влиянию галлюциногенов. Это такие явления, как поиски источника шаманской
силы, присутствие «духов-помощников» и союзников (или превращение в них
самого шамана), «небесное путешествие» шамана и «вхождение в подземный
мир», часто обсуждаемые «магический полет» и «перемещение в пространстве»,
воинственная природа шаманства и специфические способности излечивать
людей.
Шаманы (обычно рассматриваемые как специалисты по сверхъестественному
и называемые знахарями и колдунами) всегда были отличными магами. Используя
силу галлюциногенных средств, маг был способен направить свою энергию на
излечение пациентов, предсказание будущего, околдовывание врагов, получение
расположения избранной женщины и, что важно, манипулирование
«сверхъестественными силами».
Этнографическая литература полна описаниями традиционных и сельских
шаманов, чьи познания сложных химических веществ просто превосходны.
Определенно, такие специалисты отдавали полное предпочтение в своих садах и
местах сбора галлюциногенам, как для того, чтобы наладить связь со
«сверхъестественными сущностями», так и чтобы восполнить свои собственные
ресурсы. Элиад рассматривала шамана в качестве мага, предназначение
которого – управлять неизведанным. Его специализация – вхождение в
состояние транса, во время которого «его душа покидает тело и либо
возносится в небо, либо опускается в подземный мир». В отличие от людей,
находящихся в состоянии одержимости, шаман «управляет специальными духами-
помощниками», с которыми он общается, даже не становясь инструментом их
влияния. Содержание ощущений шамана – тема, которая проходит через большое
количество литературы. Хотя исследователи, интересовавшиеся поведением
шаманов, часто не учитывали при этом роль галлюциногенных средств, многие
свойства снадобий, как обсуждалось ранее, могут быть включены в действие
шамана.
Определенно, визуальное удовлетворение от воздействующих на сознание
средств несравнимо ни с чем, что можно найти где-либо в реальной жизни.
Живая игра калейдоскопических цветов и форм, предстающие перед взором
реалистические и фантастические картины, перемены в чувственных ощущениях и
глубина самоанализа – все это даст фору любым символическим произведением,
связанным с существующими культурными представлениями. Вряд ли найдется
хоть один, у кого могут возникнуть сомнения в том, чтобы присоединиться к
небольшой группе энтузиастов, утверждающих: эти средства – плоть и кровь
религиозных верований людей, их важную роль в системах таких верований
нельзя не учитывать.
Далее обратимся уже к истории становления духовности русской земли.
Принятие древней языческой Русью христианства в конце X столетия было
актом величайшего прогрессивного значения. Благодаря христианству Русь
приобщилась к передовой культуре Византии и вошла в качестве равноправной
христианской суверенной державы в семью европейских народов, стала «знаемой
и ведомой» во всех концах земли, как говорил первый известный нам
древнерусский ритор и публицист митрополит Иларион в «Слове о законе и
благодати» (середина XI в.).
Большую роль в распространении христианской культуры сыграли
возникавшие и растущие монастыри. В них создавались первые школы,
воспитывались уважение и любовь к книге, «книжному учению и почитанию»,
создавались книгохранилища-библиотеки, велось летописание, переписывались
переводные сборники нравоучительных, философских произведений.
На сказках, песнях, духовных стихах и легендах воспитывался русский
народ, не только простой, но и люди высшего слоя. Мамушки да нянюшки тешили
своих питомцев и питомиц в боярских хоромах народными песнями да сказками;
сказочники или бахари занимали ими взрослых людей в досужее время, а
сладкоречивые странники и богомолки своими сказаниями услаждали в теремах
благочестивых боярынь и боярышень…
Духовные лица и книжные люди вообще относились к народной двоеверной
поэзии враждебно, и книжная словесность шла своим особенным путем. Первое
место вслед за богослужебными книгами занимали учительные книги,
заключавшие собрания различных поучений. Сборники эти носили названия
Златоустов, Измарагдов, Златоструев и т. п. Затем важное значение имели
собрания житий святых (например, «Четьи-Минеи», собранные еще митрополитом
Макарием, Киево-Печерский патерик). Были еще так называемые пчелы, сборники
статей не только религиозного содержания, но и различных рассуждений,
например, о правде, о богатстве и убожестве и проч.; хронографы,
заключавшие в себе исторические сказания греческих летописцев. Эти книги по
большей части содержали в себе переводы или заимствования из византийской
литературы; но были и свои чисто русские хронографы и летописи. Их
набралось так много, что понадобилось сделать из них выборки и своды,
таковы – Степенная книга и свод летописей, сделанный по приказу Никона. В
XVI веке вместо летописи являются «разрядные записки», сюда заносились
сведения о важных придворных событиях, о службе бояр и проч.
