теории и временное их признание, если критика оказывается безуспешной".
Метод проб и ошибок характерен не только для научного, но и для всякого
познания вообще. И амеба, и Эйнштейн пользуются им в своем познании
окружающего мира, говорит Поппер. Более того, метод проб и ошибок является
не только методом познания, но и методом всякого развития. Природа,
создавая и совершенствуя биологические виды, действует методом проб и
ошибок. Каждый отдельный организм — это очередная проба; успешная проба
выживает, дает потомство; неудачная проба устраняется как ошибка.
Еще дальше отходит Поппер от своих гносеологических установок в учении
о содержании и правдоподобии научных теорий. Понятие правдоподобия
несовместимо с узколобым фальсификационизмом и с механическим перебором
"проб". Может быть, поэтому оно не оказало большого влияния на развитие
попперианской школы.
Этот же методологический механизм (принцип фальсификации теорий),
позволяющий в научном познании приблизиться к истине, путем опровержения их
фактами, принимается Поппером в качестве критерия демаркации описательных
(эмпирических) наук от теоретических и от самой философии, отвергая тем
самым неопозитивистские критерии демаркации (индукцию и верифицируемость).
Идейное содержание теорий фальсификации и демаркации имеет ценностное
значение, которое выводит нас на мировоззренческое измерение. В основе
концепции логики открытия Поппера лежит идея, принявшая форму убеждения,
об отсутствии какой бы то ни было истины в науке и какого-либо критерия ее
выявления; смысл научной деятельности сводится не к поиску истины, а к
выявлению и обнаружению ошибок и заблуждений. Этой, по сути своей,
мировоззренческой идеей была детерминирована и соответствующая структура:
1. Представления о мире, принимаемые в науке как знания о нем, не
являются истинами, ибо не существует такого механизма, который бы
мог установить их истинность, но существует способ обнаружить их
ошибочность;
2. в науке лишь те знания соответствуют критериям научности, которые
выдерживают процедуру фальсификации;
3. в научно-исследовательской деятельности нет более рациональной
процедуры, чем метод проб и ошибок - предположений и опровержений
6.
Данная структура - это структура осмысленная и принятая на
мировоззренческом уровне самим Поппером и реализованная им в науке.
На первый взгляд процедура опровержения теорий и поиск новых теорий,
отличающихся разрешительными способностями, представляется позитивной,
предполагающей развитие научного знания. Однако в попперовском понимании
науки не предполагается ее развитие по той причине, что в самом мире не
существует развитие как - такового, а есть лишь изменение. Процессы,
которые происходят на неорганическом и биологическом уровнях существования
природы, являются всего лишь изменениями на основе проб и ошибок.
Соответственно и теории в науке, как догадки о мире, не предполагают свое
развитие. Смена одной теории другой - это не куммулятивный процесс в науке.
Теории, сменяющие друг друга, не имеют между собой преемственной связи,
напротив, новая теория потому новая, что максимально дистанцируется от
старой теории. Поэтому теории не подвержены эволюции и в них не происходит
развитие - они всего лишь сменяют друг друга, не сохраняя между собой
никакой эволюционной ниточки. В таком случае, в чем же видит Поппер рост
научного знания и прогресс в теориях?
Смысл и ценность новой теории, сменившей старую, он видит в ее
проблеморазрешающей способности. Если данной теорией решается проблемы,
отличные от тех, которые она призвана была решить, то, безусловно, такая
теория признается прогрессивной. Наиболее весомый вклад в рост научного
знания, - пишет Поппер, - который может сделать теория, состоит из новых
проблем, порождаемых ею. Из этого положения видно, что прогресс науки
мыслится как движение к решению более сложных и глубоких по содержанию
проблем, а рост знания в этом контексте понимается как поэтапная смена
одной проблемы другой или последовательность сменяющихся друг друга теорий,
обусловливающих сдвиг проблемы.
Поппер уверен, что рост знания является существенным актом
рационального процесса научного исследования. Именно способ роста делает
науку рациональной и эмпирической, - утверждает философ, - т.е. тот способ,
с помощью которого ученые проводят различия между существующими теориями и
выбирают лучшую из них или (если нет удовлетворительной теории) выдвигают
основания для отвержения всех имеющихся теорий, формулируя те условия,
которые должна выполнять удовлетворительная теория.
Под удовлетворительной теорией мыслитель подразумевает новую теорию,
способную выполнить несколько условий:
1. объяснить факты двоякого рода: с одной стороны, те факты, с
которыми успешно справлялись прежние теории и, с другой - те
факты, которых не смогли объяснить эти теории;
2. найти удовлетворительное истолкование тем опытным данным,
согласно которым были фальсифицированы существовавшие теории;
3. интегрировать в одну целостность проблемы - гипотезы,
несвязанные между собой;
4. новая теория должна содержать проверяемые следствия;
5. сама теория так же должна быть способной выдержать процедуру
строгой проверки.
