Предмет такого удовольствия называется прекрасным".
Из этой дефиниции можно судить о том, что суждение, свободное от всякого
интереса, содержит в себе основания удовольствия для каждого. В этом
субъективном представлении о предмете субъект может предположить, что тот
или иной предмет может или должен вызвать у другого индивида такое же
суждение - удовольствие или неудовольствие, и "хотя оно только эстетическое
суждение и содержит лишь в себе отношение представления о предмете к
субъекту, оно сходно с логическим суждением о том, что можно предполагать
его значимость для каждого", стр.213, однако из понятий эта всеобщность
также не может проистекать. Следовательно, суждению вкуса, полностью
отрезанное от всякого интереса, должно быть присуще притязание на
значимость для каждого, но без всеобщности, направленной на объекты, то
есть, с ним должно быть связано притязание на субъективную всеобщность. Из
трех видов удовольствия хорошее и приятное базируются на личных чувствах,
поэтому субъект охотно соглашается с другими, несовпадающими с ним мнениями
о данном предмете. Но в прекрасном субъект свои представления старается
выдавать за всеобщие и отстаивает свою точку зрения в споре с собеседником,
требуя от него тех же эстетических суждений, что и у него, но всеобщность
удовольствия в суждении вкуса представляется только как субъективная. В
суждении вкуса о предмете, представление об этом предмете может быть лишь
душевным состоянием в свободной игре воображения и рассудка, предшествует
чувство удовольствия от этого предмета и является основой этого
удовольствия. "Прекрасно то, что всем нравится без (посредства) понятия",
стр.222.
Всякий интерес портит суждение вкуса и лишает его беспристрастности,
особенно если он, в отличие от интереса разума, не предпосылает
целесообразность чувству удовольствия, а основывает ее на этом чувстве.
Поэтому суждение, на которое оказывается такое воздействие, не может
притязать на общезначимость вкуса. Вкус всегда оказывается варварским там,
где он для удовольствия нуждается в добавлении возбуждающего и
трогательного, а тем более, если он делает критерии своего одобрения, тем
более часто то, что возбуждает, причисляется к красоте и даже выдается за
красоту. Суждение вкуса, на которое возбуждающее и трогательное не имеет
никакого влияния есть чистое суждение вкуса. В понятии вкуса существуют два
вида красоты: свободная красота - не предполагающая в себе никакой цели и
своего внутреннего совершенства - к этому понятию Кант относит продукты
природы и непрограммную музыку. Если же красота предполагает понятие цели,
которое определяет, чем должна быть вещь, а значит и предполагает ее
совершенство, это красота привходящая (обусловленная красота), к таким
понятиям Кант относит различные продукты человеческой деятельности.
Суждение о свободной красоте является чистым, суждение о привходящей есть
прикладное суждение вкуса. В суждении о прекрасном не может быть никакого
объективного правила вкуса, в самом деле, любое эстетическое суждение есть
чувства субъекта, а не понятие об объекте, хотя эмпирический опыт народов
создавал во все времена такие понятия об идеале красоты, вернее, нормы рода
красоты, но она, идея, слаба, и едва ли может претендовать на критерии
прекрасного, хотя на некоторые произведения искусства смотрят как на
образцовые.
Как далее пишет Кант, идеалом красоты может быть только то, что имеет
цель существования в себе самом, а (именно) человек, который разумом может
сам определить себе свои цели, или где он должен заимствовать их из
внешнего восприятия, все же в состоянии соединить их с существенными и
всеобщими целями и затем также и эстетически судить о согласии с ними -
только человек, следовательно, может быть идеалом красоты, также как среди
всех предметов в мире (только) человечество в его лице, как мыслящее
существо, может быть идеалом совершенства", стр.237. О прекрасном всегда
думают, что оно имеет необходимое отношение к удовольствию, но эта
необходимость особого рода: нетеоретическая объективная необходимость и
непрактическая необходимость. Это, как отмечает Кант, "удовольствие есть
необходимое следствие некоего объективного закона и означает только то,
безусловно (без дальнейшего намерения) должно действовать определенным
образом",стр.241.
Скорее, это необходимость образца, которая базируется на чувстве
субъекта, но этот субъект выдает свое личное суждение вкуса не за частное,
а за общее и являясь как бы чистой идеальной нормой. При предположении этой
нормы можно по праву делать правилом для каждого суждения, которое с этой
нормой согласится, хотя эта норма более чем неопределенна. Таким образом,
суждение вкуса есть незаинтересованность субъекта предметом, основанное на
его чувстве свободной игры воображения без привлечения каких-либо понятий и
законов, только в этом случае переживания субъекта будут носить
эстетический характер.
