уклонится от своего долга и уступит какой-нибудь из присущих ему природных
склонностей. Этим он отличается от высшего мыслящего существа, которое
обладает святой волей, ни под каким видом не способной войти в противоречие
с нравственным законом. Поэтому оно «выше обязательности и долга»:
нравственный закон для него не императив, а нечто, входящее в саму его
сущность. Можно сказать, что как воля животного, так и воля высшего
существа унилатеральны. Первая может определяться только чувственностью и
полностью подчинена причинности природы; вторая определяется только
основным законом чистого практического разума и соотносится только с
причинностью свободы. Человеческая же воля билатеральна, т. е. может
определяться и законом нравственности, и принципом личного счастья. “В воле
разумного существа, на которую оказывается патологическое воздействие,
может иметь место столкновение максим с им же самим признанными
практическими законами”.[19] Кстати, во избежание недоразумений следует
заметить, что между «Критикой чистого разума» и «Критикой практического
разума» нет противоречий: как здесь, так и там Кант приписывает
бесконечному вседовлеющему мыслящему существу лишь проблематическое
существование.
Свобода воли и совесть
Сосредоточим внимание на человеческой воле. “Предполагается, что воля
свободна”, - говорит Кант.[20] Она актуально свободна, когда действует в
соответствии с нравственным законом, но потенциально она свободна всегда,
даже тогда, когда уступает естественным чувственным склонностям. Человек не
является рабом природы; его ничто и никто никогда ни к чему не может
принудить. Если он действует, подчиняясь той или иной своей склонности, то
это значит, что его воля сама санкционировала эти действия, что она так
себя определила. Если он выполнил аморальные требования своего государя или
своего заплечных дел мастера, то это означает, что его воля разрешила себе
так поступить. С точки зрения Канта человек сильнее собственной природы:
никакие удовольствия и никакие страдания независимо от их интенсивности не
могут механически, с абсолютной необходимостью заставить его сделать что-
либо против его воли. Такое мнение о человеке иначе как оптимистическим и
обнадеживающим не назовешь: если Кант прав, то любой человек при любых
обстоятельствах способен сохранить собственное достоинство, не потерять
уважение к себе. Давайте, поверим Канту! Убеждение в том, что философ прав,
особенно важно иметь теперь, когда попытки унизить человека, растоптать его
достоинство, доказать ему, что он мразь и ничтожество, приняли наиболее
циничный и массовидный характер. Итак, все зависит от самого человека, от
его воли. Человеческая воля абсолютно самостоятельна и ничем не
обусловлена. Она ни на чем не базируется; наоборот, все поступки человека
базируются на ней. Кант заявляет: “Автономия воли есть единственный принцип
всех моральных законов и соответствующих им обязанностей”.[21]
Та истина, что воля совершенно свободна и абсолютно автономна
несомненно укрепляет человеческое достоинство. Это великая истина. В то же
время перед ее лицом чувствуешь себя не так уж уютно; необходимо известное
мужество для того, чтобы ее сознательно и безоговорочно принять. Дело в
том, что оборотной стороной свободы является ответственность за совершенные
поступки. Только свободный человек ответственен за то, что он делает; с
другой стороны, если он свободен, то это значит, что он и никто другой
несет всю ответственность за все им содеянное. Но ведь бывают такие
поступки, от ответственности за которые очень хотелось бы уклониться!
Поэтому нелегко признать, что твоя воля абсолютно автономна. Тем не менее
Кант считает, что всякий нормальный и честный человек на практике признает
автономию и свободу своей воли, отдает он себе в том отчет или нет.
