Лекции по истории философии (начало)

вопросы: почему вода жидкая, небо синее, дерево зелёное? Первая

сознательная проблема ребёнка: папа не всё знает. Говоря о вещах, мы

говорим о себе. Суть вещи, как интуитивно схватываемое её должное, лучшее

(прекрасное, благое, истинное). Наверное, и дерево хочет быть зелёным, хотя

и не всегда таково. Греческое понятие «фюзис», как само и из себя

возрастания, явности и присутствия в подлинном, бытии. Необходимость

установления масштаба рассмотрения для формального выявления такой

исторической сути в дискурсивном порядке и зеркального отображения в другом

лица сущего для его непосредственного постижения в экзистенциальном

порядке. Только чужие глаза, в которых я мог бы отразиться и увидеть себя

перед, эмоционально мной определённым, лицом другого открывают мне мой

другой облик, обычно в обратном моему обычному самочувствию виде. Я то

прекрасный, справедливый, добрый, правильный (истинный), а реально в

зеркале вижу искажённые злом, безобразием, ложью черты. [Практическая,

педагогическая демонстрация как необходимый элемент экзистенциальной

практики философствования]. Философский текст, как такое зеркало для

выявления глупости всякого мира – лица, не способного в это зеркало

заглянуть, не потеряв себя, т. е. не сумев настоять на своём, внутри

условий априори истинного текста. [Вода жидкая, небо синее, дерево

зеленеет, философский текст истинен – чистые априорные суждения, принять

которые необходимо до всякого критического опыта, как простую основу или

масштаб для вопроса].

Два возможных варианта дискурсивного рассмотрения темы судьбы, драмы, в

контексте возможности выявления сути бытия её протогониста им же. Вопрос об

условии возможности личного, сознательного опыта произведения себя к бытию,

творения мира – начало космогонии и условие и одновременно выразительный

результат постижения этого мира – космология, как его данный

непосредственно из сути его бытия образ. Вопрос о сущности времени: образ

мира уже дан как личное и всеобщее начало одновременно (то ли миф, то ли

поэзия в зависимости от определения ответа на изначальный вопрос о единстве

многого – поэтическое положение единого через невозможность такого

положения) и он же является предметом рефлексии в форме вопроса о

возможности такого образа, которым творится сам образ. [Вариант

рассмотрения через модальное отношение техники и природы при отказе от

принятия указанного априори – риторический по сути ход, связанный с

бессознательным, априорным, значением данной дихотомии для современного

сознания; и вариант рассмотрения через тему счастья, ведь априори счастье

есть необходимое для человека основание жить: человек счастливый –

очевидная парадоксальность этого чистого суждения, по отношению к которому

дихотомия технического и природного вторична].

Счастье, как предельное желание всякого человека. Как мы узнаём о счастье?

Потеряв его. Счастье как идеал. Мы узнаём о собственной любви, только в

виду потери её предмета. Невозможность вернуться. [Какова причина?]

Соблазн. Я как тот, кто не только открывает, но и закрывает двери. И

наоборот, тот, кто входит в них, или перед ними остаётся. Объективность

вины. Палач и жертва вне эксплицированного, осознанного и используемого,

поля властных отношений. Объективность вины, её вменение (моральное,

эмоционально-нравственное, социальное – месть, остракизм в древних

обществах, отказ от общения), как, то, что открывает перед субъектом его

суть. Сознание вины и его отсутствие. Самооправдание и его необходимость.

[Мужское и женское. Слабость мужского начала перед лицом женского.

Шумерский миф о творении человека. Мужской характер древнегреческой

философии. Современная критика фал-лого-центризма]. Тёплое и холодное, как

начала космического творения или всего и всякого космоса у Анаксимандра.

«При возникновении этого космоса из вечного [?] выделилось нечто, чреватое

горячим и холодным» (Псевдо-Плутарх). Другие противоположности: мягкого и

жёсткого, влажного и сухого, лёгкого и тяжеловесного, как характеристики

душевной настроенности в прямом и косвенном общении в каждой из душ.

Возможность мягкого и жёсткого разворачивания темы противоположного или

множественности. Поэтический характер космологии Анаксимандра.

Неопределённость понятия счастья и его интуитивная определённость в личном

аспекте каждой души. Последняя цель и промежуточные цели, как технические

средства. Неопределённость счастья именно в целевом аспекте.

Множественность его определений при смешении с понятием удовольствия всегда

индивидуального. Индивидуальная в применении техника и индивидуальная

природа. Имя, данное миром, и моё имя. Обращение к сути проблемы:

значимость счастья открывается в несчастье при невстрече со взыскуемой

судьбой. Ошибка. Я всегда утверждает себя, самовыражаясь, перед лицом

другого мира, потому противоположного. Я всегда изначально выражает себя с

благими намерениями, но мир отвечает неадекватно. [Он никогда не способен

ответить вполне адекватно, только в иллюзии очаровывающей близости].

Ближайшая причина противоположности – тело. Тела различны просто потому,

что ограничены друг другом. [Крайний пример: близнецы. Нарцис]. Космогония

и космология Анаксимандра. Сфера пламени обросла вокруг холодного аэра-

тумана, окружающего влажную землю, на подобии коры дерева. Холод невнятного

сознания невозможности полного слияния разогрел пламя, превратив его в

жесткую, обжигающую кору («скорлупу» – это же слово употребляется и для

определения кожи первых водных животных, из которых вышли зрелые люди).

