религиозной эволюции от примитивных анимистических верований через
универсальную религию к единой синкретичной религии будущего.
В свете всего сказанного становится ясным общий смысл цивилизационного
подхода — построить типологию общественных систем, исходящую из
определенных, качественно различающихся между собой технико-технологических
базисов. Длительное игнорирование цивилизационного подхода серьезно
обедняло нашу историческую науку и социальную философию, мешало понять
многие процессы и явления. Восстановление в правах и обогащение
цивилизационного подхода позволит сделать наше видение истории более
многомерным.
Красной линией развития цивилизации является наращивание
интеграционных тенденций в обществе — тенденций, которые нельзя вывести
прямо и только из законов функционирования и развития той или иной
формации. В частности, вне цивилизационного подхода невозможно понять
сущность и специфику современного западного общества, равно как нельзя дать
истинную оценку дезинтеграционным процессам, развернувшимся в масштабе
бывшего СССР и Восточной Европы. Это тем более важно, что данные процессы
многими выдаются и принимаются за движение к цивилизации.
Из сущности и структуры общественно-экономических формаций не могут
быть прямо выведены и конкретные исторические формы организации
общественного хозяйства (натуральное, натурально-товарное, товарное,
товарно-планомерное), поскольку формы эти непосредственно определяются,
технико-технологическим базисом, лежащим в основе цивилизации. Сопряжение
форм организации общественного хозяйства с волнами (ступенями) цивилизации
позволяет понять, что натурализация экономических отношений в любых
исторических условиях не есть движение вперед, по линии развития
цивилизации: перед нами попятное историческое движение.
Цивилизационный подход позволяет понять генезис, характерные черты и
тенденции развития различных социально-этнических общностей, которые опять-
таки не связаны напрямую с формационным членением общества.
При цивилизационном подходе обогащаются и наши представления о
социально-психологическом облике данного конкретного общества, его
менталитете, причем активная роль общественного сознания предстает более
рельефно, ибо многие черты этого облика являются отражением технико-
технологического базиса, лежащего в основе той или иной ступени
цивилизации.
Цивилизационный подход вполне согласуется с современными
представлениями о культуре как внебиологическом, чисто социальном способе
деятельности человека и общества. Более того, цивилизационный подход
позволяет рассматривать культуру во всем ее объеме, не исключая ни одного
структурного элемента. С другой стороны, сам переход к цивилизации может
быть понят только с учетом того, что он явился узловым пунктом формирования
культуры.
Таким образом, цивилизационный подход позволяет глубоко вникнуть в еще
один очень важный срез исторического процесса — цивилизационный.
Заключая рассмотрение цивилизационного подхода, остается ответить
на один вопрос: чем объяснить хроническое отставание марксизма в разработке
и использовании цивилизационного подхода?
Очевидно, тут действовал целый комплекс причин.
А. Марксизм формировался в весьма значительной степени как
европоцентристское учение, о чем предупреждали и сами его основоположники.
Изучение истории в ее цивилизационном срезе предполагает применение
компаративного метода в качестве важнейшего, то есть сравнительный анализ
различных, зачастую непохожих друг на друга локальных цивилизаций.
Поскольку же в данном случае в центре внимания оказался один регион,
представляющий собой единство по происхождению и по современному (имеется в
виду XIX век) состоянию, цивилизационный аспект анализа вынужденно оказался
в тени.
Б. С другой стороны, Ф. Энгельс ввел конечный ограничитель:
цивилизация — это то, что до коммунизма, это — серия антагонистических
формаций. В плане исследовательском сие означало, что Маркса и Энгельса
интересовала непосредственно лишь та стадия цивилизации, из которой должен
был возникнуть коммунизм. Вырванный же из цивилизационного контекста
капитализм представал и перед исследователем и перед читателем
исключительно (или прежде всего) в своем формационном обличье.
В. Для марксизма характерно гипертрофированное внимание к силам,
дезинтегрирующим общество, при одновременной существенной недооценке сил
интеграции, но ведь цивилизация по своему изначальному смыслу — движение к
интеграции, к обузданию разрушительных сил. А раз это так, то и хроническое
отставание марксизма в разработке цивилизационной концепции становится
вполне объяснимым.
Г. Легко обнаруживается взаимосвязь с длительным «невниманием»
марксизма к проблеме активной роли неэкономических факторов. Отвечая по
этому поводу оппонентам, Энгельс указывал, что материалистическое понимание
истории формировалось в борьбе против идеализма, в силу чего ни у Маркса,
ни у него в течение десятилетий не хватало ни времени, ни поводов, ни сил,
чтобы уделять неэкономическим явлениям (государству, духовной надстройке,
географическим условиям и т. д.) такое же внимание, как экономике. Но ведь
лежащий в фундаменте цивилизации технико-технологический базис — это тоже
неэкономическое явление.