Знакомство с иноземными повестями вызвало охоту у русских грамотных
людей составлять и самим подобные. Некоторые из них представляют развитие
легенды с поучительным направлением, например, «О князе Петре и княгине
Февронии», а также «Повесть зело предивная града Великого Устюга купца Фомы
Грутцына о сыне его Савве, как он даде на себе диаволу рукописание и как
избавлен бысть милосердием Пресв. Богородицы Казанския».
Вследствие низкого умственного уровня и неблагоприятных исторических
условий общественная жизнь в старину на Руси была крайне слаба: всякий
заботился только о себе, о своем роде, о домочадцах, редко думал о пользе
общей, о выгоде посторонних ему людей, - не понимал даже того, что от
выгоды их часто зависит и его личное благополучие. К счастью, две могучие
силы, несмотря на слабое общественное чувство у русских людей, все-таки
сплачивали их в одно крепкое целое, - эти силы были власть царя и
православная вера.
Слабость общественного чувства у русских складывалась даже в беседах,
какие они обыкновенно вели между собой и которые исключительно вращались
около домашних, личных дел. Несмотря на известное гостеприимство и
хлебосольство, у наших предков не было в обращении между собой той
сдержанности и мягкости, какими отличаются в наше время все сколько-нибудь
воспитанные люди. Посчитаться словами, даже побраниться им ничего не
значило; нередко даже на боярских пирах между гостями начиналась
перебранка, а иногда дело доходило и до драки. Побоям, нанесенным в
хмельном состоянии, большой цены не придавали и обыкновенно в обиду не
ставили.
Вернемся к рассуждению о книгах.
Произведения художественной литературы получают свое литературное
оформление и остаются неизменяемыми на века. Народные песни, сказки,
предания, загадки и пословицы живут иначе: они переходят в устной передаче
от певца к певцу, от сказочника к сказочнику и могут при этом несколько
изменяться, дополняться или сокращаться – в зависимости от того, что хочет
подчеркнуть в них исполнитель. Состав их все время медленно, но неуклонно
меняется: живут старые народные сказки, веселые песни, мудрые народные
пословицы, сказания о богатырях и героях – а рядом с наследием дедов
поднимаются народно-поэтические произведения о новой эпохе, о новых людях и
их счастливом творческом труде.
Мысли и чувства, вкладываемые в устное художественное творчество
народов СССР, выражены у каждого народа своим особым поэтическим языком, в
своей национальной традиции, воплощены в свои особые художественные образы.
Если в сказках чукчей герой плавает на льдине и охотится на китов, то
в сказках ненцев он пасет оленей, в сказках народов Кавказа сражается с
горными великанами или духами гор.
Народы приокеанской тундры складывают загадки о море, о рыбах, о
морских и лесных животных, о северных ягодах – морошке и голубике; народы
Средней Азии – о песках, о верблюдах, о цветущих персиковых деревьях, о
винограде и айве; а жители Кавказа – о горных тропинках, чеканном оружии, о
бурных речках в горных ущельях и о стадах курчавых овец.
Каждый край богат и интересен по-своему. (Приложение 1).
Рассмотрим, каким образом на процесс формирования духовности влияет
сценарное программирование (современная теория).
Судьба человека определяется тем, что происходит в его голове, когда
он вступает в противоречие с внешним миром. Каждый человек сам планирует
свою жизнь.
В раннем детстве каждый решает, как он будет жить и как умрет, и этот
план, всегда присутствующий в сознании человека, мы называем сценарием.
Первый и наиболее архаичный вариант сценария, первичный протокол
создается в сознании ребенка в том возрасте, когда для него реальны только
члены его семьи. Мы считаем, что родители представляются ему огромными
фигурами, наделенными волшебной властью, как великаны, гиганты, людоеды,
чудовища и горгоны в мифологии, хотя бы потому, что родители втрое выше и в
десять раз массивнее ребенка.
Подрастая, ребенок набирается ума-разума и перемещается из
классической вселенной в более романтический мир. Он создает первый
палимпсест, или переработанный вариант своего сценария, чтобы сценарий
более соответствовал новому представлению об окружении. В нормальных
условиях ему в этом помогают сказки и рассказы о животных, которые в начале
ему читает мать, а потом он сам на досуге, когда может отпустить на волю
свое воображение. В этих рассказах и сказках также есть волшебство, но оно
не сотрясает небо и землю, как в мифах. Они дают ему целый набор новых
типажей, чтобы он мог по своей воле раздавать им роли. В его распоряжении
все персонажи мира животных, которые либо знакомы ему как товарищи по
играм, либо представляются страшилищами, которых он видит только на
расстоянии, либо полувоображаемыми созданиями с неведомыми возможностями, о
которых он только слышал или читал. А может они сойдут к нему с
телевизионного экрана: в этом возрасте даже телереклама окружена волшебным
ореолом. Но даже в худшем случае, лишенный книг и телеэкрана, а иногда и
матери, ребенок способен представить себе, что где-то существуют коровы и
другие животные.
На первой стадии он имеет дело с волшебниками, которые способны
превращаться в животных. На второй – ребенок просто приписывает животным
