заслужить упрек от близких.
Вопрос правильного выбора учителя особенно важен для родителей, ибо от
учителя во многом будет зависеть то, каким станет их ребенок в будущем и
ошибка не может быть допущена, ибо исправить ее будет очень сложно. Ребенка
можно сравнить с только что затворенным гипсом, который еще жидок и
способен принять произвольную форму. Задай неверную форму, не задай ее
вообще или опоздай с заливкой, и гипс схватится и изменить уже что-либо
кардинально будет невозможно. А учитель есть составная часть формы и в
случае неправильного выбора не только будет получен негативный результат,
но и утеряна возможность получить позитивный результат и даже просто что-то
в корне исправить. Как потом ни шпаклюй отливку, если она не удалась в
начале, шпаклевка погоды не сделает. (Особенно, если отливка треснула, что
возможно и при неправильном воспитании.)
Сократ: Ссылаясь на многих, ты прибегаешь не к очень-то серьезным учителям.
Алквиад: Почему же? Разве они не способны обучить?
Сократ: Даже игре в шашки - и то не способны. А ведь это куда легче, чем
внушить понятие о справедливости. Что ж, ты считаешь иначе?
Алквиад: Нет, я с тобою согласен.
Сократ: Что же, те, кто не способен обучить менее серьезным вещам, способны
обучить более серьезным?
Алквиад: Да, я так думаю: они способны обучить вещам значительно более
важным, чем игра в шашки.
Сократ: Что же это за вещи?
Алквиад: Например, я научился у них правильной эллинской речи: здесь я
никак не могу назвать себя своим собственным учителем, но должен сослаться
на тех, кого ты называешь несерьезными учителями.
Необходимым атрибутом личности является ее индивидуальность, а для этого
при ее формировании необходим избыточный и разнообразный поток информации,
который могут дать лишь люди, причем их должно быть много, иначе новая
личность может пойти по пути подражания, а это я считаю негативным. Поток
также должен обладать определенной долей противоречивости, что необходимо
для развития личности и обучения ее навыкам индивидуального выбора и
анализа. Для этого также необходим большой поток информации от многих
людей, причем они должны быть разными и не предлагать "истину в конечной
инстанции", которой просто быть не может в человеческом мире. И то, что
человек чего-то не умеет, вовсе не означает, что он не умеет ничего. К
примеру, я не умею играть ни в шашки, ни в шахматы, ни в карты (имеется в
виду играть, а не переставлять фигуры), а следовательно я не могу и научить
других в них играть. Однако, это не означает, что я не умею работать с
компьютером на определенном уровне и не смогу обучить пользованию или азам
программирования.
Никий: Мне кажется, ты не знаешь, что тот, кто вступает с Сократом в тесное
отношение и начинает с ним доверительную беседу, бывает вынужден, даже если
сначала разговор идет о чем-либо другом,…
… незаметно для себя отчитаться в своем образе жизни как в нынешнее, так и
в прошлое время. Когда же он оказывается в таком положении, Сократ
отпускает его не прежде, чем допросит его обо всем с пристрастием… Я
получаю удовольствие от такого общения с этим мужем и не считаю злом, если
нам напоминают, что мы сделали что-то плохо или продолжаем так поступать,
но полагаю, что человек, не избегающий таких наставлений и сознательно
стремящийся согласно сказанному Солоном, учиться, пока он жив, необходимо
станет более осмотрительным в последующей своей жизни и не будет думать,
будто старость сама по себе делает нас умнее.
Редкий человек может получить удовольствие от того, что ему говорят, где и
в чем он не прав. Лишь немногие могут принять упрек, замечание без
раздражения, но как руководство к действиям по самоулучшению. Но это и
является одним из признаков мудрости, ибо со стороны недостатки виднее и
часто отношение окружающих есть ни что иное, как зеркало, в которое неплохо
было бы периодически смотреться.
Мужество - некая стойкость души. // Упрямство тоже?
Аксиох: Уж не знаю как, но по мере моего приближения к ужасному, все
превосходные и мужественные речи незаметно улетучиваются и теряют свой вес,
а вместо них поселяется страх изменчиво терзающий ум и подсказывающий мне,
что если я окажусь лишенным этого света и этих благ, то буду лежать где-то
незримый и безвестный, погребенный в земле, гния и превращаясь в червей и
ночных чудовищ.
Пугает не столько сама смерть, сколько неизвестность, ибо даже заявления
тех, кто сумел оттуда вернуться, до сих пор подвергаются сильным сомнениям,
хотя таковые являются неплохим лекарством от страха. Мне нравится
высказывание Дж. Эд. Челленджера из "Отравленного пояса" А. Конан-Дойла: "
Я кажусь себе слишком значительным явлением природы, чтобы мне грозил чисто
физический распад на горстку солей и три ведра воды."
