в основе субстрат». Из этих двух отрывков можно извлечь, по крайней мере,
шесть возможных определений сущности:
1) субстрат;
2) суть бытия;
3) то, что состоит из бытия и субстрата;
4) всеобщее;
5) общее;
6) род.
ДВА КРИТЕРИЯ СУЩНОСТИ
Критериями сущности, по мнению философа, являются:
1. познаваемое в понятии;
2. «способность к отдельному существованию».
Парадокс в том, что эти два критерия противоречат друг другу. Ведь
Аристотель признает, что лишь единичное «обладает самостоятельным
существованием безоговорочно». Но единичные вещи не постигаются умом, они –
до понятия, им нельзя дать определения. Аристотель ищет золотую середину.
Рассмотрим вышеперечисленные определения сущности.
СУБСТРАТ И МАТЕРИЯ
Субстрат («подлежащее») определяется Аристотелем как «то, о чем
сказывается все остальное, тогда как сам он уже не сказывается о другом».
Субстрат «лежит в основе двояким образом, или как эта вот отдельная вещь…
или как материя для осуществленности».
МАТЕРИЯ
Материя Аристотелем понимается двояко. Во-первых, это бесформенное
вещество: «То, что само по себе не обозначается ни как определенное по
количеству, ни как обладающее каким-либо из других свойств, которыми бывает
определено сущее». Такова первая материя. Во-вторых, в более широком смысле
слова, материя – это «то, из чего вещь состоит» и «из чего вещь возникает».
Такое понимание включает в себя и первый смысл, ведь, в конечном счете, все
возникает и все состоит из первой материи. Отдельные же вещи (исключая
четыре стихии) возникают и состоят из уже предварительно оформленной
«своей», «специальной», или «последней» материи.
ОБЩЕЕ, ВСЕОБЩЕЕ, И РОД И КАТЕГОРИИ
Что касается рода в качестве сущности, то Аристотель пишет: «Если
взять философов современных, они скорее признают сущностями общие моменты в
вещах (роды – это общие моменты), а как раз родам, по их словам, присущ
характер начал и сущностей в большей мере, ибо они разбирают вопрос под
углом понятия». Аристотель не согласен с «современными философами». Он
утверждает, что «роды не существуют помимо видов». Не является сущностью и
всеобщее: ведь оно «по своей природе присуще многому». Но в таком случае
оно будет сущностью или у всех вещей, которые тем или иным всеобщим
объемлются, или не будет ни у одной. Но у всех всеобщее сущностью быть не
может. А если всеобщее будет сущностью у одной вещи, тогда и все остальные,
к чему относится это вообще, будет этой же вещью. Итак, делает вывод
Аристотель, «ни всеобщее, ни род не есть сущность».
КАТЕГОРИИ
Под всеобщим Аристотель понимает также и категории – наиболее общие и
соответствующие структуре сущего роды высказывания о вещах. В «Метафизике»
категории упоминаются нередко, но не в полном объеме и в разном составе.
Аристотель всюду подчеркивает, что только сущность существует сама по себе,
что же до других категорий, то «ни одно из свойств не существует от природы
само по себе и не способно отделяться от сущности»; «все другие определения
сказываются о сущности»; кроме сущности, ни что не может существовать
отдельно, так что «эти дальнейшие определения нельзя даже, пожалуй, без
оговорок считать реальностями». Сущности существуют безоговорочно, все
остальное существует через них и благодаря им как качества, количества,
отношения сущностей. Эта мысль проходит через все труды Аристотеля.
По мнению Аристотеля, и о не-бытии можно говорить в различных смыслах,
как это имеет место по отношению к бытию. Ведь и «не быть человеком – это
значит не быть этой вот вещью, не быть прямым – не быть этой вот вещью, не
быть прямым – не быть вот таким-то по качеству, не быть трехметровым – не
быть вот таким-то по длине (по количеству)». Таким образом, и не-бытие
существует категориально. Таков первый смысл допущения Аристотелем
существования относительного не-бытия.
ЕДИНИЧНОЕ
Аристотель подчеркивает, что главными отличительными чертами сущности
является способность к отдельному существованию и данность в качестве вот
этого определенного предмета. Говоря о субстрате, Аристотель допускает, что
им может быть наряду с материей вот эта вот отдельная вещь. Но эту вот
отдельную вещь Аристотель называет «чувственной сущностью», а также
«составной сущностью» или «составным целым», и состоит она, по его мнению,
из двух начал: «сути бытия (формы) и субстрата (материи)», а то, что
состоит из начал, позднее самих начал, а, следовательно, вторично. Но самое
главное, чувственная составная сущность не соответствует второму критерию
сущности – постижимости умом и определенности. Итак, сущность – не
субстрат, не всеобщее, не род и, наконец, не то, что состоит из сути бытия
и субстрата.
