Однако доводы В.Н. Тарасова не являются бесспорными в связи с тем, что они основаны на несколько иной, отличной от традиционной, трактовке смешанной теории третейского соглашения.
Тесно примыкает к смешанной теории, а точнее даже, является ее продолжением позиция, согласно которой вопросы правосубъектности сторон, формы и действительности третейского соглашения квалифицируются как договорно-процессуальные, т.е. регулируются на основе норм третейского процессуального права. В порядке аналогии закона к таким отношениям могут применяться нормы гражданского права, регулирующие сходные отношения. То есть приоритет имеют специальные процессуальные нормы, а материальное право применяется субсидиарно в части, не урегулированной процессуальными нормами. Кроме того, в соответствии с принципом автономии воли сторон возможно применение иностранного права во всех случаях, за исключением вопросов признания и исполнения третейского решения.
Приведенная теория, именуемая по предложению В.Н. Тарасова договорно-процессуальной, действительно, довольно адекватно объясняет природу третейского суда и третейского соглашения. Однако, что характерно, она имеет много общего со смешенной теорией, можно сказать, развивает ее. Так, исходя из обеих теорий, к третейскому соглашению могут применяться как процессуальные, так и материальные нормы, однако граница их применения очерчена по-разному. В соответствии с «классической» смешанной теорией гражданско-правовые нормы применяются к определению правового положения лиц, заключающих третейское соглашение, вопросы же заключения, действительности, расторжения, правовых последствий третейского соглашения решаются в соответствии с процессуальным правом. Согласно второй теории нормы гражданского права применяются постольку, поскольку отношения не урегулированы специальными процессуальными нормами. В соответствии с обеими позициями третейское соглашение является процессуальной сделкой, а применение к ней норм материального права носит ограниченный характер.
Обе указанные теории являются довольно обоснованными и, как представляется, наиболее приемлемыми среди остальных. Пожалуй, единственным их недостатком является то, что объем применения норм материального права в ходе третейского разбирательства основывается лишь на соображениях целесообразности и здравого смысла, а не на каких-либо правовых нормах.
Что касается формы третейского соглашения, то требования российского законодательства о его письменной форме носят императивный характер.
Вопросы, касающиеся формы арбитражного соглашения, не оставлены без внимания и в основных международных конвенциях, регулирующих вопросы внешнеторгового арбитража. Согласно Нью-Йоркской конвенции арбитражное соглашение должно быть заключено в письменной форме. Однако в ряде некоторых стран, как следует из определения арбитражного соглашения, данного в Европейской Конвенции о внешнеторговом арбитраже 1961 г. (ст. 1), и устная форма арбитражного соглашения не будет являться препятствием для использования арбитража как способа рассмотрения спора. Так, согласно п.2а ст.1 Европейской конвенции под арбитражным соглашением понимается арбитражная оговорка в письменной сделке или отдельное арбитражное соглашение, подписанное сторонами, или содержащееся в обмене письмами, телеграммами, сообщениями по телетайпу, а в отношениях между, ни один из законов которых не требует письменной формы для арбитражного соглашения, - всякое соглашения, заключенное в форме, разрешенной этими законами.
Если третейское соглашение заключено в виде оговорки в гражданско-правовом договоре, оно носит название третейской оговорки. Оформленное в виде отдельного соглашения, оно именуется третейской записью (хотя в ряде случаев в юридической науке указанные термины употребляются в качестве синонимов).
Кроме того, в теории и практике международного коммерческого арбитража принято различать три вида арбитражных третейских соглашений.
Это самостоятельное соглашение между сторонами об арбитражном разбирательстве споров, которые могут возникнуть в будущем в связи с каким либо контрактом или группой контрактов, заключенных между этими сторонами, которое также называют арбитражный договор. О компромиссе (или третейской записи) говорится тогда, когда стороны заключают отдельное от контракта соглашение между сторонами о разбирательстве в арбитражном порядке уже возникшего между ними спора, т.е. в отношение уже существующего спора. Тогда как арбитражная оговорка представляет собой соглашение сторон контракта об арбитражном порядке разрешения споров, включенное в договор как одно из его условий. Те же положения можно экстраполировать и на третейское судопроизводство и говорить о третейской договоре, третейской оговорке и компромиссе – трех разновидностях третейского соглашения.
Следует отметить, что ни Нью-Йоркская Конвенция, ни Европейская Конвенция о внешнеторговом арбитраже не содержат четкого указания на то, что считается соблюдением письменной формы арбитражного соглашения. Но этот пробел в некоторой степени закрывается Типовым законом ЮНСИТРАЛ о международном коммерческом арбитраже, положения которого были восприняты многими странами мира, в том числе и российским законодательством. Так, в соответствии с Законом «О международном коммерческом арбитраже» и Законом «О третейских судах в РФ» под письменной формой сделки подразумевается документ, подписанный сторонами, обмен письмами, сообщениями по телетайпу, телеграфу или с использованием иных средств электросвязи, обеспечивающих фиксацию такого соглашения. Однако заключенное «иным» способом третейское соглашение будет считаться соответствующим закону, исходя из ст. 160 ГК РФ, только если соглашением сторон будет предусмотрено, что сделки между ними могут совершаться в соответствующей форме. При несоблюдении требований о заключении соглашения в письменной форме соглашение считается незаключенным, что не влечет никаких юридических последствий для сторон и не обязывает их рассматривать спор в третейском суде.