«Когда же она оторвалась и была заключена внутрь неких кругов, возникли

Солнце, луна и звёзды» (Псевдо-Плутарх), наполненныё огнём шины,

«колесообразные свалявшиеся сгустки аэра, полные огня» (Стобей), с

определённого размера отверстием для его выхода, движимые вихрем этого

аэра, возникающего из испаряющейся под действием огня воды. Именно

невозможное, неопределимое, сознание невозможности единства порождает

множество, противоречие и борьбу стихий. Параллельно данной демонстрации и

описание происхождения людей зародившихся и вышедших из рыбоподобных

существ, уже способными прокормить себя, т. е. на себе настоять. Воздух

хочет, чтобы вода испарилась и стала воздухом, вода хочет, чтобы воздух

обратился в воду и т. д. Множественность миров возникающих и погибающих,

включённых друг в друга, без всякого основания и возможности включения.

Первый вопрос: в чём причина такой настоятельности? Почему мы все склонны

утверждать собственное место, да ещё как если бы оно было единственным в

своём роде? Вопрос достоинства. Опьянение и требование уважения как пример,

в силу бесполезности такого самоутверждения. Душа как источник такого

утверждения. При этом стихии, всегда телесные, пронизывают каждое тело:

огонь горячий, воздух и вода холодные, но могут прогреваться. (И в этом

смысле это душевные стихии, физически определяющие тела стихий – вопрос не

метафорического или мифического описания, но объяснения содержательного

различия стихий в контексте вопроса о взаимодействии души и тела). Но

стихии также образуют стратегии активности и пассивности. Огонь плотный и

напористый. Воздух и вода (воздух плотнее воды) тонкие и способны

ускользать от действия плотной стихии. Стратегии жизни. Правда астрологии.

[Как возможно тело более плотное, чем огонь, и более тонкое, чем воздух,

более плотное, чем воздух, и более тонкое, чем вода – абсолютное, абсолютно

неопределённое, и в этом смысле бесконечное, тело? «Бог – только тело,

пронизываемое всем и всё возвращающее» (Октавио Пасс). Рецензия Цветаевой

на «Сестру мою жизнь» Пастернака. Проблема самого мышления, поскольку все

указанные свойства есть свойства самого мышления, захваченного душевной

стихией в телах – апейрон, как начало, бесконечное как наиболее собственное

и наиболее скрытое души и тела. Возможность делать сразу много –

бесконечное множество – дел. Вопрос о последней и одновременно первой

мысли. Психоаналитическая теория, как пример. Мысль, с которой я умирает в

мире и для мира в его поверхностной буквальности].

Само тело, как простой механизм не способно быть началом такого рода

бессмысленного и бесполезного самоутверждения. Не объясняя причин,

Анаксимандр объявляет началом всех экстраординарных природных явлений,

молнии, грома, землетрясений пневму-дух (spiritus) (Сенека, Стобей, Аммиан

Марцеллин), заключённое в воздухе, порождающее пламя, проникающее воду,

нечто тонкое по составу и лёгкое. Так и мы в зависимости от силы пневмы

утверждаем себя, то робко, то громогласно (только гром, гром и молния).

Душа, эмоциональная стихия, как источник выраженного разделения тел,

бесчинства. Но если именно душа стремится к единству, то именно нехватка в

его возможности, выраженная в различии тел (сопереживание всегда менее

интенсивное чувство, чем реальное чувство другого, в пределе я не могу

чувствовать боль тела или души другого непосредственно, стать другим)

задаёт интенсивность самоутверждения, но не определяет его причину. [Более

того, нехватка может быть истолкована как лишённость удовольствия –

животное начало. Невозможность в этом порядке отделить душу от тела. Но и

на уровне предельной человеческой эмоции или формального определения души

строгое разделение невозможно, поскольку душа невыразима вне тела. Человек

и его тень. Солнце, тьма, предмет-тело. Человек имеет тень, поскольку имеет

тело. Чистый свет в пустоте в этом контексте равен полной тьме. Вопрос о

возможности пронизывающего мысленного взгляда на вещи – умозрение. Вопрос о

посреднике и среде такого взгляда].

В чём причина каприза? Достоевский: пусть мир провалится, а мне чайку

попить. «Иной раз человек любит больше страдание, чем благоденствие».

Откуда берётся необходимость боя и самоутверждения по ту сторону

полезности, и даже прямо против всякой полезности, а значит закона

разумного равновесия, знания бесполезности самого боя? Случайность, а,

следовательно, немыслимость, самоутверждения в подобном контексте с точки

зрения разума. Апейрон, как начало. Неопределённое в порядке возможности

его мышления и бесконечное, как вопрос для мышления сущего, бытийствующего,

которое есть таким образом. Если природа была бы простым механизмом,

однажды заведённым творцом, то ни сознание её, ни изменение в этом

механизме не были бы нужны, были бы излишни. Более того, были бы немыслимы

даже природные катастрофы. В противном случае необходимо было бы

предположить особую хитрость или исторический провиденциализм творящего

разума, а так же злую природу в нём или бессмысленную с точки зрения самого

разума пропедевтику научения смирению перед его законом. Предположить

демоническую природу Хроноса, пожирающего своих детей, т. е. принимающего

их в своё разумное лоно вне всякой спецификации по степеням сущего различия

мысли, души и тела, в их конкретной личной самоотдаче, вне их единичности.

Толкование изречения Анаксимандра: «Из чего же вещи берут происхождение,

туда и гибель их идёт по необходимости; ибо они платят друг другу взыскание

и пени за своё бесчинство после установленного срока».

Страницы: 1, 2, 3



Реклама
В соцсетях
скачать рефераты скачать рефераты скачать рефераты скачать рефераты скачать рефераты скачать рефераты скачать рефераты