могут быть одновременно и самими собой и чем-то другим); закон
партиципации; неоднородность пространства; качественный характер
представлений о времени и др.
Символическая теория мифа, развитая Кассирером углубила понимание
интеллектуального своеобразия мифа как автономной символической формы
культуры, особым образом моделирующей мир.
В современном мире изучение мифа продолжается.
Диалектика мифа.
Миф не есть выдумка, или фикция, не есть фантастический вымысел.
Миф не есть выдумка, или фикция, не есть фантастический вымысел.
Разумеется, мифология есть выдумка, если применить к ней точку зрения
науки, да и то не всякой, но лишь той, которая характерна для узкого круга
ученых новоевропейской истории последних двух трех столетий. Однако, мы
условились рассматривать миф исключительно лишь с точки зрения самого же
мифа, глазами мифа, мифическими глазами. А с точки зрения самого
мифического сознания ни в каком случае нельзя сказать, что миф есть
фикция, и игра фантазии. Миф есть наивысшая по своей конкретности,
максимально интенсивная и в величайшей мере напряженная реальность. Это не
выдумка, но наиболее яркое и самая подлинная действительность. Это –
совершенно необходимая категория мысли и жизни, далекая от всякой
случайности и произвола. Миф – необходимейшая, прямо нужно сказать,
трансцендентально-необходимая категория мысли и жизни, и в нем нет ровно
ничего случайного, ненужного, произвольного, выдуманного или
фантастического. Это – подлинное и максимально конкретная реальность.
Ученые мифологи почти всегда находятся во власти этого всеобщего
предрассудка, но нас интересует миф, а не та или иная эпоха в развитии
научного сознания. Миф не выдумка, а содержит в себе строгую и определенную
структуру, а, следовательно, является основной категорией сознания и
бытия вообще.
Миф не есть бытие идеальное.
Под идеальным бытием условимся понимать не бытие лучшее,
совершеннейшее, возвышеннейшее, чем бытие обыкновенное, но просто смысловое
бытие. Есть ли миф отвлеченно-идеальное бытие? Конечно, не есть ни в каком
смысле. Миф не есть произведение или предмет чистой мысли. Чистая,
абстрактная мысль меньше всего участвует в создании мифа. Уже Вундт хорошо
показал, что в основе мифа лежит аффективный корень, так как он всегда есть
выражение тех или иных жизненных и насущных потребностей и стремлений.
Чтобы создать миф, меньше всего надо употреблять интеллектуальные усилия.
Миф – не идеальное понятие, и также не идея и не понятие. Это есть сама
жизнь. Для мифического субъекта это есть подлинная жизнь со всеми ее
надеждами и страхами, ожиданиями и отчаянием, со всей ее реальной
повседневностью и чисто личной заинтересованностью. Миф не есть бытие
идеальное, но жизненно ощущаемое и творимое, вещественная реальность и
телесная, до животности телесная действительность.
Миф не есть научное построение.
Научное отношение к мифу, как один из видов абстрактного отношения,
предполагает изолированную интеллектуальную функцию. Надо очень много
наблюдать и запоминать, очень много анализировать и синтезировать,
внимательно отделять существенное от несущественного, чтобы в итоге
получить хоть какое-нибудь элементарное научное обобщение. Наука в этом
смысле чрезвычайно хлопотлива и полна суеты. Несмотря на всю абстрактную
логичность науки, почти все наивно убеждены, что мифология и первобытная
наука – одно и то же. Как бороться с этими застарелыми предрассудками? Миф
всегда чрезвычайно практичен, насущен, всегда эмоционален, аффективен,
жизнен. И тем не менее думают, что это - начало науки. Миф насыщен эмоциями
и реальными жизненными переживаниями. Он, например, олицетворяет,
обоготворяет, чтит или ненавидит, злобствует. Может ли быть наука таковой?
Первобытная наука, конечно, тоже эмоциональна, наивно-непосредственна и в
этом смысле вполне мифологична. Итак, наука не рождается из мифа, но наука
не существует без мифа, наука всегда мифологична.
Миф не есть ни схема, ни аллегория.
Аллегория – есть, прежде всего, некая выразительная форма, форма
выражения. Для выражения недостаточен смысл или понятие само по себе.
Выразительное бытие есть всегда синтез двух планов, одного – наиболее
внешнего, очевидного и другого – внутреннего, осмысляющего и
подразумеваемого. Выражение есть синтез и тождество внутреннего и внешнего,
самотождественное различие внутреннего и внешнего. Аллегория есть бытие
выразительное.
Миф не есть ни схема, ни аллегория, но символ. Нужно, однако, сказать,
что символический слой в мифе может быть очень сложным. Это особенно
интересно потому, что одна и та же выразительная форма, смотря по способу
соотношения с другими смысловыми выразительными и вещественными формами,
может быть и символом, и схемой, и аллегорией. Поэтому анализ данного мифа
должен вскрыть, что в нем есть символ, что схема и что аллегория и с каких
точек зрения.
