его действование для сохранения своего бытия.
Аффекты и разум составляют в совокупности человеческий дух, и тот из
них, кто возьмет верх, уже предопределен к этому сущностью Бога. Свободен
скорее тот, у кого адекватные идеи господствуют над смутными идеями
аффектов, т.е., тот, у кого божественная часть подчинила себе менее
божественную. Свобода означает, следовательно, внутреннюю структуру
состояния духа, а вовсе не его генезис, а постольку человек может быть
детерминированным к свободе. Свобода означает, возможно, более полное
тождество с Богом и даже осознание этого тождества. Спиноза не исключает,
что этой свободе можно научиться, напротив, пятая часть "Этики" указывает
пять правил для достижения господства духа над аффектами. И, тем не менее,
тот факт, что человек узнает и применяет эти правила, сам детерминирован.
Таким образом, свобода, достигаемая у Спинозы при помощи достоверного
знания, не устраняет аффектов, - это невозможно, а проясняет их благодаря
осознанию их места в цепи универсальной. Поскольку свобода отождествляется
у Спинозы с познанием мировой детерминации, стремление к самопознанию
становится у Спинозы сильнейшим из человеческих влечений.
Сугубо рационалистическая концепция свободы, развиваемая Спинозой
противоречива по своей сути. Свобода одновременно и активна и пассивна. Ее
активность связана с тем, что человек, развивающий только разумную
деятельность, получает возможность управлять своими аффектами. Сама эта
возможность - одно из важнейших следствий познания мировой необходимости,
ибо по словам автора "Трактата об усовершенствовании разума", "дух тем
лучше понимает себя, чем больше он понимает природу ...и, чем лучше он
понимает порядок природы, тем легче удержать себя от тщетного."
И. Кант (1724-1804) принимает и разрешает антиномию, противополагающую
между собою идеи необходимости и свободы. Существует ли свобода воли,
свобода человеческих действий, или же человек, подобно камню, подчиняется
лишь закону необходимости? Кант отвечает на это: свобода вовсе не
противоречит необходимости.
Человек в одно и то же время и свободен, и подчинен естественным
законам. В мире явлений все подчинено закону причинной связи. Но понятие
свободы не относится к явлению. Свобода есть способность самостоятельного
начинания, то есть не требует никакой другой причины, кроме себя самой:
очевидно, что свобода относится не к явлению, а к «вещи самой в себе».
Поэтому без всякого противоречия можно признать, что одна и та же вещь
сразу и свободна (как вещь в себе), и не свободна (как явление). Разумное
существо, действующее по законам разума, то есть на основании присущих ему
идей, свободно, но в то же время оно подчинено и естественным законам,
например падает при известном положении центра тяжести, подобно всякому
неустойчивому телу. Весь спор о свободе воли основан на недоразумениях, на
смешении явления с «вещью в себе». Действия свободны единственно по
отношению к разумному субъекту, сознающему свою способность действовать по
основаниям разума; они необходимы по отношению к внешним причинам явления.
Если бы можно было научно изучить все причины, побуждающие меня действовать
так, а не иначе, то и это не превратит меня в бессознательного автомата, не
лишит меня сознания моей свободы как разумного существа.
На это можно было бы возразить Канту, что о «вещах в самих себе» мы не
имеем никакого познания, исключая того, что они существуют, то есть служат
подкладкой явлений; откуда же мы можем знать, что какая-либо «вещь в себе»
определяется законом свободы? Кант предвидел это возражение. Он утверждает,
что хотя мы и не знаем вообще о «вещах в себе», каковы их свойства, но одно
их свойство нам известно, а именно мы знаем, что постигаются они умом, а не
чувствами; поэтому и характер у них должен быть «умопостигаемый», а не
чувственный, следовательно, к ним «неприложимо отвлеченное от чувственных
предметов понятие естественного закона, или необходимости». Понятие о
необходимой причинной связи всегда включает в себе понятие времени
(действие всегда следует за причиной, а не предшествует ей). Но время, как
уже показал Кант, присуще не «вещам в себе», а явлениям, потому что оно
есть лишь форма нашей чувственности, которая наполняется содержанием,
взятым исключительно из мира явлений. Из этого уже ясно, что в мире «вещей
в себе» о времени не может быть речи, стало быть, нет и следования событий,
но есть лишь безусловное самоопределение, то есть полная независимость от
всего предшествующего, а это и есть понятие свободы.
Вильгельм Гегель (1770-1831)
Гегель выводил понятие свободы из «духа», поэтому чтобы понять это
ознакомимся кратко с его «Философией духа». Это третья ступень гегелевской
системы, которая состоит из
. Логики,
. философии природы,
. философии духа,
представляющая собой синтез философии природы и философии духа. Здесь
абсолютная идея как бы пробуждается, освобождается от природных уз и
находит свое выражение в абсолютном духе. Человек часть природы. Однако
человеческий дух – продукт не природы, а абсолютного духа. Да и сама
природа порождена духом. «Для нас дух имеет своей предпосылкой природу, он
является ее истиной, и тем самым абсолютно первым в отношении ее. В этой
истине природа исчезла, и дух обнаружился в ней как идея, достигшая для
себя бытия».
