вершителем судеб человеческого рода.
Успеху религиозно-монотеистических представлений еврейского
народа среди других народов античности, а затем и средневековья весьма
способствовали также литературные достоинства священной книги, в которой
описано множество жизненных ситуации и содержится немало сюжетов,
поучительных и интересных для каждого человека.
В дальнейшем, в III—II вв. до н. э., в Александрии, где проживало
много евреев, забывших свой язык, с древнееврейского языка на греческий и
была переведена эта книга, известная с тех пор под греческим именем Библии.
Благодаря переводу (составившему так называемый Ветхий завет христианской
традиции) этот фундаментальный памятник монотеистической религиозности стал
достоянием множества людей, ибо греческий язык был наиболее
распространенным языком восточной половины Римской империи, а как язык
литературы, философии и науки он преобладал над латынью и в ее западной
половине.
Для возникновения христианства большую роль сыграли и некоторые
другие религиозные идеи иудаизма — как содержавшиеся в Ветхом завете, так и
возникшие уже после его составления.
Важнейшей из них стала идея Мессии, чудесного посланника Яхве,
который поведет свой народ к победе над иноземцами, восстановит Иудейское
царство, каким оно было во времена Давида и Соломона (израильско-иудейских
царей Х в. до н. э.). В дальнейшем мессианские настроения особенно
обострились, когда Иудея вошла в состав Римской империи и фактически стала
одной из ее провинций.
Но, конечно, нельзя представлять себе древний иудаизм как всегда
однородную религиозную доктрину, которую одинаково исповедовал весь
еврейский народ. В действительности в нем существовали различные партии,
секты, религиозные представления которых отражали различную классовую
принадлежность их сторонников.
Наиболее строгими монотеистами были те еврейские сектанты,
которых античные авторы (Иосиф Флавий, Филон, Плиний Старший, Дион
Хрисостом) называют ессеями (эссенами). Наши сведения о них значительно
пополнились в результате недавних находок древних рукописей в Кумранских
пещерах. Ессеи признавали абсолютность божественного предопределения и
отличались большой верой в бессмертие души. Общественно-религиозное течение
ессеев, возникшее во II в. до н. э. и находившееся под влиянием орфико-
пифагорейских религиозно-этических представлении и общинной организации,
ближе других сект стояло к народу. Оно находилось в оппозиции по отношению
к официальному направлению в иудаизме. Выражая пассивный протест еврейских
народных масс против своих и иноплеменных эксплуататоров, ессеи решительно
осуждали рабовладение, торговлю и стяжательство.
Эти строжайшие монотеисты культивировали чувство справедливости,
выражавшееся в общинной солидарности, товарищеской поддержке, полном
доверии друг к другу и т. п. Такие черты мировоззрения и деятельности
ессеев являются одной из наиболее значительных иллюстраций того факта, что
моральное углубление монотеизма шло из народных масс. Знаменательно также,
что ессеи начали отходить от сложной обрядности иудаизма, отчуждаться от
его пышного культа в сторону верований, окрашенных более субъективно и
интимно.
Важнейшим литературным памятником мессианистических настроений
стало «Откровение Иоанна Богослова», или Апокалипсис, — первый памятник
христианской литературы, впоследствии включенный в канонический, одобренный
церковью Новый завет. Как доказано Энгельсом и подтверждено затем многими
исследователями возникновения христианства, это произведение было написано
в 68—69 гг., т. е. в самый разгар войны в Иудее (не в самой Иудее, а по
всей вероятности в Малой Азии). Неизвестный для нас автор этого
произведения оперирует фантастическими образами Ветхого завета и, по-
видимому, опирается на мировоззрение ессеев, которые под влиянием
зороастризма учили о борьбе Правды и Кривды, света и тьмы. В своих видениях
он рисует грядущую борьбу; основные ее участники — божественный Агнец,
спаситель человеческого рода, и «великий дракон, древний змей, называемый
дьяволом и сатаною, обольщающий всю Вселенную». Борьба заканчивается полным
торжеством Агнца над Сатаной, образом которого автор символизировал
«вавилонскую блудницу», Римскую империю, которая, согласно его
пророчествам, должна неминуемо погибнуть, и притом в скором времени. «Се,
гряду скоро, и возмездие Мое со Мною, чтобы воздать каждому по делам его».
За победой Агнца следует конец света и «страшный суд», после чего наступает
тысячелетнее царство Иисуса Христа, которое означает «новое небо и новую
землю». В противоположность позднейшему христианству в этом его первом
документе, по словам Энгельса, проповедуется «здоровая, честная месть
гонителям христиан». Здесь мы впервые встречаемся и с именем Иисуса Христа.
