деятельности стал механизм процессов жизнедеятельности. Безусловно,
структурные данные подготовили почву для перехода к изучению механизмов и
по мере своего роста продолжают питать это направление исследования, однако
именно оно концентрирует в себе как традиционные, так и новейшие методы и в
целом характеризует современный биологический эксперимент как научную
деятельность по раскрытию не только взаимосвязи процессов
жизнедеятельности, но и детерминации этой взаимосвязи, причинной ее
обусловленности.
В экспериментальной деятельности исследователь выступает как целостный
человек, тем более если учесть, что современный биологический эксперимент
требует полной отдачи сил, времени, нервной энергии, мысли. Сложность
биологического объекта, различные уровни его целостности, находящиеся в
иерархических взаимосвязях, несовместимы с попытками свести целостный
подход исследователя к какому-то общему знаменателю, выступающему
универсальным ключом в решении любых биологических проблем.
Использование методов точных наук предоставляет небывалые ранее возможности
объективной оценки результатов эксперимента, но вместе с тем повышает и
уровень требований не только к эксперименту, но и к его правильной,
грамотной с общебиологической точки зрения интерпретации, к его связи с
проверенной теоретической концепцией. Тем самым экспериментатор вое
активнее втягивается в такую самооценку своей деятельности, которая
предполагает широкую общебиологическую культуру, осознание современных
тенденций развития биологического знания. В этом смысле "математический
склад мышления" оказывается отдельным проявлением более фундаментального
процесса развития рефлексии знания. Именно в математизации биологического
знания прежде всего выражается опережающая роль логического мышления.
Математическая экология и математическая теория естественного отбора не
только обнаруживают возрастающую роль математических идей, их значение в
прокладывании путей экспериментальной деятельности. На этом примере можно
видеть и другую особенность современного биологического эксперимента,
заключающуюся в том, что наряду с биологическим объектом, в центр познания
становится отношение между объектами, системные связи, создающие
целостность как самого объекта, так и их сообществ.
Системные связи как предмет исследования все больше становятся исходным
пунктом экспериментальной деятельности буквально на всех уровнях познания
живого. Не только экология, изучение биосферы, экспериментальное
подтверждение естественного отбора, т.е. заведомо системные исследования,
но и "нижние этажи" биологического знания, такие, как молекулярная
биология, молекулярная генетика, вое больше базируются на системных
представлениях, открывающих широкую дорогу для применения математики и
кибернетики, в цепом обеспечивающих необходимый уровень точности знания
того, что собой представляет та или иная биологическая система, ее реальная
структура и способ функционирования.
На этих "нижних" этажах биологического знания наиболее ясно проявляется
общая для всех форм биологического эксперимента тенденция увязать системные
связи со свойствами подсистем, элементов. Ввиду сложности объектов это
сделать значительно труднее на "высших" этажах знания.
Поэтому так ценны те направления экспериментального исследования, которые
"приземляют" свойства целостности к характеристикам составляющих их
элементов, обнаруживают зависимость системных связей от "первородной"
определенности входящих в систему элементов.
Активность субъекта возрастает по мере развертывания связей
экспериментальной деятельности с теоретическими и мировоззренческими
проблемами науки.
Биология не составляет исключения в отношении той общей закономерности
научного познания, что эксперимент вызывается к жизни определенным уровнем
теоретического знания, отвечает на его запросы и имеет смысл лишь в
контексте той или иной теоретической концепции. Депо осложняется, однако,
тем, что по своему характеру теоретическое знание в биологии существенно
отличается от такового в точных науках. Даже современная эволюционная
теория как наиболее развитое теоретическое знание не имеет достаточно
строгой логической структуры, однозначно интерпретируемых исходных понятий,
хотя, безусловно, выполняет и в таком виде важнейшую методологическую
функцию интегратора всего многообразия сведений об организации и развитии
биологических систем. Не перечисляя тех областей биологического знания, где
еще не сформулированы необходимые для их развития теории, можно отметить,
что в отношении биологии точнее было бы говорить о теоретических
концепциях, чем о теориях. Такой подход дает возможность оценивать
многообразие теоретических суждений по одной и той же проблеме
(возникновение жизни, движущих сип эволюции, закономерностей
индивидуального развития и т.д.) как вполне нормальное состояние дел в
развивающемся теоретическом знании, сложность предмета которого не
допускает простого заимствования эталонов других наук о природе.
От этапа к этапу наращивался потенциал познания жизненных явлений,
повышался уровень запросов биологии к эксперименту, однако нельзя не
видеть, что "поставщиком" идей была физика.