Миф не есть поэтическое произведение.
Нечего и говорить о том, что отождествление мифологии и поэзии тоже
одно из коренных убеждений огромной части исследователей. Начиная с Я.
Гримма очень многие понимают мифы как поэтические метафоры первобытного
образного мышления. Вопрос об отношении мифологии поэзии действительно
весьма запутанный вопрос. Сходство того и другого бросается в глаза гораздо
скорее, чем различие. Чтобы не сбиться в сравнительном анализе мифического
и поэтического образа, укажем сначала главнейшие черты сходства. Это даст
возможность более ярко разграничить обе сферы.
. Должно быть ясно, что мифический и поэтический образ суть оба виды
выразительной формы вообще. Выражение – арена встречи двух энергий, из
глубины и извне, и в их взаимообщении в некоем целом и неделимом образе,
который сразу есть и то, и другое, так что уже нельзя решить, где
«внутреннее» и «внешнее». Слово всегда выразительно. Оно всегда есть
выражение и понимание, а не просто вещь или смысл. Таков же и миф. Миф
или прямо словесен, или словесность его скрыта, но он всегда выразителен.
. Мифология и поэзия – суть в одинаковой мере интеллигенция, то есть это не
только выражение, но и одушевленное одухотворенное выражение. Всякая
поэтическая форма всегда есть нечто одухотворенное, она есть изнутри
видимая жизнь.
. И поэтическое, и мифическое бытие есть бытие непосредственное,
невыводное. Образ и в поэзии, и в мифологии не нуждается ни в какой
логической системе, ни в какой науке, философии или вообще теории. Он –
наглядно и непосредственно видим. Выражение дано в живых ликах и лицах и
надо только смотреть и видеть, чтобы понимать.
. Некоторое относительное сходство можно находить в общем признаке
отрешенности. Однако это как раз та область, где мифология и поэзия
расходятся между собой принципиально и окончательно, и поэтому надо быть
осторожным в установлении сходства.
Миф не есть специально религиозное создание.
Это отграничение весьма существенно. Как популярное, так и научное
сознание довольно слабо разграничивает эти понятия и часто совершенно без
оговорок употребляет одного вместо другого. Тут залегает, однако,
существенное различие, и надо уметь его формулировать. Расхождение обеих
сфер станет яснее, если принять во внимание их сходство. Непререкаемое
сходство мифологии и религии заключается в том, что обе эти сферы суть
сферы бытия личностного. Относительно религии тут не может быть сомнений,
ни с популярной, ни с научной точки зрения. Религия и мифология – обе живут
самоутверждением личности. В религии личность ищет утешения, оправдания,
очищения и даже спасения. В мифе личность также старается проявиться,
высказать себя, иметь какую-то свою историю. Эта общая личностная основа
делает заметным и расхождение обеих сфер. Действительно, в религии мы
находим какое-то особое, специфическое, самоутверждение личности. Это какое-
то принципиальное самоутверждение себя в своей последней основе, в своих
исконных бытийственных корнях. А миф как таковой, чистая мифичность как
таковая – отнюдь не должны быть во что бы то ни стало принципиально
религиозными. Так, религия всегда живет вопросами о грехопадении,
искуплении, спасении, грехе, оправдании, очищении и т.д. Может ли миф
существовать без этих проблем? Конечно, и тому в подтверждение есть
множество примеров. Религия привносит в миф только некое специфическое
содержание, которое и делает его религиозным мифом, но самая структура мифа
совершенно не зависит от того, будет ли она наполнена религиозным или иным
содержанием.
Миф не есть догмат.
В это отождествление легко впасть после вышеописанного отграничения
мифа от религии. В самом деле, миф не есть сама личность, но ее
изображение, ее лик, ее форма и образ, ее начертание. Не есть ли он в таком
случае догмат? Догмат ведь как раз фиксирует смысловое, энергийное
содержание религии. Он есть форма и начертание постижений и достижений,
данных в религии. Этого рассуждения необходимо избегать.
Миф не есть догмат по одному тому, что миф как таковой, чистый миф не
есть вообще религия. Догмат предполагает некоторый минимум религиозного
опыта, в то время как миф может существовать вне всякой религии (например,
в науке или искусстве).
Миф не есть догмат, потому что последний есть всегда уже определенного
рода рефлексия над религиозным опытом и, может быть, над религиозным мифом.
Миф же ни в каком смысле не есть какая-нибудь рефлексия. Он всегда некая
явленность, непосредственная и наивная действительность, видимая и
осязаемая изваянность жизни.
Миф не есть догмат, потому что догмат есть не только рефлектированный,
но и абсолютизированный миф. Догмат возможен всегда только как оценка и
ценность прежде всего. Это есть утвержденность вечных истин, противостоящих
всякому вещественному, временному и историческому протеканию явлений. В
противоположность этому миф часто фактичен и историчен.
