на русский язык можно перевести как "Дополнительные и ранее не
опубликованные сочинения", с включенными в первый том "Афоризмами житейской
мудрости", отношение читателей к автору стало меняться более заметно.
Сыграло свою роль, что в "Афоризмах" мировоззрение Шопенгауэра получило
преломление через тематику повседневных жизненных проблем современников
(это привело и к тому, что далеко не все советы философа соответствовали
его этическому кредо). Но главное заключалось в ином: основные идеи
Шопенгауэра упали теперь в обстановке послереволюционной политической
реакции в Германии, на вполне благоприятную почву. "Иные времена", о
которых ранее мечтал философ, настали. Последнее десятилетие жизни философа
охарактеризовалось растущей популярностью, появились и ученики. В 1854 году
Рихард Вагнер прислал ему с посвящением экземпляр своей тетралогии "Кольцо
Нибелунгов", в немецких университетах стали читать лекции о его философской
системе, его дом стал объектом паломничества.
Шопенгауэр с полным правом мог сказать "Закат моей жизни стал зарёй
моей славы". В 1859 году вышло третье издание "Мира как воли и
представления", а в следующем году - третье издание "Двух основных идей
этики". Но 21 сентября 1860 года автора этих работ не стало, Шопенгауэр
скончался от пневмонии. Согласно письменно выраженному им желанию, тело
Шопенгауэра не вскрывали. Чело его было увенчано лавровым венком; 26
сентября смертные останки Шопенгауэра были преданы земле. Могилу
Шопенгауэра украшает простая надгробная плита, увитая плющом. На этой плите
высечены только два слова: «Артур Шопенгауэр» и больше ничего – ни года его
рождения, ни года его смерти, ни каких-либо других слов.
«Мир – это моё представление»
Мир - это мир человека, таков, в сущности, исходный пункт философии
Шопенгауэра. Он говорит. "Мир есть мое представление": вот истина, которая
имеет силу для каждого живого и познающего существа, хотя только человек
может возводить ее до рефлексивно-абстрактного сознания, и если он
действительно это делает, то у него зарождается философский взгляд на вещи.
Для него становится тогда ясным и несомненным, что он не знает, ни солнца,
ни земли, а знает только глаз, который видит солнце, руку, которая осязает
землю; что окружающий его мир существует лишь как представление, т. е.
исключительно по отношению к другому, представляющему, каковым является сам
человек.... Итак, нет истины более несомненной... менее нуждающейся в
доказательстве, чем та, что все существующее для познания, т. е. весь этот
мир, является только объектом по отношению к субъекту, созерцанием для
созерцающего - короче говоря, представлением... "
Что никто из нас не в силах выскочить из себя, чтобы увидеть вещи
сами по себе, что всё наиболее очевидное – в сознании, находится внутри
него самого, - эта истина была знакома и древней, и новой философии – от
Декарта до Беркли; что существование и воспринимаемость взаимообратимы –
философская основа Веданты.
Мир есть представление. А у представления есть две существенные,
необходимые и неотделимые друг от друга цели – субъект и объект. Субъект
представления есть тот, кто всё познаёт, сам не познанный никем. «Субъект –
опора мира, всеобщее условие, любым феноменом, любым объектом
подразумеваемый: в самом деле, всё существует не иначе, как в функции
субъекта». Объект представления как познанное обусловлен априорными формами
пространства и времени, в силу чего и есть множественность. Субъект,
«напротив, вне времени и пространства, он целостен и индивидуален в каждом
существе, способном иметь представления. Чтобы сконструировать мир из
миллиона представлений, достаточно одного субъекта. Но с исчезновением
субъекта нет мира как представления. «Субъект и объект, следовательно,
неотделимы: каждая из двух половинок осмысленна только посредством другой,
то есть каждая существует рядом с другой, с ней же вместе исчезает».Ошибка
материализма, полагает немецкий философ, в редукции субъекта к материи.
Напротив, идеализм, например фихтеанского толка, сводя объект к субъекту,
делает ошибку – крен в противоположную сторону. Тем не менее идеализм,
освободившийся от абсурдности «университетской философии», неопровержим.
Истина в том, что экзистенция абсолютная и сама в себе объективная
немыслима. Всё, что объективно, всегда имеет свою экзистенцию в субъекте, а
значит, явленность и представление обусловлены субъектом. Другими словами,
мир, как он предстаёт в своей непосредственности и понимаемый как
реальность в себе, есть совокупность представлений, обусловленных
априорными формами сознания, каковыми являются, по Шопенгауэру, время,
пространство и казуальность. Мы можем познавать названные формы
представления, "не познавая самого объекта, а исходя из одного субъекта":
то есть мы можем помыслить и время, и пространство, и причинность, отделив
их от какого бы ни было предметно-событийного наполнения.
Итак, мир - это мой мир, мой в том смысле, что я его вижу таким,
каким мне его позволяет видеть моя собственная способность представления.
Но ведь мир отнюдь не только мой мир, он еще и независим от меня,
самостоятелен, неподатлив. О независимости мира, о его объективной
реальности свидетельствует и наука: "... наблюдение и исследование природы
неизбежно приводят нас к достоверной гипотезе, что каждое высоко
организованное состояние матери следовало во времени лишь за более грубым,
что животные были раньше людей, рыбы - раньше животных суши, растения
раньше последних, неорганическое существовало раньше всего органического;
что, следовательно, первоначальная масса должна была пройти длинный ряд
изменений, прежде чем мог раскрыться первый глаз".