Раздел Второй
Прекрасное имеет то сходство с возвышенным, что оба нравятся сами по
себе, они оба предполагают не существенно определяющие и не логически
определяющие суждения, а суждения рефлексии. Вместе с тем у этих категорий
есть и существенные различия, так, например: прекрасное в природе касается
формы предмета, возвышенное может находится и в безобразном. Таким образом,
как констатирует Кант: "Прекрасное, по-видимому, берется для изображения
неопределенного понятия разума. Следовательно, там удовольствие связано с
представлением о качестве, а здесь - с представлением о количестве",
стр.250. Основание для прекрасного в природе мы должны искать вне нас, для
возвышенного же - только в нас и в образе мыслей, который вносит
возвышенное в представление о природе.
Если прекрасное вызывает в человеке чувство удовольствия или
неудовольствия, то возвышенное вызывает в человеке идею о возвышенном. Кант
пишет: "Отсюда следует, что возвышенное надо искать не в вещах природы, а
исключительно в наших идеях. В каких же идеях оно заключено - решение этого
вопроса надо предоставить дедукции",стр.256.
Возвышенное не надо искать в продуктах человеческой деятельности, так как
величина (размеры этих предметов) предопределены целью, возвышенное не надо
искать и в целесообразных продуктах природы, определенных природой,
возвышенное необходимо искать только в грубой природе, которая представляет
собой величины - идее возвышенной души субъекта. Если эстетическая
способность суждения в оценке прекрасного соотносит с рассудком воображение
в его свободной игре, что быть в согласии с понятием рассудка, точно также
в суждении о возвышенном суждение соотносится с понятиями разума, чтобы
субъективно соответствовать его идеям. Возвышенное, как и прекрасное,
необходимо искать не в объекте, а в самом человеке - в способности его
души, только в первом случае это необходимо искать в идее, а во втором
случае - в чувстве удовольствия или неудовольствия. В первом случае душа
находится в возбужденном состоянии, во втором - она в спокойном созерцании.
Подводя итог возвышенному чувству, Кант выводит дефиницию: "Качество
чувства возвышенного состоит в том, что оно есть чувство неудовольствия
эстетической способностью рассмотрения предмета, которое в то же время
представляется в нем как целесообразное; а это возможно потому, что (наша)
собственная неспособность обнаруживает сознание неограниченной способности
того же самого субъекта и что душа может эстетически судить о ней только
благодаря этому сознанию", стр.267. Сила природы часто в нас вызывает
страх, но если человек испытывает только страх перед ней, он никогда не
может судить о возвышенности этой природы. "Кто боится, тот вообще не может
судить о возвышенности природы, как не может судить о прекрасном тот, кто
во власти склонности и влечения", стр.269. Наше суждение о возвышенном в
природе возникает не тогда, когда она вызывает в нас страх, а тогда, когда
будит в нас нашу силу, сопоставляя ее без всякого опасения, возвышая наше
воображение до изображения тех случаев, в которых душа может ощущать
возвышенность своего назначения по сравнению с природой. Если возвышенное
приписывается силе, то одним из величайших проявлений возвышенности (уже не
в природе, а в обществе) осуществляется в войне. Да, Кант считал, что
поскольку в таком состоянии души человеческие силы доведены до предела, а
стремление сохранения своей жизни для храброго человека ничего не значит,
то в таких ситуациях душа способна на возвышенные чувства. В одной из
греческих трагедий мы находим такой случай. В разгар сражения случилось
затмение солнца и многие в этом увидели гибель, но один из полководцев
произнес: "Хорошо! Мы будем сражаться во тьме!" Подобный случай произошел в
Отечественную войну 1812 года, в Лейпцигском сражении "Битва народов".
Французы потерпели поражение и только небольшая горстка французской гвардии
стойко оборонялась. Когда один из нападающих предложил им сдаться, видя
бесполезность сопротивления, один из гвардейцев ответил: "Гвардия не
сдается, гвардия погибает!" Но, наверное, высшим проявлением всеобщего
героизма возвышенной души солдата произошел в Великую Отечественную войну,
когда массовый героизм советского солдата проявлялся на каждом шагу. Мы
знаем много примеров, когда героизм того или иного солдата или офицера был
зафиксирован - отмечен наградой, но у советского командования не хватило бы
почетных званий, орденов и медалей, чтобы отметить массовый героизм
советских людей, к тому же героизм делался не для награды, а по зову
возвышенной души защитника своего отечества. Но Кант это суждение
приписывает любой войне вообще, мне же кажется, что только освободительная
война несет в себе это понятие возвышенного, захватнические войны несут
людям лишь зло, и, как пишет Кант: "И если мы находим наши силы
недостаточными для преодоления (этого зла) - оно предмет страха, а не
чувства возвышенного", стр.268
Раздел третий
Притязание эстетического суждения на общезначимость для каждого субъекта,
как суждение, которое должно основываться на каком-либо априорном принципе
(см. Примечание п.2) нуждается в дедукции - признание законности его
притязания, которую надо прибавить еще сверх разъяснения в том именно
случае, когда дело касается удовольствия или неудовольствия от форм
объекта.
Дедукция суждения вкуса имеет некоторые особенности, и первая заключается