СУТЬ БЫТИЯ И ФОРМА КАК СУЩНОСТЬ
Аристотель склоняется к тому, чтобы принять за сущность вид. Он
говорит, что «последнее видовое отличие – это будет сущность вещи и ее
определение», а «определение вещи – это формулировка, состоящая из видовых
отличий и притом – из последнего из них». Это определение и выражает
сущность, или суть бытия вещи, или, что то же самое, форму, или первую
сущность. «Формою я называю, - пишет философ, - суть бытия каждой вещи и
первую сущность». Кроме того, Аристотель подчеркивает, что «для чувственно
воспринимаемых единичных сущностей… нет ни определения, ни доказательства»,
ибо они «наделены материей, природа которой такова, что она может быть и
нет: вследствие чего они подвержены уничтожению все остальные вещи,
принадлежащие сюда». Поэтому «суть бытия не будет находится ни в чем, что
не есть вид рода».
МАТЕРИЯ И ФОРМА
Итак, каждая чувственно воспринимаемая сущность есть нечто составное:
она слагается из материи и формы (сути бытия, сущности, первой сущности).
«Индивидуальная», или «составная» сущность вторична, материя и форма
первичны. Вещь преходяща, тогда как материя и форма вечны. При этом материя
как первоматерия едина, форм же много: их столько, сколько низших,
ближайших к вещам видов, то есть таких видов, которые уже далее на виды не
распадаются. Необходимо подчеркнуть, что форма – это не качество, не
количество, не отношение, а то, что несет в себе суть вещи. Форма вечна и
неизменна; «никто не создает и не производит, но вносит ее в определенный
материал, и в результате получается вещь, состоящая из формы и материи».
ВОЗМОЖНОСТЬ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ
Отношение между формой и материей углубляется и конкретизируется
Аристотелем при помощи таких введенных им в философию понятий, как
возможность и действительность. Эти понятия позволяют представить отношение
материи и формы динамически, в движении. Оформляясь, материя переходит из
состояния возможности в состояние действительности. Понятие возможности
открывает перед Аристотелем большие перспективы. Оно, во-первых,
диалектично. Так, первоаксиома, основной закон бытия и мышления, который
запрещает противоречие на уровне действительности, на уровне возможности не
действует: «В возможности одно и то же может быть вместе противоположными
вещами, но в реальном осуществлении нет». Поэтому Гераклит был бы прав,
если бы все что он говорит о единстве противоположного, он говорил как о
существующем в возможности. Во-вторых, возможность – это второй смысл, в
котором Аристотель допускает существование небытия. Материя может обладать
формой, но может быть и лишена ее. В то же время, обладая той или иной
формой, материя лишена всех остальных. Лишенность – это и есть небытие.
Таким небытием и оказывается первая материя. В-третьих, диалектика
возможности и действительности позволяет Аристотелю определить в самом
общем виде движение, как изменение вообще: «Движением надо считать
осуществление в действительности возможного, поскольку это – возможное».
ЭНТЕЛЕХИЯ,. ТЕЛЕОЛОГИЯ.
«Осуществление» выражается у Аристотеля древнегреческим словом
«энтелехейа» (или «энтелехия»). Аристотелевское мировоззрение телеологично.
В его мировоздании все процессы обладают внутренней целенаправленностью и
потенциальной завершенностью. «Обусловленность через цель» существует,
подчеркивает Аристотель, не только «среди поступков, определяемых мыслью»,
но и «среди вещей, возникающих естественным путем». При этом форму никто не
создает, она вечна и вносится в соответствующую материю, которую форма
определяет, выступая, таким образом, как цель, внутренне заданная той или
иной последней материи, как программа ее дальнейшей структурализации. Цель
– это также и благо: каждая стремящаяся реализоваться потенция стремится
тем самым к своему благу. В понятии цели – «того, ради чего» – Аристотель
находит третью, после материи и формы, причину всего сущего.
ДВИЖУЩАЯ ПРИЧИНА
Четвертую, и последнюю, причину Аристотель определяет как движущую. Он
говорит, что «всякий раз изменяется что-нибудь действием чего-нибудь и во
что-нибудь». Говоря об источнике движения как движущей причине, Аристотель
исходит при этом из догмы, согласно которой «движущееся вообще должно
приводиться в движение чем-нибудь». Материя у Аристотеля пассивна. С другой
стороны, философ допускает, что «сущность и форма, это – деятельность».
Однако эта деятельность не самодовлеющая. Она имеет источник в высшей
сущности и форме. Это некий перводвигатель: «Чем вызывается изменение?
Первым двигателем. Что ему подвергается? Материя. К чему приводит
изменение? К форме».
ЧЕТЫРЕ ПЕРВЫХ НАЧАЛА, ИЛИ ПРИЧИНЫ
Свое рассуждение о причинах, которые в качестве первоначальных
являются предметом первой философии, Аристотель резюмирует так: «О причинах
речь может идти в четырех смыслах: одной такой причиной мы признаем
сущность и суть бытия… другой причиной мы считаем материю и лежащий в
основе субстрат; третьей – то, откуда идет начало движения; четвертой –
причину, противолежащую только что названной, а именно «то, ради чего»
существует вещь, и благо (ибо благо есть цель всего возникновения и
движения)».
Подытоживая учение Аристотеля о четырех причинах, скажем, что таковыми
являются:
1. материальная причина;