За каждым из методов, обеспечивающим очередной скачок в биологическом
познании, стояла определенная физическая концепция, да и сам метод,
несмотря на трансформацию сообразно новому объекту, оставался физическим по
своему содержанию. Поэтому цикличность взаимодействия идей и методов скорее
можно изобразить такой схемой: идеи (физические) -> методы -> идеи
(биологические). Иначе говоря, полного цикла не получается, так как нет
обратной связи от биологических идей к идеям физическим, выступающим
ведущей силой в изменении стиля эксперимента на молекулярном и
субмолекулярном уровнях живого.
При этом нельзя недооценивать того, что мы назвали "запросом" биологии,
поскольку эти запросы, опираясь на предшествующие достижения эксперимента,
играют громадную роль в определении направления последующей
экспериментальной деятельности. Именно в этом моменте ярче всего
проявляется биологическое содержание эксперимента - требования к нему, к
физико-химическим методам формируются общими задачами познания именно
биологического объекта во всей его специфичности.
Это можно проследить на каждом из вышеприведенных этапов развития
эксперимента. Так, например, переход к методам при жизненного исследования
обусловливался тем, что даже наиболее успешное биохимическое познание
связано с разрушением живого субстрата, с получением лишь отдельных звеньев
общей картины жизненных процессов. Как ни богато наше современное знание
молекулярной организации клетки, оно остается знанием статики до тех пор,
пока нeразработаны досконально методы прижизненного исследования.
Например, двуспиральная модель ДНК была не только геометрической проверкой
теории, но и одновременно моделью биологического объекта, труднодоступного
для наблюдения. Модель как посредник между теорией и экспериментом в данном
случае связывает небиологическую теорию с биологическим объектом. Такой
способ связи теории (идеи) с объектом характерен прежде всего для физико-
химической биологии, где "внешняя" идея, материализуясь в технические
устройства и методы эксперимента, оказывает непосредственное воздействие на
формирование его содержания.
Другой тип связи раскрывается в том случае, когда теория (идея) принадлежит
собственно биологическому знанию, имеет давние традиции использования
эмпирических данных для своего обоснования и соответственно - специфичную
обратную связь с эмпирическим уровнем познания. Наиболее показательна здесь
совокупность эволюционных идей, для обоснования которых использовались
сначала данные наблюдения, а затем и эксперимента. Экспериментальное
исследование причин и механизмов эволюционного процесса в последарвиновский
период целиком направлялось опережающей ролью идей, выраженных в принципах
дарвинизма.
В интерпретации эксперимента и даже в отборе познавательных средств для его
успешного проведения подчас подспудно, но с непреложной силой проявляется и
общефилософская культура исследователя. Современная биология дает
убедительный пример того, что то или иное представление о соотношении форм
движения материи, о качественной особенности видов материи существенно
влияет не только на интерпретацию эксперимента, но и на выбор "решающего"
направления исследования жизни. Тем самым общее миросозерцание, общая
совокупность представлений о мире создает систему "запретов" и "разрешений"
в движении исследовательской мысли.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ.
ТАКИМ ОБРАЗОМ, ВОя СОВОКУПНОСТЬ МЕТОДОЛОГИчЕСКИХ ПРОБЛЕМ СОВРЕМЕННОГО
БИОЛОГИчЕСКОГО ЭКСПЕРИМЕНТА, КОНЦЕНТРИРУяСЬ ВОКРУГ ИЗМЕНЕНИя СУБЪЕКТ-
ОБЪЕКТНОГО ОТНОШЕНИя, ОКАЗЫВАЕТСя В НЕРАЗРЫВНОЙ СВяЗИ С ПРОБЛЕМАМИ
МИРОВОЗЗРЕНИя, С СОЦИАЛЬНО-ЭТИчЕСКИМИ АСПЕКТАМИ БИОЛОГИИ. ЭТО ОЗНАчАЕТ, чТО
СОВРЕМЕННЫЙ БИОЛОГ-ЭКСПЕРИМЕНТАТОР ФАКТИчЕСКИ СТАНОВИТСя ПРИчАСТНЫМ К
РАЗРАБОТКЕ НЕ ТОЛЬКО ТЕОРЕТИчЕСКОГО ЗНАНИя, чТО ВСЕГДА ХАРАКТЕРИЗОВАЛО
ТВОРчЕСКИХ УчЕНЫХ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОЙ НАУКИ, НО И БОЛЕЕ ШИРОКИХ ПРОБЛЕМ
МИРОВОЗЗРЕНчЕСКОЙ И СОЦИАЛЬНОЙ ЗНАчИМОСТИ БИОЛОГИИ. ЦЕЛОСТНЫЙ чЕЛОВЕК КАК
ИДЕАЛ ВСЕЙ ГУМАНИСТИчЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ, КАК НАУчНО ОБОСНОВАННАя ПЕРСПЕКТИВА
ОБЩЕСТВЕННОГО РАЗВИТИя, ВСЕ БОЛЬШЕ НЕОБХОДИМ СОВРЕМЕННОЙ НАУКЕ, ЛОМАЮЩЕЙ
ТРАДИЦИОННЫЕ ПРЕГРАДЫ МЕЖДУ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОЙ И ТЕОРЕТИчЕСКОЙ
ДЕяТЕЛЬНОСТЬЮ.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Аверьянов А.Н. Системное познание мира. М.: Политиздат, 1985.
