обществе, условия её свободы, структура личности, её творческая реализация
представляет собой целостный процесс развития идей. Тема проблемы личности
проходит в тех или иных формах через многие этапы истории русской
философской мысли. Однако наиболее интенсивно эта проблема разрабатывалась
в XIX - начале XX века в различных изданиях, которые отличались богатством
содержания.
Славянофилы утверждали, что подлинная свобода личности возможна лишь
на основе признания религии высшей ступенью духовной жизни. Отвергая,
рационализм и материализм, они отстаивали Бога в человеке. Постановка
вопроса о внутренней духовной свободе человека была несомненной заслугой
философов-славянофилов. Славянофилы выступали против личной собственности
правового государства. Они считали, что род, семья, община, социальные
связи, являются наилучшей средой для существования личности. Всем формам
внешней свободы - политической, правовой, экономической, они
противопоставляли внутреннюю свободу личности, основанную на ценностях
внутреннего мира, освящённых религией.
Чернышевский и Добролюбов в своих трудах развили идею «разумного
эгоизма». От абстрактной человеческой природы они перешли к пониманию
личности как субъекта социально-политической деятельности. Они утверждали
социальную активность, утверждали единство слова и дела. Человек
превращается в личность в процессе борьбы против сил, препятствующих
прогрессу, против рабства и пустой мечтательности. Чернышевский разработал
идею “Разумного эгоизма”. Его суть: протест против фальши и лицемерия,
против индивидуального эгоизма, против насилия над личностью, но “за”
разумное сочетание интересов личности и общества, за единство сознания и
поведения. [2]
Иначе к разработке проблемы личности подошёл Владимир Соловьев. Он
анализировал человека в масштабах глобальных, космических, его понимание
вносило гуманистический характер. Его исследования сущности добра, стыда,
единства познания, нравственности, эстетики, обогатили мировую философскую
мысль. [7]
Проблема свободы личности, которой русские философы посвятили столько
ярких страниц, приобрела в современном мире особое значение, она становится
объектом не только политических деклараций, но и теоретических изысканий.
Одним из них является либерализм. Российский либерализм выражается
социальным строем, который многие люди представляли себе как движение
общества к гражданскому и правовому государству, где все равны перед
законом, где интересы личности выше интересов государства, где хорошие
условия труда и жизни. Глубину идеи русского либерализма демонстрирует
работа одного из ведущих представителей русской социально-философской мысли
Петра Струве. Струве считал, что главная сущность тех или иных учений - это
отношение “к двум основным проблемам культурного и государственного
развития России: проблеме свободы и власти”. Таким образом, сплетаются две
тенденции - полная свобода личности и в тоже время поиск границ этой
свободы. Классическим выражением либерального консерватизма Струве считал
творчество А.С. Пушкина, в котором Струве увидел сочетание как любви к
свободе, так и любви к власти.
Таким образом, мыслители XIX - начала XX века стремились утвердить в
российском обществе идеи просвещения и уважения к правовым нормам, уважение
к личности.
Сюда входят несколько идей. Во-первых, русские писатели испытывали
жгучую потребность очищения, чистоты перед народом, острое чувство не
только честного, справедливого, человеческого отношения к народу, но именно
внутренней чистоты перед ним, обнаженной и очищенной совести. Были
многочисленные «кающиеся дворяне» и «активные народники 70-х годов». Во-
вторых, эта жажда внутренней чистоты перед народом превращается далее в
подлинный героизм и самоотверженное подвижничество. Тема о «героическом
характере» русской литературы была давно популярна, еще задолго до
революции. У первой русской интеллигенции честным считалось вести
революционную борьбу или, по крайней мере, быть в оппозиции к
правительству, и бесчестным и подлым – уклоняться от борьбы и оппозиции.
Стремление к чистоте становилось стремлением отдать и самому жизнь свою за
дело революции. Правда, сюда не подойдут славянофилы, бывшие либералами или
даже реакционерами. Но они продолжали культивировать старые идеи
подвижничества, т.е. понимали его как духовную практику, а значит, тем
самым все же и они не расставались с общерусской идеей подвижничества.
РОЛЬ ПРАВОСЛАВИЯ В КУЛЬТУРЕ И РУССКОЙ ФИЛОСОФИИ
Традиции русской религиозно-философской мысли, идущая от славянофилов
и Владимира Соловьева, узнавшая свой расцвет в первое десятилетие нашего
века, «возрождением», сейчас никак не может считаться покрытой мраком
забвения. Разнообразные труды от академических штудий до популярных статей
посвящаются ей в немалом числе и в различных странах – даже в России. Что
еще важнее, она, несомненно, служит одним из основных духовных влияний,
определяющих идейные процессы в современном русском самосознании. Интерес к
ней велик и продолжает расти. Но при всем этом несомненно и другое – едва
ли сегодня думают, что эта традиция еще жива и продолжается. Скорее ее
рассматривают как явление, связанное с определенным кругом лиц определенным
периодом, а нынче сполна завершившие свой путь и принадлежащие истории.
