Дав полную картину консонантизма в языке такелма, Сепир специально замечает (§ 12): "Каждая из перечисленных согласных может встречаться в начале слова". Единственным ограничением, на которое он указывает, является отсутствие cw в начальном положении. Однако это ограничение снимается им же самим, когда он добавляет, что cw существует только в сочетании с k и только все сочетание k^ является фонемой. Консонантизм начала слова не обнаруживает в языке такелма никакой недостаточности.
3) Слово не обязано начинаться с корня (Das Wort muss nicht unbedingt mit der Wurzel beginnen).
Языку такелма одинаково присущи как префиксация, так и инфиксация и суффиксация (см. примеры Сепира: § 27, стр. 55).
4) Формы образуются не только при помощи аффиксации, но и при помощи чередования гласных внутри основ (Die Formbildung geschieht nicht nur durch Affixe, sondern auch durch vokalische Alternationen innerhalb der Stammmorpheme).
При описании языка такелма Сепир уделяет большое внимание (стр. 59-62) "чередованию гласных" ("vowel-ablaut"), имеющему морфологическое значение.
5) Наряду с чередованием гласных известную роль при образовании грамматических форм играет свободное чередование согласных (Ausser den vokalischen spielen auch freie konsonantische Alternationen eine morphologische Rolle).
В языке такелма "чередование согласных" ("consonant-ablaut"), будучи редким способом словообразования, имеет немаловажное значение, так как оно используется при образовании времен (аорист или неаорист) у многих глаголов" (Сепир, § 32, стр. 62).
6) Подлежащее переходного глагола трактуется так же, как и подлежащее непереходного глагола (Das Subjekt eines transitiven Verbums erfahrt dieselbe Behandlung wie das Subjekt eines intransitiven Verbums).
Точно такой же принцип имеет место в языке такелма: yap'a will k'еret,букв. "Люди дом они-строят-его" = "Лю-ди (yap'a) строят дом"; gidi alxali yap'a, букв. "На это они-садятся люди" = "Люди садятся сюда" с той же самой формой yap'a в обеих конструкциях [9].
Итак, оказывается, что язык такелма обладает сочетанием шести признаков, совокупность которых составляет, по мнению Трубецкого, отличительную черту языков индоевропейского типа. Не исключено, что аналогичные случаи могут встретиться и в языках других семей. Так или иначе, утверждение Трубецкого опровергается фактами. Разумеется, речь у него идет главным образом о том, чтобы найти минимальное количество структурных признаков, которые позволили бы отграничить индоевропейские языки от соседних групп - семитской, кавказской, финно-угорской. В этих пределах его признаки представляются справедливыми. Но они не являются таковыми, если сопоставить индоевропейские языки со всеми другими типами языков. Для этого необходимы, по-видимому, более многочисленные и более специфические характеристики.
Что касается второго вопроса, то он возникает в связи с необходимостью определить индоевропейскую семью единственно на базе совокупности типологических признаков. Трубецкой не затрагивал этого. Он считает, что материальные соответствия необходимы, даже если число их невелико. В этом с ним нельзя не согласиться, ибо в противном случае могут возникнуть неразрешимые трудности. Так или иначе, но термины типа индоевропейский, семитский и т. д. означают одновременно и исторически общее происхождение определенных языков, и их типологическое родство. Поэтому невозможно, сохраняя историческую перспективу, пользоваться исключительно неисторическими определениями. Языки, являющиеся с исторической точки зрения индоевропейскими, действительно обладают при этом определенными общими структурными признаками. Но совпадения этих признаков без учета истории недостаточно для того, чтобы определить язык как индоевропейский. Иными словами, генеалогическая классификация несводима к типологической, и наоборот.
Да не будет превратно понята та критика, которая была приведена выше. Она направлена против излишней категоричности некоторых утверждений Трубецкого, а не против существа его идей. Мы хотим только, чтобы не смешивались два понятия, которые обычно объединяют в термине "языковое родство". Структурное родство может быть результатом общего происхождения; но оно может быть также результатом независимого развития нескольких языков, между которыми нет никакой генетической связи. Как удачно заметил Р. Якобсон [10] по поводу фонологического сродства (affinite), которое обнаруживается нередко просто между соседними языками, "структурное сходство должно рассматриваться независимо от генетической связи между данными языками, оно может одинаково распространяться и на языки с общим происхождением, и на языки, имеющие разных предков. Структурное сходство не противополагается 'первоначальному родству', а налагается на него". Самое интересное в группировках по сродству заключается именно в том, что они часто объединяют в одном ареале генетически неродственные языки. Таким образом, генетическое родство не препятствует образованию новых группировок по типологическому сродству структуры, а образование группировок по типологическому сродству не заменяет генетического родства. Важно, однако, отметить, что говорить о различии между общим историческим происхождением (filiation) и типологическим сродством (affinite) можно только на основе наших современных наблюдений. Если же группировка по типологическому сродству установилась в доисторический период, то с исторической точки зрения она покажется нам признаком генетического родства. Здесь еще раз обнаруживается предел возможностей генеалогической классификации.