Саморазвитие духа идет по трем ступеням. Первая – «субъектный дух» –
индивидуальное человеческое сознание, подразделяющееся на три вида:
антропологию, феноменологию, психологию. Вторая ступень «объективный дух» –
человеческое общество и три его главных формы: право, нравственность,
государство. Последняя ступень – «абсолютный дух» – включает искусство,
религию и философию.
«Философия духа» – труд посвященный главным образом индивидуальному и
общественному сознанию, а также диалектике исторического развития.
Дух есть нечто единое и целое, но находящееся в процессе развития,
перехода от низшего к высшему. Движущей силой развития духа Гегель считает
диалектическое противоречие субъекта и объекта, мысли и предмета.
«Субстанция духа есть свобода, т.е. независимость от другого, отношение к
самому себе». действительная свобода состоит не в отрицании необходимости,
а в ее осознании, в раскрытии ее содержания, которое имеет идеальный
характер. История человечества есть прогресс в сознании свободы, но опять-
таки свободы духа, мысли. Понимание свободы Гегелем носило прогрессивный
характер, т.к. было направлено против феодальных пережитков.
Философия истории у Гегеля носит теологический характер, т.е. развитие
общества направлено к заранее установленной цели. Мировую историю философ
делит на три эпохи: восточную, античную и германскую. Восточная эпоха
полностью лишена сознания свободы, в античную эпоху сознание достигло
избранное меньшинство, а что касается германских народов, в первую очередь
немцев, то они уже достигли стадии свободы. Сословный строй, монархия,
вполне вписываются, по Гегелю, в категорию свободы. Государство он считал
не только воплощением свободы, но и шествием Бога по земле. Пределом
развития человеческого общества и его политических институтов выступает
конституционная монархия, сохраняющая сословные черты, но способствующая
преобразованиям в буржуазно-либеральном духе.
Карл Маркс(1818-1883)
Марксистская концепция свободы покоиться на диалектическом понимании
природы социального детерминизма. Она противостоит как субъективно-
идеалистическим представлениям о свободе воли человека, отрицающим
причинную обусловленность его поступков, так и механистическому сведению
детерминизма к предопределенности – фатализму.
В своей повседневной деятельности человек сталкивается с конкретно-
историческим воплощением исторической необходимости, судьбы, рока, в виде
реально существующих естественных условий жизни, социальных и экономических
отношений, наличных материально-технических средств и т.п. Люди не свободны
в выборе объективных условий своей деятельности; более того, сами эти
условия во много определяют круг их интересов, их стремления, ожидания и
т.д. Однако люди обладают значительной свободой в определении целей своей
деятельности, поскольку в каждый данный исторический момент существует не
одна, а несколько вполне реальных возможностей развития. Даже когда нет
разумной альтернативы, человек в состоянии отдалить наступление
нежелательных для него явлений, либо ускорить приближение желательных. Он
более или менее свободен в выборе средств для достижения поставленных перед
собой целей. Свобода, следовательно, не абсолютна и воплощается в виде
осуществления возможности путем выбора определенной цели и плана действий.
Она тем больше, чем лучше человек сознает свои реальные возможности, чем
больше средств для достижения поставленных целей находиться в его
распоряжении, чем в большей степени он может воспользоваться благоприятными
тенденциями развития общества и противодействовать неблагоприятным.
В реальной действительности историческая необходимость и свобода
личности тесно взаимосвязаны, диалектически взаимодействуют. При этом
свобода личности не только выявляет историческую необходимость, но и
присутствует и накапливается в ней в виде непрерывной цепи свободы выбора,
которая осуществлялась людьми в прошлом и привела общество к его данному
состоянию. Исторический детерминизм, следовательно, не отрицает свободу
личности, а, напротив, предполагает ее и включает в себя как свой
результат.
Отвергая антиномию свободы и необходимости, марксистская философия
исходит из определения свободы как процесса «познания необходимости», т.е.
ее понимания и учета в деятельности. В соответствии с этим определением
свобода личности заключается «не в воображаемой независимости» от
объективных законов природы и общества, а в способности разумно выбирать
свою линию поведения среди реальных возможностей, что возлагает на нее
моральную и социальную ответственность, которая возрастает пропорционально
ее свободе.
Рудольф Штайнер(1861-1925)
Р. Штайнер посвятил «нашей» теме целую книгу, название которой
«Философия свобода».
Однажды, Рудольфа Штайнера спросили, что он хотел бы увидеть уцелевшим
из всего им созданного, Штайнер ответил моментально: «Философию свободы».
Это была его любимая книга: самый одинокий человек любил самую одинокую