Когда душа водворится в подобающее ей место, тело, оставшееся без нее,
землеподобное и неразумное, не будет уже человеком. Мы - это душа,
бессмертное существо, запертое в подверженном гибели узилище. Обитель эту
природа дала нам по причине сущего зла, и радости наши в ней бывают
поверхностны, легковерны и сопряжены с многочисленными страданиями, печали
же полновесны, длительны и лишены примеси радости. А болезни, воспаления
органов чувств и прочие внутренние недуги, которые душа, рассеянная в порах
нашего тела, чувствует поневоле, заставляет ее страстно стремиться к
небесному, родственному ей эфиру и жаждать тамошнего образа жизни,
небесных хороводов, стремится к ним. Так что уход из жизни есть ничто иное,
как замена некоего зла на благо.
Не стоит считать, что душа помещается в тело по злому умыслу для страданий
и иллюзий, ибо тогда какой смысл в приобретении опыта, знаний, навыков? Не
стоит ли расценивать подобную экспедицию на Землю, как некую тренировочную
и обучающую миссию? Не станет же Сократ отрицать факт обучения при жизни и
ценность такового опыта.
В самом деле, какой образ жизни или какое избранное кем-то ремесло не
подвергаются позднее нареканиям и не вызывает у человека сетований по
поводу своего положения?
Но, мой Аксиох, раз ты благороднейшее из занятий считаешь самым ужасным из
всех, как станем мы расценивать прочие виды занятий?
Каким бы ни были занятия, они дают опыт, а опыт, по всей видимости, - это
цель жизни. Страдания также дают опыт, причем не познав плохого трудно
оценить хорошее.
Аксиох: Меня же печалит утрата благ жизни.
Это говорит о том, что определенные блага жизни ему повезло испытать. Но
блага изменчивы при жизни и уходят при смерти. Не стоит переоценивать
преходящее и огорчаться по поводу его ухода. Мне нравится такое
высказывание: " Никогда не гонись за женщиной, троллейбусом и денежной
реформой - за первой всегда следует другая." Думаю, это можно отнести и к
благам. Потеряешь одни - обретешь другие. Такова жизнь и в этом ее прелесть
(при этом смерть не рассматривается как конец существования).
Существует немало прекрасных рассуждений о бессмертии души. Ведь смертная
природа никоим образом не могла бы объять и свершить столь великие дела:
презреть преобладающую силу зверей, пересекать моря, воздвигать большие
столицы, учреждать государства, взывать на небеса… Природа наша
запечатлевает в памяти на вечные времена события, происходящие в космосе;
все это было бы недоступно душе, если бы ей не было присуще некое поистине
божественное дыхание, благодаря которому она обладает проницательностью и
познанием столь великих вещей.
Так что не к смерти ты переходишь, но к бессмертию, и удел твой будет не
утрата благ, а, наоборот, более подлинное наслаждение ими: радости твои не
будут связаны со смертным телом, но свободны от всякой боли. Освобожденный
от этой темницы и став единым, ты движешься туда, где все безмятежно,
безболезненно, непреходяще, где жизнь спокойна и не порождает бед, где
можно пользоваться незыблемым миром и философски созерцать природу - не
для толпы и театральных зрелищ, но во имя вящего процветания истины.
Интересная и заманчивая картина, но простое созерцание и покой не могут
принести счастья, а , следовательно, человек должен жить и творить и после
смерти, а не предаваться покою. Отдых, конечно, нужен, но не вечный. Без
будущего настоящее не имеет смысла. Созерцание я бы предпочел сочетать с
периодическим участием в событиях и вмешательством с целью коррекции ряда
ситуаций.
Клитофонт пересказывает слова Сократа:
Тому, кто не умеет пользоваться душой, необходимо дать ей покой, да и
гораздо лучше ему не жить, чем жить, делая все по-своему. Если же такому
человеку суждено жить, то ему лучше пребывать всю жизнь рабом, чем
свободным, передав кормило своего сознания, подобно кормилу судна, другому
- тому, кто изучил искусство управления людьми, которое ты, мой Сократ,
часто именуешь политикой, а также судебным искусством и справедливостью,
какова она и есть на самом деле.
Не самое разумное решение - оно призвано обезопасить других, но не помочь
человеку научиться пользоваться душой и стать личностью. Да и как и по
каким критериям имеем мы право и возможность решать, что лучше для такого
человека? Тем более, что умение пользоваться душой не заложено в человеке
от рождения. Человек должен научиться пользоваться душой. Иначе получается,
что человеку лучше не рождаться.
