Кены и IV.8-21 Брихадараньяки образуют переходную ступень к метрическим
упанишадам и могут считаться более поздними дополнениями. Катха упанишада
является более поздней формой. Мы находим в ней элементы систем санкхья и
йога 7. В ней свободно цитируются другие упанишады и Бхагавадгита. Мандукья
является самой последней из досектантских упанишад. Атхарваведа упанишады
также представляют собой более поздние произведения. Мойтраяни упанишада
заключает в себе элементы как системы санкхья, так и системы йога.
Шветашватара была составлена в период, когда отдельные философские теории
находились в состоянии брожения. Это во многих местах видно из знакомства с
техническими терминами ортодоксальных систем и из упоминания о многих их
выдающихся теориях. Заметен интерес к изложению теистического синкретизма
веданты, санкхьи и йоги. В более ранней прозе упанишад преобладали чистые
спекуляции, в то время как позже в них было больше религиозного почитания и
набожности. Изложение философии упанишад мы будем основывать главным
образом на добуддистских упанишадах, а затем подкреплять полученные таким
путем точки зрения ссылками на послебуддистский период. Основными
упанишадами для наших целей являются Чхандогья и Брихадараньяка, Тайттирия
и Айтарея, Каушитаки и Кена; затем следуют Иша и Мандукья.
IV. МЫСЛИТЕЛИ УПАНИШАД
К сожалению, мы очень мало знаем о жизни великих мыслителей, чьи
размышления нашли свое место в упанишадах. Так безразличны они были к
личной славе и так поглощены были распространением истины, что авторство
своих взглядов они приписывали почитаемым богам и героям ведийского
периода. Праджапати и Индра, Нарада и Санаткумара представлены как
диалектики. Когда история великих мыслителей периода упанишад будет
написана и будет определен тот специфический вклад, который внес в
философию каждый из них, в ней будут стоять - если оставить в стороне имена
мифические - следующие имена: Махидаса, Айтарея, Райква, Шандилья,
Сатьякама, Джабала, Джайвали, Уддалака, Шветакету, Бхарадваджа, Гаргьяяна,
Пратардана, Балаки, Аджаташатру, Варуна, Яджнявалкья, Гарги и Майтреи.
V. ГИМНЫ РИГВЕДЫ И УПАНИШАДЫ
Упанишады ввиду особого характера их содержания рассматриваются как
вид литературы, независимый от ведийских гимнов, а равно и от учений
брахманизма. Простая вера в богов, отразившаяся в гимнах, была, как мы
видели, вытеснена формально-культовым жречеством брахманизма. Упанишады
утверждали, что вера, которая замыкается в пределах церкви, недостаточна.
Они пытались придать религии вед, не разрушая ее форм, моральный характер.
Развитие упанишад по сравнению с ведами состоит в усиленном подчеркивании
монистических толкований ведийских гимнов, в перемещении центра от внешнего
мира к внутреннему, в протесте против внешней обрядовости ведийской
практики и в безразличии к святости вед.
Во всей путанице ведийских верований все же проявляется известный
принцип единства и стройности. В некоторых гимнах отчетливо сформулирована
концепция единой центральной силы. Упанишады развили эту тенденцию до
конца. Они признают только один дух - всемогущий, бесконечный, вечный,
непостижимый, самодовлеющий, творец, хранитель и разрушитель мира. Он -
свет, владыка и жизнь вселенной, он не имеет себе подобного и он -
единственный объект поклонения и почитания. Полубоги вед гибнут, и приходит
истинный бог. "Сколько богов существует в действительности, о Яджнявалкья?"
- "Один", - отвечает он.-"Теперь ответь нам на другой вопрос. Агни, Ваю,
Адитья, Кала (время), то, что дышит (Прана), Анна (пища), Брахма, Рудра,
Вишну. Так некоторые размышляют о нем, другие о другом. Скажи, какой из них
лучше для нас?" И он сказал им: "Это только лишь главные проявления
высшего, бессмертного, бестелесного Брахмана... Брахман воистину является
всем этим, и человек может размышлять, поклоняться или отвергать также и
все то, что является его проявлением". Видимая бесконечность (объективная)
и невидимая бесконечность (субъективная) входят в духовное целое.
Политеистические концепции, слишком глубоко укоренившиеся в сознании
индийцев, не легко было ниспровергнуть. Многие боги были подчинены единому.
Без воли Брахмана Агни не мог сжечь ни одну былинку травы, Ваю не мог
шелохнуть соломинкой. "Из страха перед ним горел огонь, из страха перед ним
сияло солнце, и из страха перед ним ветры, облака и смерть исполняли свою
службу". Иногда многие боги представлялись частями единого целого. Пять
глав семейств, ведомых Уддалакой, приблизились к царю Ашвапати, который
спросил каждого из них: "О ком вы размышляете как о я?" Первый ответил: о
небе; второй - о солнце; третий - о воздухе; четвертый - об эфире; пятый -
о воде, а царь ответил, что каждый из них чтит только часть истины. Небо -
это голова, солнце - глаза, воздух - дыхание, эфир - туловище, вода -
мочевой пузырь, а земля - ноги центральной реальности, которая изображается
как мировая душа. Компромисс между философской верой немногих и
фантастическим религиозным суеверием толпы является единственно возможным
примирением; мы не можем уничтожить старые формы, так как это равносильно
игнорированию основной природы человечества, а равно и очевидных различий в
моральном и интеллектуальном развитии верующих, которые не могут достичь
сразу высшей премудрости. Позиции упанишад определяет и следующий фактор:
их целью была не наука или философия, а праведная жизнь. Они стремились
освободить дух от уз плоти, чтобы дать ему возможность наслаждаться
общением с богом. Интеллектуальная дисциплина была вспомогательным
средством для достижения святости жизни. Кроме того, оставалось чувство
почтения к прошлому. Ведийские пророки были блаженной памяти древними, и
нападать на их доктрины значило бы поступать нечестиво. Таким путем
упанишады стремились примирить идеалистическую философию с догмами
утвердившейся теологии.