Особенности Российской цивилизации
Особая ли страна Россия или такая же, как все? И то и другое верно
одновременно. Россия и уникальная часть мира с особенностями, которые
гипертрофированы ее размерами и спецификой ее истории, и обычная страна,
исключительность которой ничуть не больше, чем у каждого из остальных
членов общечеловеческой семьи. И что бы ни утверждали, маскируя свой
комплекс неполноценности или попросту руководствуясь конъюнктурными
соображениями, толкователи ее «особой» мировой судьбы и исторического
«предназначения», они не смогут опровергнуть очевидное: Россия, то есть
люди, ее населяющие, отнюдь не настроены в очередной раз выпадать из
мировой истории только для того, чтобы подчеркнуть ее уникальность. Они
понимают, что в современную эпоху это попросту невозможно.
Специфику России необходимо представлять себе и ее западным партнерам,
которые не должны ни питать лишних страхов на ее счет, ни испытывать
иллюзий. И тогда они не будут удивлены тем, что эта страна так неохотно, с
видимым трудом, подозрительностью, а то и раздражением воспринимает даже
самые благожелательные советы и не втискивается в политические и социальные
модели, предлагаемые ей извне. И может быть, смогут без предубежденности и
аллергии воспринять новый, хотя и не во всем похожий на западный, облик,
который она примет, выйдя из примерочной кабины истории, если решится
наконец, испробовав разные одежды, навсегда снять с себя сталинскую шинель,
ставшую в глазах многих русских чуть ли не национальным костюмом.
Утверждая, что Россия – «особая цивилизация», Андрей Сахаров,
например, одновременно высказывал и другую мысль. Она о том, что наша
страна должна пройти, пусть и со значительным запозданием, те же
цивилизационные ступени эволюции, что и другие развитые страны. Невольно
задаешься вопросом: какая же точка зрения более соответствует истинному
положению вещей? На мой взгляд, следует исходить из того, что Россия – это
особая цивилизация, впитавшая в течение многих веков немало западного и
восточного и выплавившая в своем котле нечто совершенно особенное. Так,
судя по некоторым замечаниям, считает и сам Сахаров. Проходя путь
модернизации, справедливо отмечает он, Россия шла своим уникальным путем.
Весьма отличающимся от других стран он видел не только прошлое, но и
будущее нашего отечества, которое уже во многом определено ее прошлым.
Особый характер нашего пути предполагает, кроме всего прочего, и то, что те
же цивилизационные ступени развития, который прошел Запад, связанные,
например, с переходом к демократии, гражданскому обществу и правовому
государству, будут иметь в России заметные отличия от зарубежных аналогов.
У каждой земной цивилизации свой пролог, свой собственный путь развития и
свой эпилог, своя сущность и формы.
Особость, неповторимость каждой цивилизации не исключает их
взаимодействия, взаимовлияния, взаимопроникновения и, наконец, даже
сближения, очень характерного для XX века. Но вместе с этим нельзя
исключать и отторжения, и противоборства, и беспощадной борьбы, ведущейся
не только в холодных, но и горячих формах, и многого другого.
В чем же состоят особенности российской цивилизации? Представляется,
что эти особенности заключаются в особой организации российской
общественной и государственной жизни; в существе и структуре власти,
методах ее реализации; в особенностях национальной психологии и
мировоззрения; в организации труда и быта населения; в традициях, культуре
многочисленных народов России и пр. и пр. Очень важной чертой (пожалуй,
даже важнейшей) российской цивилизации является особое соотношение между
материальным и духовным началами в пользу последнего. Правда, сейчас это
соотношение меняется в пользу первого. И все же, с моей точки зрения,
высокая роль духовности в России сохранится. И это будет во благо как ей
самой, так и остальному миру.
Это утверждение вовсе не должно означать, что уровень жизни россиян
должен оставаться невысоким и быть ниже, чем в передовых странах. Наоборот.
Весьма желательно, чтобы он динамично повышался и в конце концов сравнялся
с мировыми стандартами. Для достижения этой цели у России есть все
необходимое. Но, повышая уровень комфортности своего быта и труда, человек
обязан оставаться существом высокодуховным и гуманным.
Исходя из изложенного, правомерно поставить под сомнение утверждение
Сахарова о том, что «Россия в силу ряда исторических причин... оказалась на
обочине европейского мира». Особая цивилизация со своим путем развития не
может находиться на обочине другого пути. Сказанное вовсе не исключает
возможности сопоставления уровней развития различных цивилизаций как
прошлых, так и нынешних времен, их достижений и ценности для всего
человечества. Но говоря об уровнях цивилизованности тех или иных обществ,
надо учитывать конкретный этап их развития.
