противоречивым единством созерцания и рефлексии.
3. Высшая познавательная способность человека.
Таким образом, высшей познавательной способностью человека, согласно
Гегелю, является разум, а орудием разумного познания — понятия. А поскольку
понятия немыслимы без противоречий, то высшей формой логики у Гегеля
оказывается диалектика. Мы видим, как теория познания оборачивается у
Гегеля логикой, а логика, в свою очередь, диалектикой. И действительно, в
учении Гегеля они совпадают. Теория познания, логика и диалектика, с точки
зрения Гегеля, по большому счету должны заниматься одним и тем же
предметом, а именно системой категорий.
В своей работе «Наука логики», которую Гегель писал в течение четырех
лет, когда возглавлял гимназию в Городе Нюрнберге, он обрисовывает контуры
указанной системы категорий. Согласно Гегелю, категории выражают ступени
познания от простого чувственного созерцания до уровня теоретической науки
и философии. Дело в том, что Гегель, в отличие от представителей прежней
метафизики, не считает возможным получить истину всю и сразу. Более того, у
Гегеля истина не исчерпывается готовым результатом. Она, согласно Гегелю,
есть результат вместе со своим становлением. Истина — это процесс. Тем
самым Гегель вводит в философию понятие относительной истины. И благодаря
этому история, и история познания в частности, перестает быть историей
простых ошибок и заблуждений, как это считал, к примеру, Ф. Бэкон. Она
превращается в процесс уточнения относительных истин и их развития, без
чего невозможна никакая наука.
“Высшую истину, согласно Гегелю, нам открывает философия. Именно
философия, пройдя свой собственный путь развития, выявляет подлинную суть и
смысл бытия”[7]. В то время как искусство, религия и естествознание только
приближают нас к истинному знанию. Искусство и религия, по мнению Гегеля,
не в состоянии отвлечься от образов и аллегорий в разговоре об основе мира.
А наука, уже овладев понятием, застревает на анализе природных явлений, не
проникая в подлинный источник и причину мироздания. И только философия,
считает Гегель, раскрывает перед нами истинную картину происходящего, а
именно то, что основу мира составляет само мышление.
Логическая культура философа-диалектика, согласно Гегелю, позволяет ему
понять тот факт, что наше мышление и основа мира есть одно и то же. Таким
образом, Гегель формулирует принцип тождества бытия и мышления, имея в виду
то, что скрытая для обычного восприятия основа мира есть не что иное, как
развивающееся мышление. И мы должны восходить в своем познании по
категориальным ступеням потому, что таков ход развития этого объективного,
надындивидуального мышления. Принимая в молодые годы пантеизм своего друга
Шеллинга, зрелый Гегель, как мы видим, переходит на точку зрения
объективного идеализма. Тот же путь в своей духовной эволюции проделал,
напомним, и Шеллинг. Но у позднего Шеллинга идеальное начало мира — это
ветхозаветный мистический Бог, тогда как у Гегеля основой мира является
Абсолютный Дух в Форме Понятия. Гегель тоже именует эту основу Богом,
однако, у него мало общего с традиционной христианской точкой зрения на
Создателя. Недаром объективный идеализм Гегеля часто называют панлогизмом.
Итак, «Наука логики» — это сердцевина учения Гегеля, в которой идет речь
об идеальной основе бытия и способе ее саморазвития. Причем в «Науке
логики» этот процесс представлен в той ясной логической форме, которая
открывается только философу, и только тому философу, который занимается
диалектической логикой. А диалектическая логика — это как раз та
универсальная наука, в которой, согласно Гегелю, сошлись теория познания,
логика и диалектика. И речь в ней идет, как мы уже сказали, о развитии
Абсолютного Духа, которое выражается в восхождении от абстрактного к
конкретному, то есть от простого и одностороннего к развитому и целостному,
или же к системе. Таким образом, если отвлечься от гегелевского идеализма,
то окажется, что диалектическая логика — это наука о том, как возможно
системное, научно-теоретическое мышление, или, иначе говоря, как возможно
подняться от обыденного взгляда на мир к его научному пониманию.
Как мы видим, познание истины из индивидуально-психологического явления,
каким оно было у философов Нового времени, в немецкой классике становится
историческим процессом. Уже в наукоучении Фихте эмпирический субъект
способен познавать только с помощью тех духовных орудий, которыми его
наделяет трансцендентальный субъект. Что касается Гегеля, то он пытается
воссоздать ступени постижения истины не столько индивидом, сколько родом,
родовым субъектом. Соответственно процесс восхождения от абстрактного к
конкретному становится у него законом познания в масштабах всего
человечества, а на почве идеалистической мистификации — законом
самопознания Абсолютного Духа.