Современной науке еще не удалось доподлинно установить, был ли
Иисус реальной исторической личностью, одним из многих галилейских
религиозных проповедников, возможно действительно казненным римлянами, или
это один из многих образов бога-спасителя. Но вопрос этот не имеет
существенного значения для понимания генезиса христианства и в особенности
сущности его. Вместе с тем давно установлено, что второе его имя —
Христос—является простым греческим переводом еврейского слова «мессия»
(вернее—«мошиах»). Оно означает «помазанник божий». В первом веке он уже
считался единственным учителем многочисленных иудео-христианских общин,
продолжавших традиции ессеев.
Как мы уже установили, в религиозном утешении нуждались не одни
лишь евреи, но, можно сказать, и все другие народы огромной империи.
Проблема чудесного, сверхъестественного спасения стала тогда не только и не
столько национальной, сколько социальной. Отсюда быстрый успех христианской
пропаганды и увеличение числа христианских общин прежде всего среди
угнетенного трудящегося большинства Римской империи. Как четко формулирует
Энгельс, «христианство возникло как движение угнетенных: оно выступало
сначала как религия рабов и вольноотпущенников, бедняков и бесправных,
покоренных или рассеянных Римом народов».
По мере успехов христианства росла и христианская литература, и в
течение II в. появились все те произведения, которые, будучи многократно
переделаны и проредактированы, составили Новый завет (в его нынешнем виде
он был утвержден церковью лишь в конце IV в. н. э.). Напомним, что в его
состав (если придерживаться хронологического порядка его важнейших
документов, установленного историческими и филологическими исследованиями)
вошли, кроме рассмотренного выше «Откровения Иоанна Богослова», «Послания»
пяти апостолов, якобы сподвижников Иисуса Христа и первых пропагандистов
его учения (наиболее многочисленные и важные из них—«Послания апостола
Павла», который, согласно этим документам, лично не знал Иисуса Христа),
четыре Евангелия (в переводе с древнегреческого «благие вести»— от Матфея,
Марка, Луки и Иоанна, которому церковь приписала и авторство Апокалипсиса),
наконец, «Деяния святых апостолов» (описывающие их деятельность уже после
смерти Христа).
Если в Апокалипсисе нет почти никаких конкретных сведений об Иисусе
Христе и этих сведении сравнительно немного в апостольских «Посланиях», то
в Евангелиях, в текстах, в которых давно установлены многочисленные
противоречия, неувязки и несуразности, мы имеем историзацию сложного образа
Иисуса Христа. Его главными компонентами стали образы ближневосточных
(отчасти и древнегреческих) страдающих, умирающих и воскресающих богов и
еврейский образ Мессии-спасителя, божественного посланника. Евангельский
миф о Христе как о богочеловеке стал центральным мифом христианства.
Максимальное приближение бога к человеку, к его сокровенным чаяниям и
надеждам, осуществляемое этим мифом, соответствовало усилению морального
содержания в монотеистической религиозности.
Главный смысл мифа об Иисусе Христе состоит в идее, согласно
которой его чудесная жертва была необходима всему человечеству, чтобы
избавиться от первородного греха. В этот грех впали Адам и Ева, прародители
человеческого рода, нарушившие категорические указания верховного бога, как
это описано в самом начале Ветхого завета.
Однако спасение человечества от многочисленных грехов,
накопившихся за тысячелетия, истекшие с этого времени, носит, так сказать,
принципиальный характер и будет реализовано полностью лишь после второго
пришествия Христа и страшного суда (не только над живыми, но и над
мертвыми, которые воскреснут)— событий, предвиденных автором Апокалипсиса.
Хотя Христос был евреем и все его подвиги отнесены к Галилее и
Иерусалиму, но в новозаветной литературе, начиная с «Посланий апостола
Павла», чувствуется антииудейская тенденция. Она объясняется прежде всего
тем, что примерно с начала II в. христианство, зародившееся в еврейской
среде, стало превращаться в межнациональное учение, которое уже в силу
этого (мы опускаем здесь другие причины) должно было освободиться от
иудейской обрядности и некоторых других положений иудейской религиозности,
как от скорлупы, которая стала стеснять его дальнейший рост и
распространение.
Сложный процесс образования христианской церкви был во многом
подготовлен теми космополитическими тенденциями в культуре народов и
настроениями многих людей, которые развивались в эллинистическо-римскую
эпоху и обосновывались многими философами (особенно в школе стоиков). Как
свидетельствуют сами памятники, вошедшие в Новый завет, обращенность
христианской пропаганды «ко всем языкам» (как и ко всем общественным
состояниям) стала одной из главных причин ее успеха в массах. «...Нет ни
Еллина, ни Иудея... варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем
Христос».
Межнациональный характер христианства породил одну из решающих его
особенностей — оно стало религией абстрактного человека. Именно таков образ
Иисуса Христа в Евангелиях, несмотря на всю его «историзацию» и формальную
принадлежность к еврейскому народу. Но, констатируя этот важнейший факт, мы
должны снова вернуться к социальному содержанию христианского монотеизма.
Приведенная выше мысль Энгельса, что христианское учение возникло
как религия угнетенных низов римского общества, подтверждается многими
