Основные сферы терроризма
Не претендуя на полноту классификации (их ныне десятки), попытаемся более четко определить предмет обсуждения. Иначе существует опасность раствориться в многообразии слов, за которыми иногда скрывается одно и то же. С тем же успехом можно попасть впросак и на противоположном основании: подчас за одними и теми же словами прячутся совершенно разные явления. Слишком часто мы слышим о мужьях, «терроризирующих своих жен» регулярными выпивками; о «телефонных террористах», все время «достающих» милицию или добропорядочных граждан; о «террористических настроениях» в среде политической оппозиции и т. д.
Начнем с того, что любая классификация, разделяющая виды террора на основании предлагаемых самими террористами или пишущими на эти темы журналистами объяснений, принципиально порочна. Умножать число таких классификаций не имеет смысла потому, что они бесконечны и практически «безразмерны»: всякий раз найдется какое-нибудь новое объяснение, ради которого придется расширять такую классификацию. Трудно считать, например, продуктивными разнообразные идеологические классификации — ведь помимо лево- и праворадикального терроризма всегда найдется какая-нибудь новая его разновидность. И тогда, скажем, к терроризму троцкистскому можно будет до бесконечности добавлять маоистскую, полпотов-скую и все прочие версии. Бессмысленно и выделение, помимо идеологического, скажем, еще и религиозного терроризма — тогда запутаемся в многообразии версий одного только ислама. Кроме того, ясно главное: такие классификации просто ничего не объясняют. Это всего лишь яркие «лэйблы» — ярлыки, наклеиваемые на террористов либо ими самими, либо бытописателями их акций. Более продуктивным представляется выделять разновидности терроризма по тем основным сферам, в которых он применяется. Эти сферы определяют цели, инструменты и ожидаемый эффект от конкретных действий, называемых террористическими. Понятно, что чисто военный терроризм (элементарные диверсии) не спутаешь с терроризмом политическим, а уличный терроризм — с информационным. Тут все относительно понятно. Разумнее всего отталкиваться от привычного словоупотребления. Есть очевидные сферы, в которых практически все языки мира используют понятие «терроризм» естественно.
Не будем претендовать на всеобъемлемость и выделять мельчайшие разновидности терроризма — остановимся на достаточно крупных блоках. Так, в частности, достаточно отчетливо выделяются политический, экономический и информационный терроризм. Помимо них существует и терроризм бытовой — так сказать, общесоциальный. Для начала этого вполне достаточно.
Политический терроризм — это террористические действия разного рода, имеющие целью оказание влияния на политических лидеров, власти или проводимую ими политику, вынудить те или иные политические действия или властные решения. В отдельных случаях политический терроризм направлен на устранение неугодных политических лидеров — в том числе и ради изменения политического строя в целом.
Мишенью политического терроризма часто являются символы государства, наиболее значимые общественные нормы и государство как таковое. Чем более политически структурированным и развитым является общество, чем больше у него культурных, материальных и нравственных ценностей, тем более привлекательным оно оказывается для террористов. Дело в том, что в политически организованном обществе воздействие на политическую сферу оказывается намного более эффективным, чем в обществе, политически не организованном.
Наиболее частый в последние годы метод терроризма — захват заложников, жизни которых предлагаются затем в обмен на более или менее серьезные уступки со стороны властей (например, требуя освобождения из тюрем своих сторонников), — имеет шанс на успех только в тех странах, в которых человеческая жизнь действительно является реальной, а не декларируемой ценностью. В таких странах общество не дает возможности правительству спокойно взирать на гибель попавших в руки террористов сограждан. В тоталитарных государствах такого рода акции крайне редки: для диктаторов жизнь человека не представляет особой ценности, и они не склонны менять ее ни на крупные суммы денег, ни тем более на отказ от каких-то своих планов. Захваты заложников — своеобразное свидетельство гуманизации и демократизации общества, становящегося объектом нападения террористов.