"Минос"
Сократ: … а чьи законы будут лучшими для человеческих душ? Разве не законы
царя? Скажи. Друг: Да, я это подтверждаю.
Земной царь есть лишь один из людей, обладающий властью. Но это не
исключает возможность, что он допустит ошибку(но увеличивает эту
возможность). Следовательно, законы царя не могут претендовать на звание
лучших. Тем более, если они созданы одним человеком. Лишь личность при
своем индивидуальном развитии может выработать для себя законы, которые
могут и отличаться от общепринятых законов. Это не всегда означает их
неприемлемость. Какими бы ни были законы общества, царя или кого-либо
иного, устанавливающего законы, личность все равно живет по своим законам,
которые могут соответствовать общим законам, а могут и не соответствовать.
Нарушение внешнего по отношению к человеку закона происходит, когда ему не
соответствует внутренний. Но я не могу представить ситуацию, когда бы был
нарушен внутренний закон. Выработка внутренних законов - одна из основных и
сложнейших задач воспитания.
"Эриксий"
Здоровые люди должны быть богаче больных, если только здоровье - более
дорогое состояние, чем деньги больных. Ведь нет никого, кто не предложил бы
остаться здоровым, не имея при этом много денег, вместо того, чтобы болеть,
обладая состоянием Великого царя. Ясно, что здоровье ценится выше: ведь его
никто никогда бы не выбрал, если бы оно не оказалось предпочтительнее, чем
обладание деньгами.
Забавно, но почему тогда таким дорогим богатством, как здоровье, зачастую
дорожат меньше всего?
Сократ: А если бы кто сейчас, подойдя к нам, спросил: "Сократ, а также вы,
Эразистрат и Эриксий, можете ли вы мне сказать, какое достояние более
всего ценно для человека? Разве не то, приобретая которое человек
правильнее всего сумеет рассудить, как ему наилучшим образом вести свои
дела и дела друзей? И как мы назовем подобное состояние?"
Эриксий: - Мне кажется, мой Сократ, самое ценное достояние человека -
счастье.
Сократ: - Это неплохо, - отвечал я. - Однако мы ведь тех из людей считаем
счастливейшими, у кого лучше, чем у всех остальных идут дела?
Понятие счастья субъективно и часто актуально высказывание "хорошо там, где
нас нет". Лишь немногие считают и чувствуют себя счастливыми. Людям
кажется, что, имей они то, что имеют другие, они были бы счастливы, но
когда они получают желанное, то находится что-то еще, что им еще недостает.
При этом многие считают, что то, что имеют другие, делает вторых
счастливыми, но сами "счастливчики" не согласны с этим. Все зависит от
понимания счастья. Порой для счастья человеку достаточно простого слова или
улыбки, а порой им мало и "гор золотых". Мне кажется наиболее действенным
средством для получения понятия о счастье была бы смертельно опасная
ситуация, из которой вы спаслись благодаря случаю или своим правильным
действиям. Когда понюхаешь смерти, тогда особо остро почувствуешь, что это
за счастье - просто жить. Хотя есть и менее радикальные способы (для
некоторых - неожиданный автомат по наиболее сложному экзамену), но их
эффект слабее и менее продолжителен.
Итак, нам теперь представляется , что самые мудрые люди одновременно самые
благополучные , счастливые и богатые, коль скоро мудрость оказалась самым
ценным достоянием.
- Да, это верно.
- Однако, мой Сократ, - вмешался тут Эриксий, - какая польза человеку, если
он будет мудрее Нестора, но не будет иметь всего необходимого для
повседневной жизни - пищи и питья, одежды и прочих подобных вещей? Что
проку тогда от мудрости? И как может такой человек быть богатейшим,
если, лишенный всего необходимого, он должен нищенствовать?
- Разве, однако, - возразил я, - человек, обладающий мудростью, попал бы в
такое положение, даже если ему и недоставало необходимого? И наоборот,
если бы кто владел домом Пулитиона и дом этот был бы набит золотом и
серебром, разве не нуждался бы он больше ни в чем?
Разве искусный кормчий, или врач, опытный в своем ремесле, или любой
другой, точно и прекрасно владеющий каким-либо родом искусством, не есть
нечто гораздо более ценное, чем любая, даже самая ценная принадлежность
нашего обихода? Разве же человек, способный и самому себе и другому дать
хороший совет по поводу того, как надо действовать наилучшим образом, не
сумел бы продать такое умение, захоти он только этим заняться?
Полностью согласен - в нормальном мире мудрый и умелый человек всегда
сможет найти себе применение и средства на жизнь. Лишь бы ему не ставили
палки в колеса.