Конечно, всегда находятся естественные причины любых поступков, поскольку,
по Канту, в природе все детерминировано и нет беспричинных событий;
поэтому, казалось бы, все всегда можно списать на «объективные
обстоятельства». Однако мы во всех случаях, когда действовали в здравом уме
и твердой памяти, бываем, пусть только в глубине души, убеждены, что могли
поступить иначе, и не в состоянии поэтому не чувствовать ответственности за
свои действия. Кант пишет в этой связи: “Чтобы устранить кажущееся
противоречие между механизмом природы и свободой в одном и том же
поступке... надо вспомнить то, что было сказано в «Критике чистого разума»
или что вытекает оттуда: естественная необходимость, несовместимая со
свободой субъекта, присуща лишь определениям той вещи, которая подчинена
условиям времени, стало быть лишь определениям действующего субъекта как
явления... Но тот же субъект, который, с другой стороны, сознает себя также
как вещь самое по себе, рассматривает свое существование, и поскольку оно
не подчинено условиям времени, а себя самого как существо, определяемое
только законом, который оно дает самому себе разумом; и в этом его
существовании для него нет ничего предшествующего определению его воли, а
каждый поступок и вообще каждое сменяющееся сообразно с внутренним чувством
определение его существования, даже весь последовательный ряд его
существования как принадлежащего к чувственно воспринимаемому миру существа
следует рассматривать в сознании его умопостигаемого существования только
как следствие, но отнюдь не как определяющее основание причинности его как
ноумена. В этом отношении разумное существо может с полным основанием
сказать о каждом своем нарушающем закон поступке, что оно могло бы и не
совершить его, хотя как явление этот поступок в проистекшем времени
достаточно определен и постольку неминуемо необходим...”.[22] Затем философ
добавляет: “Этому вполне соответствуют приговоры той удивительной
способности в нас, которую мы называем совестью. Человек может хитрить
сколько ему угодно, чтобы свое нарушающее закон поведение, о котором он
вспоминает, представить себе как неумышленную оплошность, просто как
неосторожность, которой никогда нельзя избежать полностью, следовательно,
как нечто такое, во что он был вовлечен потоком естественной необходимости,
и чтобы признать себя в данном случае невиновным; и все же он видит, что
адвокат, который говорит в его пользу, никак не может заставить замолчать в
нем обвинителя, если он сознает, что при совершении несправедливости он был
в здравом уме, т. е. мог пользоваться своей свободой...”.[23] Угрызения
совести возникают у человека тогда, когда он отрицательно оценивает что-
либо им содеянное в прошлом. Согласно кантовской этике, они возникают у
него тогда, когда он нарушает свой долг, т. е. поступает не в соответствии
с нравственным законом, а поддавшись какой-нибудь естественной склонности:
погнавшись за удовольствием или стараясь избежать страдания. Они возникают
у человека тогда, когда его воля определяется чисто патологически, когда он
не пользуется своей свободой, забыв о своей ноуменальной сущности; они
напоминают ему о ней. Отметим еще один момент: то обстоятельство, что
человек всегда несет ответственность за свои действия, проявляется не
только на личном, но и на общественном уровне. Недаром Кант уподобляет
совесть обвинителю в суде. Не будем здесь выяснять, как мораль и право
соотносятся друг с другом. Важно то, что общественные отношения базируются
на том, что человек свободен, что он всегда мог поступить не так, как
поступил, если был в здравом уме. В противном случае были бы бессмысленны
сами понятия «преступление» и «наказание» и весь процесс судопроизводства.
“Несвободная” свобода
Итак, человеческая воля абсолютно свободна. Человек абсолютно
ответственен за свои поступки. Он не подчинен с необходимостью ни природе,
ни даже божьей воле. Пусть, по Канту, бытие Бога проблематично. Однако и в
том случае, если бы он существовал в действительности, воля человека все
равно была бы свободна: Кант отвергает все концепции, согласно которым
человеческое поведение безоговорочно определяется божьей волей - от
христианского учения о предопределении до спинозизма, в соответствии с
которым человеческие поступки суть в конечном счете поступки самого Бога.
Вот как далеко заходит философ, отстаивая учение о человеческой свободе! К
сожалению, кантовское обоснование этого учения действительно «таит в себе
много трудного»; тут он прав. Причем это трудное связано с самой сущностью
кантовской философии: оно вызывается не чем иным, как «обособлением времени
и пространства от существования вещей в себе». Однако суть дела состоит не
в том, что это обособление слишком радикально и с трудом приемлемо Для
людей, привыкших мыслить традиционно и «некритически». Наоборот, дело в
том, что концепция Канта в ряде моментов недостаточно радикальна, что она
недостаточно хорошо обосновывает декларируемую им абсолютность человеческой
свободы. До сих пор мы анализировали кантовскую этику в апологетическом
ключе теперь пришло время внести в наш анализ элементы полемики. В упрек
Канту следует поставить то обстоятельство, что его «обособление времени и
пространства от существования вещей в себе» оставляет открытой возможность
построения такого учения о человеческой свободе, в котором она оказывается
абсолютной только на словах; на деле же оно представляет собой своеобразный
квази-абсолютный детерминизм, неожиданное сочетание концепций свободы и
предопределения, такое, что хотя поведение человека фактически полностью
детерминировано и не зависит от его воли, но ответственность за содеянное
все же возлагается исключительно на него, а не на Бога или природу. В явном
виде такого учения не содержится в сочинениях Канта, однако в них нет
ничего, что противоречило бы ему, а некоторые кантовские высказывания
можно и прямо истолковать в соответствующем ему духе. Данное учение
известно в двух вариантах, один из которых принадлежит Шеллингу а другой
Шопенгауэру, причем оба философа представляют дело так что они во всем
следуют Канту, лишь разъясняя, выявляя и уточняя то, что он сам хотел
сказать. Создавая свои концепции, тот и другой ссылаются на кантовское
учение об эмпирическом и умопостигаемом характерах человека. В чем оно
состоит?