В современном мире существуют сотни чисто террористических групп и масса организаций, использующих террор как один из методов политической борьбы и достижения своих целей. Естественно, все они очень разные. Их цели подразделяются на реалистичные и утопичные. Например, цели Организации освобождения Палестины и связанных с ней организаций (создание собственного палестинского государства), несмотря ни на что, оказались достаточно реалистичными. Напротив, совершенно утопичными явились цели итальянских «Красных бригад" или группы Баадер-Майнхопф в Германии — попытки силового переустройства жизни Западной Европы по коммунистическому образцу не увенчались успехом.
Информационный терроризм — прямое воздействие на психику и сознание людей в целях формирования нужных мнений и суждений, определенным образом направляющих поведение людей. На практике, под информационным терроризмом обычно подразумевают такое насильственное пропагандистское воздействие на психику, которое не оставляет для человека возможностей для критической оценки получаемой информации. Как правило, откровенно тенденциозной информации, которая добивается своих целей не качеством манипулятивного воздействия, а его объемом. Помимо использования официальных средств массовой информации, информационный терроризм опирается на распространение определенного типа слухов. Слухи вообще играют значительную роль в проблеме терроризма. Как правило, они многократно усиливают ту атмосферу страха и ужаса, на создание которой направлены усилия террористов. Среди всех разновидностей слухов наиболее значимыми в рамках информационного терроризма являются два вида: так называемые слухи-пугало и агрессивные слухи.
«Слух-пугало» — это слух, несущий и вызывающий выраженные негативные, пугающие настроения и эмоциональные состояния, отражающий некоторые актуальные, но нежелательные ожидания аудитории, в которой они возникают и распространяются. Обычно слухи такого типа возникают или откровенно «запускаются" силами, развязывающими информационный террор, в массовое сознание в периоды социального напряжения (террористические акты, стихийные бедствия, война, подготовка военного переворота и т. д.). Их сюжеты варьируются от просто пессимистических до явно панических. Особое распространение такие слухи приобретают в ситуациях сложных социальных и политических реформ, смены власти, режима или социально-политической системы в целом. В подобных случаях появляется ограниченный набор сюжетов, выступающих в качестве стержней пугающих слухов. Некоторые из них видоизменяются в зависимости от культурных, религиозных или национальных традиций, но основная часть остается неизменной.
Наиболее часто встречаются «слухи-пугала", основанные на якобы неизбежном повышении цен на продукты питания, их исчезновении и приближающемся голоде. Такие слухи были зафиксированы, например, в России в 1917 и в 1990-1991 годах, в Чили в 1971-1973 годах, в Никарагуа в 1980 году, в Афганистане в 1980 году. Принимая такие слухи за «чистую монету*, доверяя им, часть населения бросается закупать подчас ненужные продукты в неразумных объемах, в результате чего действительно искажается конъюнктура рынка. Товары быстро исчезают с прилавков или стремительно растут в цене, может возникнуть голод. Классический пример — Россия 1917 года: хотя урожай был даже выше среднего, к октябрю в столичных магазинах исчез хлеб.
Аналогичным образом распространяются слухи о «грядущем контрнаступлении реакции», близком военном перевороте, «неотвратимом отмщении» лицам, активно сотрудничающим с новой властью, и т. д. В таких ситуациях усиление пессимистичных настроений стимулируется еще и типичными для таких ситуаций слухами о якобы имеющихся разногласиях, борьбе за власть в новом руководстве, безудержной коррупции и т. д. Примерами слухов такого рода полна новейшая история России. Особую роль играют слухи, непосредственно связанные с реальным террором. Как правило, они строятся на ожидании повторения происшедших террористических актов и возникновения новых. Множество слухов такого рода циркулировало в США в течение нескольких месяцев после событий 11 сентября 2001 года. «Сверхзадача» таких слу-хов понятна: это прямое запугивание населения, усиление атмосферы террора в сфере информационного воздействия, умножение хаоса и неразберихи.
