикалов Герберта Маркузе, в Великом Отказе.
Великий Отказ в 60-70-х годах выражался в бродяжничестве, в злоупотреблении наркотиками, в пресловутой "сексуальной революции" и одновременно в антивоенных и антирасистских демонстрациях, в различных формах публичного протеста против антинародных мер правительства, посягавших на социальные завоевания. У идеологов и практиков радикализма возникла иллюзия, будто достаточно небольшого "толчка" извне, как все общество придет в движение и настанет долгожданная "социальная революция".
Такого рода толчком был признан индивидуальный я групповой террор, методы которого были заимствованы У латиноамериканских левокоммунистов, в частности, У Эрнеста Че Гевары. На основании успеха кубинской революции Че Гевара придавал преувеличенное значение тактике "фокизма" - организации партизанского очага. Европейский леворадикализм направляет свою террористическую деятельность не против диктаторских режимов, а против парламентской демократии. Право на террористическую практику леворадикалы обосновывают оценкой парламентских режимов как "профашистских" или "скрыто фашистских". Для доказательства этой истины они проводят террористические акции, чтобы вызвать репрессивные ответные меры правительства и тем самым оправдать обращение к терроризму. Попытки насильственно создать ненормальное положение предпринимаются леворадикализмом для того, чтобы сделать очевидной "профашистскую" природу парламентских режимов. Именно из таких соображений американские экстремисты декларировали: "Если надо будет прийти к фашизму, чтобы сделать революцию, мы пойдем на фашизм". X. Малер, лидер германских "красных бригад", писал, что его организация руководствуется таким принципом: сначала надо, чтобы всем стало совсем плохо, чтобы затем стало лучше. Это значит, что надо выманить наружу фашизм". По их представлениям, путь в "коммунистический рай" лежит через террористическое чистилище и фашистский ад.
Левые экстремисты неизменно подчеркивают свою принадлежность к марксизму, ссылаясь на общеизвестный тезис Маркса о том, что насилие - "повивальная бабка" каждого нового строя, сменяющего старый. "Мы всегда стояли за применение насилия как в массовой борьбе, так и в связи с этой борьбой" (В.И. Ленин) - это изречение вождя мирового пролетариата наиболее часто цитируется левоэкстремистами с акцентом на его вторую часть. Поскольку о массовой борьбе под руководством левокоммунистов в Европе и Америке пока не слышно, то террор применяется "в связи с этой борьбой".
К великому сожалению, в 60-х и 70-х годах левотеррористическая деятельность получила моральную поддержку у ряда деятелей европейской культуры. Среди них выдающийся итальянский писатель Альберто Моравиа, всерьез принявший заверения террористов о том, что они используют насилие только ради окончательного уничтожения насилия. Аналогичную позицию заняли тогда известные западногерманские писатели Генрих Белль и Гюнтер Грасс. На экранах кинотеатров появились фильмы, где террористы изображались "заблуждающимися идеалистами", использующими ложные средства, но личностями выдающимися уже в силу их веры, самоотречения и активности.
Страны "реального социализма" не ограничились моральной поддержкой. Отдельные группы террористов (фракции Красной Армии ФРГ) проходили подготовку в секретных военных лагерях ГДР. Арабские и ирландские террористы, как это стало известно из недавно опубликованных документов ЦК КПСС, получали финансовую помощь от руководства советских коммунистов.
Большинство террористических актов, осуществленных левоэкстремистами, было направлено против крупных промышленников и банкиров, а также против политических и государственных деятелей. Но нередки и случаи массового террора, направленного и против населения. Пренебрежение нуждами человека, к самой человеческой жизнью органично связано у левоэкстремистов с презрением к "исступленному потребительству", к стремлению рабочих улучшить условия труда и быта, повысить свою зарплату. Все это расценивается ими как "обуржуазивание" пролетариата, как его "интегрирование" в систему капиталистических моральных, идейно-духовных и материальных ценностей. Левоэкстремистами был проведен ряд террористических актов, как, например, поджог универмага в Брюсселе, в результате которого погибло множество людей. Далее последовала длинная вереница террористических акций, кульминацией которой было похищение и убийство в 1978 г. бывшего премьер-министра Италии Альдо Моро.
Левый терроризм достиг пика в 1979 г. (около 2 тысяч террористических актов за один только год), а затем пошел на убыль вследствие общественной изоляции и враждебного отношения к нему демократических организаций.
Одна из причин снижения активности леворадикального движения - это отталкивающее убожество, лживость социальных идеалов, представавших перед его приверженцами в двух ипостасях - казарменного коммунизма либо анархо-коммунизма. С потрясающей силой подлинный облик казарменного коммунизма и его человеконенавистническая сущность проявились в полпотовской Камбодже, превращенной в огромный концентрационный лагерь. По рецептам левокоммунистических теоретиков местными реформаторами были отменены, как пережитки капитализма, деньги, промышленность, торговля, медицина, образование, искусство, а сельское хозяйство было низведено на уровень примитивного рабского ручного труда. Здесь не только не стоял вопрос о демократии, но жители этой страны фактически были превращены в рабов.
Другая концепция - анархо-коммунистическая - разработана итальянским профессором А. Негри. По его представлениям, построение коммунизма - это антагонистический и субъективный процесс уничтожения труда. В коммунистическом обществе "проблема производства (воспроизводства) - распределения уступает место фундаментальному закону нетруда. Отказ от принуждения к труду становится всеобщим". Сразу же после революции, считает Негри, должно быть проведено обобществление всех благ и уничтожение денег. Все должны получать равную "социальную зарплату". Далее предлагается уничтожить все властные институты с их специфическими функциями и относительной самостоятельностью. Заодно устраняются интеллигенция и ряд "ненужных" наук. Следует отметить, что радикалы вообще мало озабочены проблемами производства в обществе "светлого будущего". Некоторые из них "истинный социализм" представляют в виде общества низкого потребления. Поэтому они придают такое значение обоснованию тезиса "труд-игра". Так, Г. Маркузе и П. Гудмен много писали о том, что труд должен превратиться в источник удовольствия, как компенсация за лишения в потреблении. Под влиянием фрейдизма они представляют труд-игру как проявление подлинной человеческой природы, как выражение раскрепощенности человека и его инстинктов. Они договариваются до того, что предлагают ввести "элементы эротики" в процесс труда - "творческой практики".