3.Различиев грамматической структуре
Различия в грамматической структуре между языками мира так велики и очевидны, что лингвисты давно уже пытаются классифицировать языки по типологическим признакам. Эти классификации, основанные на признаках морфологической структуры, представляют собой попытки систематизировать языки разумным образом. Теории подобного рода создавались преимущественно в Германии. Именно здесь начиная с Гумбольдта множатся попытки уложить все многообразие языков в несколько основных типов. Главным представителем этого направления, которое и сейчас имеет много выдающихся сторонников, был Финк [11]. Известно, что Финк различает восемь основных типов языков, каждый из которых иллюстрируется одним языком - представителем типа. Он дает следующие типы: подчиняющий - турецкий, инкорпорирующий - гренландский, упорядочивающий (anreihend) - субия (семья банту), корнеизолирующий (vurzelisoliererid) - китайский, основоизолирующий (stammisolierend) - самоанский, корнефлектирующий (wurzelflektierend) - арабский, основофлектирующий (stammflektierend) - греческий, группофлектирующий (gruppenflektierend) - грузинский. Каждое из этих наименований действительно сообщает нечто о типе, который оно представляет, и позволяет в общем виде определить с этой точки зрения место каждого из рассматриваемых языков. Однако приведенная схема не является ни исчерпывающей, ни последовательной, ни строгой. В ней не представлены типы таких разнообразных и сложных языков, как языки американских индейцев или суданские, которые можно отнести одновременно к нескольким категориям; не обращено внимания и на те характеристики, которые, будучи различными, могут создавать видимость сходной структуры, так что возникает, например, иллюзия типологического родства китайского и английского языков. Кроме того, одним и тем же термином Финк часто передает понятие, имеющее разный смысл в разных языках. Как можно пользоваться одним термином "корень" одновременно для китайского и арабского языка? Или, скажем, как определить "корень" для эскимосского языка? Финк не создал общей теории, отвечающей на все эти вопросы, теории, которая определила бы и упорядочила такие неоднородные понятия, как корень, инкорпорация, суффикс, основа, класс, флексия, ряд, одни из которых касаются сущности морфем, другие - способа их сочетания.
Языки представляют собой такое сложное явление, что классифицировать их можно, используя только несколько самых разных принципов. Полная и всеобъемлющая типология должна учитывать различные принципы и строить иерархию соответствующих морфологических признаков. Именно эту цель преследует наиболее разработанная в настоящее время классификация языков, принадлежащая Сепиру [12]. Исходя из глубокого понимания языковой структуры и широкого знания языков американских индейцев - наиболее своеобразных из всех существующих языков. Сепир распределяет языки по типам на основании следующих трех критериев: типы выраженных "понятий"; "техника", преобладающая в языке; степень "синтеза".
Сначала он рассматривает природу "понятий" и с этой точки зрения различает четыре типа: I тип - основные понятия (предметы, действия, качества, выраженные самостоятельными словами); II тип - деривационные понятия, менее конкретные, чем понятия I типа (выражаются путем аффиксации некорневых элементов к элементам корневым, причем смысл высказывания не изменяется); III тип - конкретно-реляционные понятия (число, род и т. д.); IV тип - абстрактно-реляционные понятия (выражают чисто "формальные" отношения, которые служат для связи между элементами высказывания). Понятия I и IV типов присущи всем языкам. Понятия II и III типов не являются обязательными, какой-либо из них или оба сразу могут и отсутствовать в языке. В соответствии с указанными типами понятий Сепир разделяет все языки на следующие четыре типа.
А. Языки, обладающие лишь понятиями типов I и II Это языки без аффиксации ("простые чисто-реляционные языки").
В Языки, выражающие понятия I, II и IV типов Это языки, выражающие синтаксические отношения в чистом виде и обладающие способностью модифицировать значение корневых элементов путем аффиксации и внутренних изменений ("сложные чисто-реляционные языки").
С. Языки, выражающие понятия I и III типов. К ним относятся языки, в которых синтаксические отношения выражаются в связи с понятиями, не вполне лишенными конкретного значения, но корневые элементы не могут подвергаться ни аффиксации, ни внутренним изменениям ("простые смешанно-реляционные языки").
D. Языки, выражающие понятия I, II и III типов. Сюда принадлежат языки со "смешанными" синтаксическими отношениями, подобно языкам типа С, обладающие, однако, способностью модифицировать значение корневых элементов путем аффиксации или внутренних изменений ("сложные смешанно-реляционные языки"). К ним относятся флективные, а также многие "агглютинативные" языки.
Каждый из этих четырех типов подразделяется на четыре подтипа в зависимости от "техники", которую применяет язык. По "технике" языки могут быть: а) изолирующими, b) агглютинативными, с) фузионными и d) символическими (чередования гласных). Каждый тип может быть подвергнут количественной оценке.
В заключение определяется степень "синтеза", реализованная в единицах языка. По степени "синтеза" языки делятся на аналитические, синтетические и полисинтетические.
Результаты этих исследований Сепир представил в таблице, где приведены некоторые языки мира. Из этой таблицы видно, что китайский язык принадлежит к типу А (простой чисто-реляционный тип), система абстрактно-реляционная, "технически" изолирующий, аналитический. Турецкий язык относится к типу В (сложный чисто-реляционный тип): использование аффиксации, "технически" агглютинативный, синтетический. К типу С относятся только языки банту (что касается французского, то тут Сепир колеблется между типами С и D) - слабо агглютинативные и синтетические Тип D (сложный, смешанно реляционный тип) содержит, с одной стороны, латинский, греческий и санскрит - одновременно и фузионные, и слегка агглютинативные в словообразовании, но с окраской символизма, и синтетические, с другой стороны, арабский и древнееврейский - символически-фузионные, синтетические - и, наконец, чинук - фузионно-агглютинативный и слегка полисинтетический.