Характер причинности
Как мы помним, свобода воли, по Канту, заключается в том, что мы можем
предпочесть причинность свободы причинности природы Казалось бы, это может
означать только то, что мы всегда способны предпочесть добро злу, всегда в
силах определить свою волю в соответствии с нравственным законом, а не в
соответствии с принципом себялюбия и личного счастья. В таком случае, если
выражение «причинность природы» следовало бы понимать буквально, т. е. как
физическую необходимость, то выражение “причинность свободы” естественно
было бы посчитать метафорой, поскольку сам же Кант говорит о том, что
категорический императив действует не на манер физической необходимости, а
лишь как повеление, которое хотя и является настоятельным, но не влечет за
собой немедленного и автоматического исполнения того, что повелевается.
Однако когда знакомишься с учением Канта об эмпирическом и умопостигаемом
характерах, создается впечатление, что он относится к выражению «свободная
причинность» отнюдь не как к простой метафоре. Все таки он был сыном своего
времени и галилеевская идея детерминизма была прочно укоренена в его
сознании: мало того, что она господствует в его учении о природе, но она,
насколько это для нее возможно, пропитывает и его концепцию свободы. В
«Критике чистого разума» Кант следующим образом вводит понятие
эмпирического и умопостигаемого характеров: “Но всякая действующа; причина
должна иметь какой-то характер, т. е. закон своей каузальности, без
которого она вообще не была бы причиной. Поэтому в субъекте чувственно
воспринимаемого мира мы должны были бы во-первых, находить эмпирический
характер, благодаря которому его поступки как явления стояли бы согласно
постоянным законам природы в сплошной связи с другими явлениями и могли бы
быть выведены из них как их условий и, следовательно, вместе с ними были бы
членами единого ряда естественного порядка. Во-вторых, мы должны были бы
приписывать этому субъекту еще умопостигаемый характер, который, правда,
составляет причину этих поступков как явлений, но сам не подчинен никаким
условиям чувственности и не относится к числу явлений. Первый можно было бы
назвать также характером такой вещи в явлении, а второй - характером вещи в
себе”.[24] Но что собой представляет этот умопостигаемый характер субъекта
и в каком смысле он составляет причину поступков субъекта как явлений?
Решающим фактором здесь выступает то кантовское «обособление времени и
пространства от существования вещей в себе», о котором мы говорили. Кант
продолжает: “Этот действующий субъект по своему умопостигаемому характеру
не был бы подчинен никаким временным условиям, так как время есть условие
только явлений, а не вещей в себе”.[25] Из того, что умопостигаемый
характер не подчинен никаким условиям времени, можно сделать вывод о том,
что он обладает такими общими свойствами, как изначальная заданность,
неизменность и постоянство. Сам по себе умопостигаемый характер нам
неизвестен, поскольку является «характером вещи в себе». О его конкретных
особенностях мы узнаем опосредованно, знакомясь с эмпирическим характером,
который представляет собой не что иное, как явление умопостигаемого
характера. Поскольку всякая вещь в себе - это умопостигаемая причина своего
явления, постольку и умопостигаемый характер - трансцендентная причина
эмпирического и, следовательно, поступков обладающего им субъекта как
явлений. Кант пишет: “Этот эмпирический характер в свою очередь определен в
умопостигаемом характере (в способе мышления). Однако умопостигаемого
характера мы не знаем, а обозначаем его посредством явлений, которые,
собственно, дают непосредственное знание только о способе чувствования (об
эмпирическом характере)”.[26] Таким образом, умопостигаемый характер
человека выступает в виде некоего скрытого постоянно действующего фактора,
определяющего поступки человека независимо от протекающего во времени
потока природных причин и следствий. “Итак, разум есть постоянное условие
всех произвольных поступков, в которых проявляется человек. Каждый из этих
поступков, еще до того как он совершается, предопределен в эмпирическом
характере человека. Для умопостигаемого характера - эмпирический характер
составляет лишь его чувственную схему - нет никакого прежде или после, и
всякий поступок независимо от временного отношения, в котором он находится
с другими явлениями, есть непосредственное действие умопостигаемого
характера чистого разума, который, стало быть, действует свободно, не
определяясь динамически в цепи естественных причин ни внешними, ни
внутренними, но предшествующими по времени основаниями”.[27] Умопостигаемый
характер действует свободно. Значит, этот скрытый постоянный фактор,
определяющий наши поступки, и есть носитель нашей свободы? Да, и притом
единственный, поскольку только он, пребывая вне времени, не зависит от
природной необходимости.