Итак, миф не есть догмат, но – история. Энергийное, смысловое или
феноменальное проявление и становление бытия личностного в мифе есть
становление историческое. Другими словами, миф есть личностное бытие,
данное исторически.
Миф нашего времени.
Миф, т.е. специфически обобщенные отражения действительности
выступающие в форме чувственных представлений и фантастических
одушевленных существ, всегда играл значительную роль в религии и
религиозной философии.
Для XX века большое значение приобретает политический миф, ведущий к
санкранизации государства, "нации", расы", и т.д., что с наибольшей
полнотой появилось в идеологии фашизма. Причем используемый миф
оказывается то традиционно религиозным, как древнегерманская мифология;
то сконструированным в рамках буржуазной философии; то демагогически
абсолютизированной реальной общностью, как "нация", "народ" и др.
Некоторые особенности мифологического мышления могут сохраняться в
массовом сознании наряду с элементами философского и научного знания,
строгой научной логикой.
При некоторых условиях массовое сознание может служить почвой для
распространения "социального" или "политического" мифа, но в целом
мифология как ступень сознания исторически изжила себя. В развитом
цивилизованном обществе мифология может сохраняться не только фрагментарно,
спорадически на некоторых уровнях.
Различные формы общественного сознания и после окончательного
выделения из мифологии продолжали пользоваться мифом как своим "языком",
расширяя и по новому толкуя мифологические символы. В частности, в XX веке
наблюдается также сознательно обращение некоторых направлений литературы
к мифологии (Дж. Джойс, Т. Манн, Ж. Котто и др.), причем имеет место
как переосмысление различных традиционных мифов, так и мифотворчество –
создание собственных поэтических символов.
Заключение.
Итак, целая эпоха духовной жизни человечества, формирование и расцвет
древних цивилизаций была царством мифа, созданного воображением человека.
Воображение – великий дар природы, драгоценное качество людей, их
творческая энергия. Оно создало «Илиаду» и «Рамаяну», «Эпос о Гильгамеше» и
«Энеиду». Оно создало Парфенон и величественные египетские пирамиды, ибо,
до того как строители своими руками возвели их и сделали фактом реальности,
они уже жили в мечте, в воображении архитектора.
Воображение древнего человека создало царство мифа. Люди искали ответы
на волнующие их философские вопросы, пытались разгадать загадки Вселенной,
человека и самой жизни. Когда действительность не давала ответа, на помощь
приходило воображение. Оно же удовлетворяло и эстетические потребности
людей.
Миф – не сказка. Сказка – вымысел и осознается как вымысел, увлекая
человека мечтой об иной действительности. Миф отождествляет мечту с
реальностью. Сказка – дитя уже более поздней эпохи. Миф – древнее. Он не
мирится с сомнением. Человек, создавая его, как бы осуществлял свое
абсолютное знание истины. Кто из современников Гомера мог сомневаться в
реальности Зевса? Кто из древних индийцев осмелился бы оспаривать
существование грозного Шивы? Мир мифа был вне сомнений.
Древнее искусство – царство идеальных героев. Мечта создавала образец
человека в его лучшем, совершенном проявлении. В какой-то степени это был
пример для подражания. Александр Македонский, возя с собой в походы
«Илиаду» Гомера, уподоблял себя Ахиллесу.
Людские сообщества нуждались в сильных героических личностях,
способных бороться и побеждать врагов рода, племени, народа, и мечта,
воображение создали таких героев, очищавших мир от скверны, подобных
Гераклу, совершившему двенадцать подвигов, или Раме, убившему чудовище
Равану, что похищал женщин, пожирал все живое и разорял земли.
Идеальные герои, жертвуя собой, искали чуда, дабы избавить людей от
вековечных бед, подобно Гильгамешу, отправившемуся на край света за цветком
бессмертия. И этот их подвиг славили поэты.
Легенды о героях легли в основу эпических сказаний древности. Античная
культура венчает богатейшие древние цивилизации. В ней уже возникли черты
иного мировоззрения. Научная мысль уже начала разрушать то наивное, полное
восторгов и страхов мировосприятие, которое отразилось в мифах, в древних
языческих религиях.
Мир переменился. Давно уже замолкли боги и герои, оживлявшие
воображение древних народов, но, воплощенные в литературных образах, они
волнуют нас как вечная и неугасимая мечта о прекрасном.
Мифология древнего мира – великая сокровищница созданий человеческого
гения.
Библиография.
1. Лосев А.Ф. Из ранних произведений. - М.: "Правда", 1990.
2. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. – М.: Издательство
политической литературы, 1991.
3. Введение в философию. Под ред. И.Т. Фролова. В 2-х частях –М.:
Политиздат, 1989.
4. Тахо-Годи А.А. Три письма А.Ф.Лосева. //Вопросы философии.-N7,
1989.
5. Философский энциклопедический словарь. Под ред. Л.Ф. Ильичева. М.:
"Советская энциклопедия".-1983.
Страницы: 1, 2