2. Веденов А.А. "Моделиpование элементов мышления" М.: Наука, 1988
3. Диалектика познания. Компоненты. Аспекты. Уровни. /Под ред. М. С.
Козлова.. Л., 1987.
4. Карпинская Р. С. Теория и эксперимент в биологии. Мировоззренческий
аспект. -М., 1984.
5. Карпинская Р. С. Мировоззрение в контексте с научно-исследовательской
деятельностью.// Вопросы философии. -1989. - № 7.
6. Коршунов А. Н. Познание и деятельность. - М., 1989.
7. Лекторский В. А., Швырев B. C. Философия. Методология. Наука. - М.,
1972.
8. Майданов А. С. Процесс научного творчества: философско-методологический
анализ. - М., 1983.
9. Методологические основы научного познания./Под ред. П. В. Попова. - М.,
1972.
10. Налетов Н. 3. Развитие науки как глобальная проблема.// Философские
науки, 1988.- №3.
11. Ойзерман Т. И. К вопросу о практике как критерии истины.// Вопросы
философии. -1988. - № 10.
12. Сидоренко Л. И. Философский анализ развития и перспектив
биотехнологических исследований, - Киев., 1987.
13. Теоретическое и эмпирическое в современном научном познании./Под ред.
Н. П. Депенчук. - М., 1984.
14. Швырев B. C. Теоретическое и эмпирическое в научном познании. -М.,
1978.
15. Михай Н.Г., Гpаневский В.В. "Методологические и моpовоззpенческие
пpоблемы естественнонаучного знания" Кишинев: Шнитица, 1987
16. Энгельс Ф. Диалектика природы // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20.
17. Научное познание и практика./ Отв. ред. Т. Г. Султанова. - Уфа, 1981.
18. Степин B. C., Елсуков А. Н. Методы научного познания. - Минск, 1974.
19. Амосов Н.М. "Моделиpoвание мышления и психики" М.: Наука, 1965
20. Каганова З. В. Проблемы философских оснований биологии. -М., 1979.
21. Лекторский В. А. Субъект. Объект. Познание. -М., 1980.
22. Капица П. П. Эксперимент, теория, практика. -М., 1982.
23. "Экспеpимент. Модель. Теоpия." М.- Беpлин: Наука, 1982
24. Фpолов И.Т. "Жизнь и познание. О диалектике в совpемнной биологии" М.:
Мысль, 1981
25. Философский энциклопедический словарь. - М., 1986.
26. Философия./Под ред. В. П. Кохановского. -Р-Д., 1997.
27. Швырев B. C. Научное познание как деятельность. - М., 1984. 21. Юдин Э.
Г. Системный подход и принцип деятельности. - М., 1978.
28. Adler PS, Ditto B. Psychophysiological effects of interviews about
emotional events on offspring of hypertensives and normotensives. Int J
Psychophysiol 1998 May;28(3):263-71
29. Ezoe S, Morimoto K. Sangyo Igaku 1994 Nov;36(6):397-405. Quantitative
assessment of stressors and stress reaction: a review.
30. Nielsen Helle-Wibeke //Ugeskr. Laeger..-1993, 156, № 40.-С. 5860-5869.
Непрерывный мониторинг сердечного ритма и артериального давления у
телефонистов-операторов Kontinuerlig puls- og blodtryksmaling hos
telefonister i as bejde.
31. Zhang LM, Yu LS, Wang KN, Jing BS, Fang C. The psychophysiological
assessment method for pilot's professional reliability. Aviat Space
Environ Med 1997 May;68(5):368-72