«Агрессивный слух» — слух, не просто вызывающий негативные настроения и состояния, отражающие нежелательные ожидания аудитории, а конкретно направленные на стимулирование агрессивного эмоционального состояния и поведенческого «ответа», жесткого агрессивного действия. Слухи такого рода возникают в ситуациях острых противоречий, связанных с социальными межгрупповыми и межэтническими, межнациональными конфликтами. Приведем несколько известных примеров: «В Леопольдвиле негры вырезают белое население» (Заир, 1960); «Беспорядки в Панаме вызваны кубинскими агентами» (США, 1964); «Новая власть грабит страну, отправляя зерно на Кубу и в Россию» (Никарагуа, 1980), и т. д. Основная функция агрессивных слухов — не просто запугивание, а прямая провокация агрессивных, террористических действий типа геноцида и массовых убийств. Эти слухи строятся отрывочно, «телеграфно». Короткие, рубленые фразы сообщают о конкретных «фактах», «взывающих к отмщению». Они несут сильный эмоционально-отрицательный заряд, формируя аффективную общность «мы» («нормальных людей») в противовес общности «они» («зверствующих нелюдей»). Такие слухи требуют ответной агрессии. Из последних примеров — слухи о «зверствах федеральных войск в Чечне», распространяемые чеченцами, и аналогичные — о «зверствах чеченских боевиков» в отношении федеральных войск.
Экономический терроризм — это различные дискриминационные экономические действия, имеющие целью оказание влияния на экономических конкурентов, социальные группы и слои населения, а также целые государства и их лидеров ради достижения конкретных экономических выигрышей или, шире, проводимой ими политики, что сводится к осуществлению требуемых действий или принятию нужных решений.
Экономический терроризм осуществляется на различных уровнях. На элементарном уровне, в рамках конкурентной борьбы между корпорациями, он может заключаться в игре на понижение стоимости акций конкурента, их скупке, доведения до банкротства и т. д. Создание экономических барьеров, ухудшение условий жизни и снижение ее уровня — проявления экономического терроризма одних социально-экономических групп по отношению к другим. На еще более высоких уровнях экономический терроризм достаточно часто становится инструментом давления в сложных политико-экономических отношениях. Так, достаточно часто используемые на практике экономическая блокада, введение разного рода эмбарго и запретов на ввоз или вывоз тех или иных товаров представляют собой средства экономического насилия, применяемые для устрашения противников и изменения их намерений, в том числе и на межгосударственном уровне. «Экономическим терроризмом» называли кубинцы ту блокаду, которая была организована американцами после прихода к власти на Кубе Ф. Кастро. Аналогичный термин использовали советские власти в оценке принятой конгрессом США поправки Джексона-Вэника, ограничивающей экспорт в СССР высоких технологий.
Социальный (бытовой) терроризм — в данный разряд попадают те обыденные явления, которые в привычном смысле не классифицируются как террористические и вроде бы лишены конкретной цели и целенаправленных исполнителей. Бытовой терроризм — это то повседневное запугивание, с которым мы сталкиваемся на улице, в доме, в бытовом общении. Разгул уличной преступности, нарастающий криминалитет, общая социальная нестабильность и массовая бытовая неустроенность. Обилие беженцев и эмигрантов, маргинальных элементов, дестабилизирующих жизнь. Шайка подростков, терроризирующих двор; банда «скинхедов», терроризирующих рыночных торговцев; бригада рэкетиров, терроризирующих малые предприятия в округе и вымогающих регулярную плату за «охрану» от самих себя. Сюда же относятся взрывы в местах скопления людей, в транспорте. Здесь же — возникновение эпидемий, отравленная вода в водопроводе или колодцах. И т. д., и т. п. В целом, это социальная ситуация, держащая всех в страхе и постоянном напряжении. В физическом плане — это постоянная угроза жизни и здоровью. В социальном плане — деструкция управления и общественного самоуправления. В психологическом плане результат такой ситуации — утрата уверенности в завтрашнем дне, хаотизация сознания, иррациональное состояние психики, деструкция привычного, нормативного, «регулярного» поведения.