На практике возникает вопрос, можно ли считать третейское соглашение заключенным, если одна сторона подала исковое заявление в третейский суд, а вторая сторона предоставила в тот же суд отзыв, не возражая против рассмотрения дела указанным третейским судом. Практика международного коммерческого арбитража рассматривает арбитражное соглашение в этом случае как заключенное. Ст. 7 Типового закона ЮНСИТРАЛ свидетельствуют об аналогичном подходе. Этот же подход воспринят российскими судами. К примеру, в постановлении Президиума Верховного Суда РФ указывается, что одним из способов заключения третейского соглашения является обмен исковыми заявлениями и отзывами на иск, в которых одна из сторон утверждает о наличии соглашения, а другая против этого не возражает[22].
Такой подход является обоснованным и с точки зрения законодательства о третейских судах, ведь в данном случае происходит обмен документами, подписанными сторонами (исковое заявление и отзыв на него) и имеющими письменную форму, которые свидетельствуют о согласии сторон подчиниться юрисдикции определенного третейского суда. Совокупность этих обстоятельств дает основания полагать, что между сторонами имеется соглашение о передаче спора на разрешение третейского суда. Хотя в юридической науке высказывается и такой подход, в соответствии с которым заключенное подобным образом соглашение следует считать результатом конклюдентных действий[23]. На необоснованность такого подхода указывает О.Ю. Скворцов, отмечая, что «волеизъявление сторон, фиксированное в исковом заявлении и отзыве на него, будучи отраженным в письменной форме, выражает прямую направленность воли сторон на разрешение спора между сторонами в этом третейском суде и, как следствие, совокупность этих двух документов необходимо рассматривать как письменную форму заключения третейского соглашения (то есть юридические последствия являются не результатом фактических действий, а следствием письменной фиксации в документах волеизъявления сторон)[24].
Однако такой подход является довольно спорным. Очевидно, что он применим к международному коммерческому арбитражу. В отношении внутренних третейских судов такого способа заключения третейского соглашения законодательством не предусмотрено, следовательно, при подаче искового заявления в третейский суд при отсутствии третейского соглашения между сторонами, у третейского суда нет оснований для принятия дела к производству.
В соответствии с действующим законодательством третейское соглашение может быть заключено путем ссылки в письменном договоре на документ, содержащий такую оговорку и являющийся его неотъемлемой частью.
В данном случае возникает вопрос: является ли документ, содержащий третейскую оговорку неотъемлемой частью договора, если в договоре указано, что споры по нему рассматриваются в соответствии с этим соглашением, но не указано, что оно является его неотъемлемой частью? По всей видимости, да. Ведь, поскольку в договоре имеется ссылка на документ, подписанный сторонами, то уже в силу этого факта он должен рассматриваться как составляющая часть договора. Тем более, буквальное толкование ст. 7 о форме третейского соглашения дает основания полагать, что ссылка должна «делать третейское соглашение частью договора», а не содержать указание на то, что соглашение является его неотъемлемой частью.
Вместе с тем, следует иметь ввиду, что Нью-Йоркская Конвенция не содержит положения о том, что ссылка в договоре на документ, содержащий арбитражную оговорку, рассматривается как арбитражное соглашение, в связи с чем некоторые страны могут не признать такую отсылку как письменную форму арбитражного соглашения, требуемую Нью-Йоркской Конвенцией.
В силу указанных обстоятельств, как отмечает В. Хвалей, не следует полагаться исключительно на нормы национального законодательства об арбитраже, рассматривающего указанную отсылку в качестве достаточного основания для наличия действительного арбитражного соглашения. «Чтобы не возникло проблем как на стадии арбитражного разбирательства, так и при исполнении вынесенного арбитражного решения, проще в договоре, который делает отсылку к типовому документу либо продублировать арбитражную оговорку, либо прямо указать, что стороны контракта связаны соглашением об арбитраже, содержащемся в пункте таком-то такого- то документа»[25]. Видимо, указанная рекомендация в большей степени актуальна в том случае, если приводить решение третейского суда в исполнение следует за пределами Российской Федерации.
Исходя из вышеизложенного можно выделить следующие принципиальные положения в отношении правового регулирования заключения третейских соглашений:
· требование о заключении арбитражного соглашения в письменной форме (в виде или оговорки в договоре, или отдельного соглашения);
· возможность заключения соглашения о передаче на рассмотрение третейского суда как уже возникшего спора, так и спора, который может возникнуть в будущем в отношении определенного правоотношения, независимо от того, носило это правоотношение договорный характер или нет;
· законодательного закрепления доктрин "автономности" арбитражной оговорки
· положения о широкой свободе усмотрения сторон, особенно при определении правил третейского разбирательства;
· незначительного числа императивных норм в законодательстве о третейском суде.
2.2. Проблемы в определении действительности третейских соглашений
Как уже было сказано, третейский суд вправе рассматривать спор лишь при наличии третейского соглашения на рассмотрение данного спора. При этом из анализа действующего законодательства вытекают три основных требования к третейскому соглашению:
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18