Гениальные открытия и идеалистическая мистификация сплетены в учении
Гегеля воедино. И одно без другого в тех культурно-исторических условиях,
наверное, было бы невозможно. В результате в русле своих идеалистических
поисков Гегель приходит к новой постановке вопроса о путях формирования
мышления. Если человек мыслит посредством категорий, считает Гегель, то
такое мышление не может быть одной из субъективных способностей человека,
наряду с чувством, памятью, желанием, велением. А именно так мышление
понималось предшественниками классической немецкой философии. Более того,
мышление представлялось большинством из них как деятельность некой
бесплотной души. А потому и само мышление оказывалось деятельностью чисто
бесплотной.
4. Мышление не может быть одной из множества способностей человека.
Согласно Гегелю, мышление не может быть одной из множества способностей
человека наряду, скажем, с практической волей и энергией. Наоборот,
доказывает Гегель, мышление включает в себя практическую волю человека в
качестве одного из своих «моментов». “Таким образом, из чего-то бесплотного
и бессильного мышление у Гегеля становится определенной силой, способной
производить изменения в окружающем мире”[8]. Включив в мышление то, что
позднее будут именовать предметно-практической деятельностью, Гегель
создает предпосылки для наиболее адекватного объяснения того, каким образом
человек осваивает мир, вычерпывая из этого мира его существенные
категориальные определения.
Практика, как мы знаем, уже рассматривалась предшественниками Гегеля, то
есть Кантом, Фихте и Шеллингом. Но она рассматривалась ими в своих частных
формах: как нравственное деяние, как творческое воображение, как
осуществление некоторого мысленного проекта. Гегель отличается тем, что
впервые вводит в логику и теорию познания практику как трудовую
деятельность людей. В этом отношении на него оказала немалое влияние
английская классическая политэкономия. Но, в отличие от английских
экономистов, Гегель рассматривает трудовую деятельность не только с чисто
прагматической стороны, то есть как деятельность по производству
необходимых человеку предметов. Для Гегеля она одновременно является
деятельностью, производящей самого человека.
ЧАСТЬ-2.
1. «Феноменология духа»
В «Феноменологии духа» Гегеля наиболее известной является глава
«Самостоятельность и несамостоятельность самосознания; господство и
рабство», в которой идет речь о роли труда в формировании человеческого
отношения к миру. Именно здесь Гегель говорит о том, что труд учит человека
дисциплине, то есть самоограничению и организованности, отличающих его от
животных. И тот же самый труд заставляет нас осознавать мир как
независимую, самостоятельную реальность, в отношении которой нужно
действовать в соответствии с определенными законами. Эти фундаментальные
качества, согласно Гегелю, сформировались у человечества благодаря труду
рабов. Соответственно антипод раба — господин впервые демонстрирует
человеческое умение повелевать, а тем самым в лице господина человечество
обретает способность возвышаться над природным миром.
Таким образом, уже в своей первой оригинальной работе Гегель отводит
труду одну из определяющих ролей в формировании человеческого способа
жизни. “И все же, обусловив нашу дисциплинированность и предметное
отношение к миру, труд остается у Гегеля частной формой деятельности
человека”[9]. Не только в «Феноменологии духа», но и в других произведениях
Гегеля, включая «Философию истории», он смотрит на производственную
деятельность как на ограниченное проявление разума, тогда как теоретическая
деятельность философа предстает в качестве его универсального воплощения. И
все же мысль о том, что человек есть продукт своего труда, впервые была
высказана Гегелем. И именно из гегелевского учения она была заимствована
Марксом, который выстроил на ее основе свое понимание сущности человека. Но
у Маркса уже не теория, а именно практика становится универсальной основой
нашего отношения к действительности.
Но это еще не все. Дело в том, что Гегель, вслед за Фихте и Шеллингом,
настаивает на том, что, появившись на свет, каждый из нас застает в
качестве чего-то готового и объективно существующего способность мыслить. И
задача индивида как раз и заключается в том, чтобы присвоить эту
способность, сделать ее своей личной способностью. Это один из самых
трудных моментов гегелевского учения, и всегда существует искушение
представить указанный ход мысли просто вывертом гегелевского идеализма.
Однако здесь не все следует списывать на счет идеалистических мистификаций.
Важнее определить ту грань, до которой в таком понимании мышления нет
идеализма и за которой он начинается.
Конечно, трудно представить себе способность к мышлению существующей
вне и до нас. Но не менее трудно представить себе, и тем более объяснить,
каким образом человек рождается с готовым багажом знаний о мире, с готовыми
понятиями, к примеру, о причине и следствии, о сущности и явлении, как это
доказывали рационалисты с их теорией врожденных идей. Не может человек и
просто узнать эти понятия, поскольку никакое познание невозможно без
категории причинности. Познание мира, как показал Кант, есть подведение
чувственного опыта под категорию причинности и под другие категории.
Следовательно, для того чтобы усвоить смысл причинности, мы должны уже