Вполне ли оправдано это общепринятое восприятие? Невозможно всерьез
судить о состоянии и судьбе русской религиозно-философской традиции, не
задаваясь вопросами о ее внутренней истории и внутренней логике, как-то:
какие здания имела перед собой традиция? Сумела ли их исполнить? Все ли
сказала, что имела сказать?
Чтобы ответить на них, необходимо понять, в чем было существо и смысл
осуждаемой традиции как духовного феномена, состоящего в контексте
национального, культурного развития, с одной стороны, и европейского
философского с другой. Эта работа интроспекции, самосознания философской
традиции – и в этой работе наша традиция, не долго жившая, успела
продвинуться не очень значительно. Чаще всего выражался взгляд, по которому
общее значение религиозно-философского движения заключалось в отходе
интеллигенции от материалистического и позитивистского мировоззрения и
возвращения ее в церковь. Такое суждение справедливо, но, вместе с тем, и
существенно неполно. Оно выражает не столько внутренний смысл традиции,
сколько ее прикладной, социальный аспект, если бы значение русской
философии, действительно, ограничивалось лишь этим, пришлось бы ее отнести
в разряд средств социальной терапии, отвращающих нигилистическую
интеллигенцию от других наклонностей и занятий. Выяснить же значение и
смысл традиции на более глубоком уровне, затрагивающим ее истинное существо
возможно лишь на основе определенной философской позиции или модели,
описывающей соответствующие духовные феномены. Будет естественным, если
такую модель мы попытаемся отнести к той самой традиции, путь которой
желаем осветить. Как нетрудно увидеть, общие принципы и установки традиции
имплицируют вполне определенное понимание ее особенной природы, и шире –
природы философского процесса в России. Это понимание можно резюмировать в
виде ряда основных положений.
1.Философский процесс в России, становление и жизнь самобытного
российского философствования, не есть отдельный и автономный процесс, но
один из аспектов (моментов, «качествований», если употребить термин
Л.П.Карсавина) процесс исторического существования российской культуры, в
котором последняя выступает как единый субъект, наделенный способностью к
изменению и само отнесению.
2.Существо исторического процесса включает в себя раскрытие,
развертывание, актуализацию некоторого исходного содержания, и сточных
начал исторического существования культурного субъекта. В каждом из
аспектов раскрытие источных начал совершается своим специфическим образом.
В частности, философский аспект процесса (если таковой присутствует) имеет
своим содержанием философское освоение (осмысление, претворение,
препарирование) его истоков, выступающих здесь как опытный материал, как
феноменальная основа и почва философствования.
3. В случае субъекта российской культуры духовным истоком цельного
процесса является Православие, во всей своей совокупности своих сторон: как
вера и как Церковь, как учение и как институт, как жизненный и духовный
уклад.
4. В итоге, существо отмеченного содержание философского процесса в
России с необходимостью включает в себя освоение, проработку Православия
средствами и в формах философского разума. Российская философская традиция
не может не исходить из опытной почвы Православия.
Мы не станем входить в анализ темы. Она эскизна, ее можно
усовершенствовать, дополнять; но наша главная цель не построение схемы, а
ее приложение. И при всех недостатках, это – работающая схема. Она дает
единичную картину философского процесса и вносит структуру в его течение.
Она рисует этот процесс включающим в себя две основных стороны: «Философию»
как форму выражения, как язык, как необходимую ступень уяснения и
осознания, и «Православие» как содержание, как материал, ищущий себя,
осознать себя и уяснить себе. Сам же процесс как таковой – не что иное, как
«история отношения» этих фундаментальных факторов, как плод их встречи, их
взаимодействие между собой. Существо его состоит тогда в том, что мысль о
православие, делается мыслью философии. При таком взгляде возникают
естественные характеристики, «параметры», посредством которых можно членить
процесс на фазы или этапы и можно сравнивать, различать между собой
всевозможные элементы процесса. Именно, эти фазы и элементы различаются по
степени охвата, степени присутствия каждого из двух определяющих факторов,
то есть по «мере православности» (показывающей, сколь полно мысль мыслит
православие, вбирает в себя его опыт и материал) и «мере философичности»
(показывающей, сколь совершенная мысль претворила свой материал в
философию, организовала в себя философское знание).
Любые членения процесса условны, и выбор их зависит от цели и угла
зрения. На базе нашей схемы также возможны различные членения, и мы выберем
простейшее, выделяющее в философском процессе всего три крупных этапа.
Прежде всего, выделяется начальный, предфилософский этап, когда российское