Заключение.
Он считал очень важными обязанности человека по отношению к самому себе, в
которые включал заботу о своем здоровье и своей жизни. Он рассматривал в
качестве пороков самоубийство, подрыв человеком своего здоровья путем
пьянства и обжорства. К добродетелям относил правдивость, честность,
искренность, добросовестность, чувство собственного достоинства.
Высказывался, что не следует становиться холопом человека, допускать
безнаказанного попрания своих прав другими, допускать угодничества и т.п. К
числу обязанностей в отношении друг к другу он относил любовь и уважение.
Пороки, которые противостоят уважению, являются высокомерие, злословие и
издевательство. Особенно подчеркивал дружбу между людьми, основанную на
взаимной любви и уважении. Кант полагал, что добродетели необходимо учить и
начинать это делать надо с ранних лет, наставляя ребенка в моральном
катехизисе. Кант довольно определенно высказывается о независимости
нравственных норм от веры в Бога. Он писал: "Мораль, поскольку она основана
на понятии о человеке как существе свободном, но именно поэтому и
связывающем себя безусловными законами посредством своего разума, не
нуждается ни в идее о другом существе над ним, чтобы познать свой долг, ни
в других мотивах, кроме самого закона, чтобы этот долг исполнять" [Соч. 4.
Ч. 1. С. 40]. "Мораль отнюдь не нуждается в религии" [С. 78]. Все
существовавшие в истории религии Кант рассматривал как виды ложного
богопочитания. Единственно истинная религия содержит в себе лишь
нравственные законы, устанавливаемые практическим разумом, и ничего более.
В этом духе он стремился истолковать христианство. Таким образом, этика
Канта - это этика долга , имеющая своим источником стоицизм.
Список литературы.
1. Кант И. Критика чистого разума.
2. Кант И. Основы метафизики нравственности.
3. Кант И. Критика практического разума.
4. Кант И. Метафизика нравов.
5. Кант И. Критика способности суждения.
6. Кант И. Религия в пределах только разума.
7. Шопенгауэр А. Свобода воли и нравственность.
8. Шеллинг Ф.В.И. Философские исследования о сущности человеческой
свободы и связанных с ней предметах.
9. Сартр Ж.П. Экзистенциализм - это гуманизм.
10. Достоевский Ф.М. Записки из подполья.
11. Лейбниц Г.В. Оправдание бога на основании его справедливости,
согласованной с прочими его совершенствами
и всеми его действиями.
12. Слинин Я.А. Этика Иммануила Канта.
-----------------------
[1] Кант И. Соч.: В 6 т. М., 1963-1966. Т.4 Ч.1.С.346-347
[2] Кант И. Соч.: Т.3. С.484.
[3] Шопенгауэр А. Свобода воли и нравственность. М., 1992. С. 77-78.
[4] Кант И. Соч. Т. 4. Ч. 1 . С. 428.
[5] Там же.
[6] Там же. Т.3.С.309.
[7] Там же.
[8] Там же. С.311.
[9] Там же. С.309.
[10]Там же. С.150.
[11] Там же. С.344.
[12] Там же. С.478.
[13] Там же. С.351.
[14] Шопенгауэр А. Свобода воли и нравственность. С. 145.
[15] Там же.
[16] Кант И. Соч.: В 6 т. М., 1963-1966. Т.4 Ч.1.С.331.
[17] Там же. С.478-479.
[18] Там же. С.349-350.
[19] Там же. С.331.
[20] Там же. С.345.
[21] Там же. С.350.
[22] Там же. С.426-427.
[23] Там же. С.427.
[24] Там же. Т.3. С.482.
[25] Там же.
[26] Там же. С.490.
[27] Там же. С.491-492.