Источники человеческой духовной проницательности двояки: объективные и
субъективные - чудеса внешнего мира и стремления человеческой души. В ведах
привлекает внимание обширный порядок и движение природы. Их боги
представляют собой космические силы. В упанишадах мы возвращаемся к
исследованию глубин внутреннего мира. "Самодовлеющее воздействует на
источники чувств, так что они обращаются наружу; поэтому человек смотрит
вовне, а не внутрь самого себя; однако некоторые мудрецы, с закрытыми
глазами и желанием бессмертия, видят себя по ту сторону". От внешних
физических факторов внимание перемещается к внутреннему бессмертному я,
находящемуся как бы; позади ума. Чтобы увидеть яркий свет, нам не нужно
смотреть на небо; чудесный огонь заключен внутри души. Душа человека - как
замочная скважина, через которую виден ландшафт всей вселенной, акаша
внутри сердца, прозрачное озеро, отражающее истину. Изменение точки зрения
вызывает логически следующие изменения. Не так называемые боги, а истинный
живой бог, Атман, достоин поклонения. Бог обитает в сердце человека.
"Брахманах кошо'си" - ты есть оболочка Брахмана. "Кто бы ни почитал другое
божество так, как будто оно было другое, другого. "Я есмь" он не знает".
Внутреннее бессмертное я и великая космическая сила - это одно и то же.
Брахман - это Атман, и Атман - это Брахман. Верховная сила, посредством
которой все вещи получают бытие,- это и есть сокровенное я в каждом
человеческом сердце. Упанишады не поддерживают теорию благости в том
смысле, как это принято в ведах. Мы не обращаемся к ведийским богам,
которые были источником материального благополучия, увеличивающего счастье,
но только молимся об освобождении от скорби.
Акцентирование скорби иногда истолковывается как показатель своего
рода пессимизма со стороны индийских риши. Но это не так. Религия вед была,
несомненно, более радостной, но это была низшая форма религии, где мысль
никогда не проникала под внешний покров вещей. Это была религия, выражавшая
восторг человека от существования в мире, полном удовольствий. Боги
вызывали не только страх, но и доверие. Жизнь на земле была простой и
сладостной безгрешностью. Духовные стремления души осуждают легковерное
довольство и вызывают размышления о цели человеческого существования.
Неудовлетворенность действительностью - необходимая предпосылка каждого
морального сдвига и духовного возрождения. Пессимизм упанишад - это условие
всякой философии. Преодолеть неудовлетворенность - это значит дать человеку
возможность избежать его. Если же нет исхода, если не добиваются
освобождения, тогда неудовлетворение озлобляет. Пессимизм упанишад не
настолько развился, чтобы подавить все стремления и породить застой.
Оставалось достаточно веры в жизнь, чтобы поддержать всякое искреннее
стремление к истине. По выражению Барта: "В упанишадах гораздо больше духа
спекулятивных дерзаний, чем чувства страдания и апатии". "В самом деле, в
упанишадах мало явных упоминаний о ничтожестве жизни, заключенной в оковы
непрерывного кругооборота смерти и рождения. И их авторы спасаются от
пессимизма чувством радости от искупительной миссии, проповедуемой ими".
Формулирование теории сансары, или перерождения, не является
доказательством пессимизма упанишад. Жизнь на земле - это средство
самоусовершенствования. Мы должны подчиняться дисциплине сансары в наших
стремлениях к достижению высшей радости и полному обладанию духовной
истиной. То, что дает интерес к жизни, представляет собой высший мотив
радости - радость победы над собой. Сансара является только
последовательным рядом духовных возможностей. Жизнь - это стадия в духовном
совершенствовании, ступень в переходе к бесконечному. Это - время для
подготовки души к вечности. Жизнь - не пустой сон, и мир - не бред духа. В
более поздних версиях о возрождении души в индийской мысли мы не замечаем
этого облагораживающего идеала, и рождение становится результатом ошибки
души, а сансара - приковывающей цепью.
На этапе жизни, представленном брахманами, простая религия ведийских
гимнов представляла какое-то жертвоприношение. Отношения людей с богами
были формальными; все сводилось к вопросу дать и взять, к прибыли или
убытку. Возрождение духовности стало потребностью века, погрязшего в
формализме. В упанишадах мы находим возвращение к свежим источникам
духовной жизни. Они провозгласили, что душа не достигнет спасения
жертвоприношениями. Спасение может быть достигнуто только истинно
религиозной жизнью, основанной на постижении сердца вселенной. Совершенство
является внутренним и духовным, а не внешним и механическим. Мы не можем
сделать человека чистым, выстирав его рубашку. Осознание идентичности своей
собственной души с великой Все-душой и есть сущность истинно духовной
жизни. Бесполезность ритуала, тщетность жертвоприношений как средств к
спасению очевидны. Бог должен почитаться духовным служением, а не внешними
церемониями. Мы не можем спасти самих себя, славя бога. И мы не можем