Поппер считает, что такая теория не только плодотворна в решении
проблем, но даже обладает в определенной степени эвристической
возможностью, что может служить свидетельством успешности познавательной
деятельности.
2 Модель развития науки.
Итогом и концентрированным выражением фальсификационизма является
схема развития научного знания, выдвигаемая Поппером. Философ считает, что
у людей нет никакого критерия истины и мы способны обнаружить и выделить
лишь ложь. Из этого убеждения естественно следует:
1. понимание научного знания как набора догадок о мире — догадок,
истинность которых установить нельзя, но можно обнаружить их
ложность;
2. критерий демаркации — лишь то знание научно, которое
фальсифицируемо;
3. метод науки — пробы и ошибки.
Научные теории рассматриваются как необоснованные догадки, которые мы
стремимся проверить, с тем, чтобы обнаружить их ошибочность.
Фальсифицированная теория отбрасывается, а сменяющая ее новая теория не
имеет с ней никакой связи, напротив, она должна максимально отличаться от
предшествующей теории. Развитие в науке нет, признается только изменение:
сегодня вы вышли из дома в пальто, но на улице жарко; завтра вы выходите в
рубашке, но льет дождь; послезавтра вы вооружаетесь зонтиком, однако на
небе ни облачка... Вы никак не можете приноровиться к капризам погоды. Даже
если однажды вам это удастся, все равно, утверждает Поппер, вы этого не
поймете и останетесь недовольны. Вот очерк его фальсификационистской
методологии.
Когда Поппер говорит о смене научных теорий, о росте их истинного
содержания, о возрастании степени правдоподобия, то может сложиться
впечатление, что он видит прогресс в последовательности сменяющих друг
друга теорий T1> Т2> Т3> ... с увеличивающимся истинным содержанием и,
таким образом, накоплением истинного знания о мире. Однако это впечатление
обманчиво, так как до признания кумулятивности Поппер так и не доходит.
Переход от T1 к Т2 не выражает никакого накопления: "...наиболее весомый
вклад в рост научного знания, который может сделать теория, состоит их
новых проблем, порождаемых ею...". Наука, согласно Попперу, начинает не с
наблюдений и даже не с теорий, а с проблем. Для решения проблем мы строим
теории, крушение которых порождает новые проблемы и т. д. Поэтому схема
развития науки имеет следующий вид:
[pic]
Рисунок 1
Здесь II1 — исходная проблема; ВР — временные решения исходной
проблемы; ЭО — элиминация, удаление обнаруженных ошибок; П2 — новая
проблема, более глубокая и сложная, оставленная нам устраненными теориями.
Из схемы видно, что прогресс науки состоит не в накоплении знания, а
только в возрастании глубины и сложности решаемых нами проблем.
Однако последующие исследования, проводившиеся в этой области,
показали ошибочность во многих аспектах той модели развития науки, которая
была предложена К. Поппером.
На первый взгляд кажется, что модель развития Поппера верно описывает
одну из сторон реального процесса развития науки. Действительно, если мы
сравним проблемы, решаемые наукой наших дней, с теми проблемами, которые
решали Аристотель, Архимед, Галилей, Ньютон, Дарвин и все другие ученые
прошлых эпох, то возникает искушение сказать, что сегодня научные проблемы
стали несравненно более сложными, глубокими и интересными. Увы, небольшое
размышление показывает, что это впечатление — хотя и лестное для нашего
самолюбия — ошибочно или, по крайней мере, нуждается в уточнении.
Попробуем согласиться с тем, что в процессе развития знания растет
только глубина и сложность решаемых нами проблем. Тогда встает вопрос, на
каком основании мы это утверждаем. Чем определяется глубина и сложность
научной проблемы? Сразу же очевидно, что нет иного ответа на этот вопрос,
кроме того, который дает нам и сам Поппер - глубина и сложность проблемы
определяется глубиной и сложностью теории, решающей эту проблему. Мы не
можем оценить сравнительную сложность проблем, решаемых учеными,
разделенными, скажем, двумя столетиями развития науки, иначе, как, сравнив
сложность теорий, разработанных учеными этих эпох, и если теории ученых
более поздней эпохи покажутся нам более сложными и глубокими, это даст нам
основание утверждать, что они решают более сложные и глубокие проблемы.
Таким образом, в процессе развития знания, прежде всего, растет глубина и
сложность теорий, и только это дает нам некоторое основание говорить о
возрастании сложности наших проблем. Однако и это еще не вполне верно.
Возрастание глубины и сложности теорий в процессе развития знания
достаточно очевидно. Но так ли уж очевидно, что вместе с этим растет
глубина и сложность решаемых учеными проблем? Подумаем, как оценивается
успех ученого, решившего некоторую проблему и предложившего для этого новую