Таким образом, сразу же выясняется, что картина мира как
представление двойственна и противоречива, в этой картине все прочно,
достоверно, упорядочение, но одновременно все условно, эфемерно и
призрачно. Мир - сам по себе, он объективен, и фактичность его бесспорна, у
него есть своя история, в которой нас не было и в свое время не будет; и
все же "от... первого раскрывшегося глаза, хотя бы он принадлежал
насекомому, зависит бытие всего мира" именно потому, что мир сам ничего не
знает о том, что он - мир, потому что он становится миром только для
первого познающего существа.
Раздвоенное на субъект и объект бытие частично, оно всегда
относительное бытие, где все "существует только через другое и для
другого". Проще всего это понять на примере времени: "... в нем каждое
мгновение существует, лишь уничтожив предыдущее, своего отца, чтобы столь
же быстро погибнуть самому; ...прошедшее и будущее (помимо результатов
своего содержания) столь же ничтожны, как любое сновидение, а настоящее
служит только непротяженной и неустойчивой границей между тем и другим...".
С другой стороны, если бытие мира, взятого как представление,
противоречиво, то сам факт наличия противоречий косвенно указывает на
необходимость поиска некоего единства, некоей точки бытия, соединяющей
субъект и объект напрямую, без опосредования познанием. Факт неустранимой
противоположности между субъектом и объектом "заставляет искать внутренней
сущности мира, вещи в себе, уже не в одном из названных двух элементов
представления, но, скорее, в чем-то совершенно отличном от представления".
Мир как воля
Рассудок, упорядочивая и систематизируя пространственно-временные
восприятия (интуиции), посредством категории причинности улавливает
объективные связи и законы. Тем не менее рассудок не идёт дальше
чувственного мира. Мир как представление феноменален, а это значит, что нет
чёткого различия между сном и бодрствованием. Просто во сне меньше
последовательности, чем наяву: жизнь и сон сходны, и мы, пишет Шопенгауэр,
не стыдимся признаться в этом. «Покровом Майи» названо мирское знание о
Ведах и Пуранах. Люди живут, словно во сне, часто говорил Платон. Пиндару
приписывают слова: «Человек – это сон о тени». Софокл сравнивал людей с
призраками и лёгкими тенями. А кто не помнит сентенции Шекспира: «Мы из той
же материи, что и наши сны, наша короткая жизнь окружена неким сном».
Жизнь и сны, развивает эту тему Шопенгауэр, - «страницы одной книги.
Нудное чтение и есть реальная жизнь. Когда обычный урочный час чтения
окончен, наступает время отдыха, мы по привычке продолжаем листать книгу,
открывая по воле случая то одну страницу, то другую».
Мир как представление не есть вещь в себе, он феномен в том смысле,
что он – «объект для субъекта». И всё же Шопенгауэр не разделяет точку
зрения Канта, согласно которой феномен как представление не ведёт к
постижению ноумена. Феномен, о котором свидетельствует представление, -
иллюзия и кажимость, «покров Майи». И если для Канта феномен – единственная
познаваемая реальность, то для Шопенгауэра феномен – иллюзия, скрывающая
реальность вещей в их изначальной аутентичности.
Непознаваемая, по мнению Канта, сущность вещей вполне доступна.
Шопенгауэр сравнивает путь к сути реальности с тайным подземным ходом,
ведущим (в случае предательства) в сердце крепости, устоявшей в серии
безуспешных попыток взять её приступом.
Человек есть представление и феномен, но, кроме того, он не только
познающий субъект, но ещё и тело. А тело ему дано двумя различными
способами: с одной стороны, как предмет среди предметов, с другой стороны –
как «непосредственно кем-то узнанное», что можно обозначить как волю.
Всякое реальное действие безошибочно указует на определённое телесное
движение. «Волевой акт и телесное действие есть одно и то же, но они по-
разному проявлены: непосредственно с одной стороны, и как рассудочное
созерцание – с другой».
Тело есть воля, ставшая ощутимой и видимой. Конечно, когда мы
говорим о теле как о предмете, оно – всего лишь феномен. Но благодаря телу
нам даны страдания и наслаждения, стремления к самосохранению. Посредством
собственного тела каждый из нас ощущает «внутреннюю сущность собственного
феномена. Всё это не что иное, как воля, конституирующая непосредственный
объект собственного сознания». Эта воля не возвращается в мир сознания, где
субъект и объект противостоят друг другу, она предстаёт «непосредственным
путём, когда нельзя чётко различить объект и субъект».
Таким образом, сущность нашего бытия – воля. Чтобы убедиться в этом,
достаточно погрузиться в самого себя. Это погружение – одновременно и
снятие «покрова Майи», под которым оказывается воля, «слепой и
неостановимый натиск, возбуждающий и раскрывающий универсум». Другими
словами, сознание и чувство тела как воли ведут к пониманию универсальности
феноменов в сколь угодно разных проявлениях. Кто поймёт это, уверен
Шопенгауэр, тот увидит «волю в силе, питающей растения, дающей форму
кристаллу, притягивающей магнитную стрелку на север и гетерогенные металлы
друг к другу… камень к земле, а землю к небу».
